Мика Валтари - Наследник фараона
Нам пришлось запачкать лица и спустить яркие знамена, а глубоко оскорбленный Хоремхеб отвязал и выбросил в реку тела сирийских и хеттских военачальников, которых до того он, следуя примеру великих фараонов, повесил вниз головой на носах своих кораблей. Он оставил своих «болотных крыс» в Сирии, дабы те принесли этой стране мир и заодно отъелись после всех трудностей и испытаний войны. Своих головорезов, этих «мерзавцев», он привел с собою в Фивы праздновать заключение мира. Эти-то уж злились и проклинали Тутанхамона, который даже самой своей смертью сумел испортить им торжество.
Итак, я вернулся в Фивы и решил никогда более не покидать их. Я вдоволь насмотрелся на злые дела людские и понял, что нет ничего нового под этим древним солнцем. Я решил остаться в доме медеплавильщика и доживать свой век в бедности: все состояние, приобретенное мною в Сирии, ушло на жертвоприношение в память Азиру, ибо не было у меня желания держать эти богатства у себя. Я чувствовал исходивший от них запах крови и знал, что они не принесли бы мне радости.
Но, видно, не испил я еще до конца свою чашу горестей. Мне дали задание, приводившее меня в ужас, и выполнять его я не хотел. Я никак не мог уклониться от этого и снова, всего лишь несколько дней спустя, уехал из Фив. Эйе и Хоремхеб полагали, что сплели надежные сети и составили чрезвычайно хитроумные планы, которые должны были дать им всю полноту власти. Но эта власть ускользнула от них прежде, чем они это поняли, и судьбу Египта решала теперь женская прихоть…
Книга XV
Хоремхеб
1
Эйе, согласно сделке, заключенной им с Хоремхебом, должен был быть коронован по окончании погребального обряда над Тутанхамоном. Поэтому он спешна с бальзамированием и остановил дальнейшую работу над усыпальницей, которая оказалась маленькой и незначительной в сравнении с гробницами великих фараонов. Соглашение также обязывало Эйе принудить принцессу Бакетамон выйти замуж за Хоремхеба, тем самым давая Хоремхебу, несмотря на его происхождение, возможность законно унаследовать престол после смерти Эйе.
Эйе условился со жрецами о том, что, как только завершится срок траура и Хоремхеб придет на празднество по случаю победы, Бакетамон предстанет перед ним в костюме Секмет и там, в храме этой богини, возляжет с ним на ложе. Тогда их союз благословят боги, а сам Хоремхеб станет божественным. Таков был план Эйе, но принцесса с исключительной осторожностью и проницательностью составила свой собственный план, который, как мне известно, поддержала царица Нефертити Царица ненавидела Хоремхеба и, кроме того, надеялась стать самой могущественной женщиной Египта после Бакетамон.
Этот безбожный, чудовищный план могла замыслить лишь коварная, озлобленная женщина. Так невероятен он был, что едва не увенчался успехом. И только когда был раскрыт этот план, стало понятно и великодушие, которое проявили хетты, предложив мир, уступив Мегиддо и земли Амурру и пойдя на другие уступки.
После смерти мужа Нефертити и ее вынужденного подчинения Амону царица не могла примириться с мыслью об отстранении от власти и с потерей своего былого влияния при дворе, ведь ее поставили вровень с прочими знатными дамами. Она все еще была красива, хотя теперь уже ей надо было заботиться о сохранении своей красоты. Благодаря своей привлекательности Нефертити приобрела множество сторонников среди египетской знати, окружавшей слабовольного фараона во дворце словно стая трутней. Со свойственными ей умом и хитростью она завоевала доверие принцессы Бакетамон и, умело играя на ее врожденном высокомерии, превратила надменность царевны в настоящее безумие. Принцесса так возгордилась, что не стерпела бы прикосновения простого смертного и не позволила бы никому ступить даже на ее тень. Она сохраняла свое целомудрие, будучи уверенной, что в Египте нет мужа, достойного ее, и уже почти вышла из того возраста, в каком принято заключать браки. Девственность ударила ей в голову, но, думается мне, удачный брак мог бы ее вылечить.
Нефертити внушала Бакетамон, что та рождена для великих дел, для того, чтобы освободить Египет от власти низкорожденных узурпаторов. Она рассказывала ей о великой царице Хатшепсут, которая привязала к своему подбородку царственную бороду, опоясалась львиным хвостом и так правила Египтом с престола фараонов. Нефертити утверждала, что красота Бакетамон напоминает красоту великой царицы. Она говорила еще много дурного о Хоремхебе, так что принцесса в своей девичьей гордости стала опасаться его как низкорожденного, который мог бы завладеть ею с солдатской грубостью и осквернить ее священную кровь. Все же мне кажется, что принцесса втайне восхищалась его грубой силой, слишком уж часто она на него заглядывалась и вспыхивала от его взгляда, хотя и не призналась бы в этом даже самой себе.
Когда сирийская война шла к концу и интриги Эйе и Хоремхеба сделались еще более очевидными, для Нефертити не составило особого труда усилить свое влияние на принцессу. Думаю, что Эйе и не пытался скрывать свои замыслы от своей дочери Нефертити. Но та ненавидела отца, ибо Эйе получил от нее все, что ему было нужно, оттолкнул ее и спрятал в золотом дворце как вдову проклятого фараона. Красота женщины, чье сердце ожесточило время, опасна, она опаснее острого ножа, разрушительнее кривых клинков на боевых колесницах. Лучшее доказательство этого — задуманный ею план, участвовать в котором она убедила принцессу Бакетамон.
Этот заговор раскрылся, когда Хоремхеб, только что прибывший в Фивы, начал в нетерпении слоняться по покоям принцессы Бакетамон, надеясь увидеть ее и поговорить с ней, хотя она и отказалась принять его. Случайно застав там хеттского посла, добившегося приема у принцессы, он удивился тому, что принцесса принимает подобного человека и так долго с ним беседует. На свой риск, ни с кем не советуясь, он арестовал этого хетта, который вел себя заносчиво и разговаривал с ним тоном, свойственным лишь людям, уверенным в своем положении.
Хоремхеб рассказал об этом Эйе. Ночью они ворвались в комнаты принцессы, убили рабов, охранявших ее, и нашли какую-то переписку, которую принцесса прятала в золе жаровни. Глубоко обеспокоенные содержанием этих табличек, они заперли Бакетамон в ее покоях и заключили и ее, и Нефертити под стражу. Этой же ночью они явились в дом медеплавильщика, который Мути отстроила заново на серебро Капта; они были в обыкновенных носилках, с закрытыми лицами. Мути впустила их, сердито заворчав, когда они приказали меня разбудить. Я не спал: с тех пор, как я стал свидетелем ужасных событий в Сирии, я спал плохо. Я поднялся со своего ложа, пока она, все еще ворча, зажигала светильники, и принял этих незнакомцев, полагая, что им нужна врачебная помощь.
Увидев, кто это, я опешил, и, когда Мути по моему приказанию принесла нам вина, я отослал ее спать: перепуганный Хоремхеб мог бы убить ее из-за того, что она видела их лица и могла подслушать разговор. Никогда еще не видел я Хоремхеба таким испуганным, и зрелище это доставило мне величайшее удовлетворение.
Я сказал:
— Я не позволю вам убить Мути! Должно быть, у вас помрачился рассудок, если вы говорите с таким неистовством! Мути — глухая старая карга, храпящая, как гиппопотам. Прислушайтесь и скоро услышите ее храп. А теперь пейте вино и знайте, что вам не нужно дрожать из-за какой-то старухи.
Хоремхеб нетерпеливо возразил:
— Не о храпе я пришел говорить с тобою, Синухе! Что значит одной жизнью больше или меньше, когда весь Египет в смертельной опасности. Это Египет ты должен спасать!
Эйе поддержал его, сказав:
— Поистине Египет в страшной опасности, Синухе, а с ним и я! Никогда еще не угрожала нашей стране такая великая опасность. И в нашем горе мы прибегаем к тебе.
Я рассмеялся с горечью и развел руками. Хоремхеб предъявил мне глиняные таблички царя Шуббилулиумы и копии писем принцессы Бакетамон, которые та послала ему до окончания войны. Я прочел письма, и у меня пропало всякое желание смеяться и вкус вина стал горек для меня. Принцесса Бакетамон писала: «Я — дочь фараона, и в моих жилах течет священная кровь. Среди мужей Египта нет достойных меня. Я слышала, что у тебя много сыновей. Так пошли же одного из них разбить со мной кувшин, и он будет править землею Кем рядом со мной».
Столь невероятно было содержание этого письма, что осторожный Шуббилулиума не поверил этому и через тайного посланника ответил, недоверчиво допытываясь об условиях. Но в следующем письме Бакетамон повторила свое предложение, заверяя, что и знать Египта, и жрецы Амона на ее стороне. Это убедило Шуббилулиуму в ее искренности, и он поспешил заключить мир с Хоремхебом и даже начал приготовления к тому, чтобы послать в Египет своего сына Шубатту. Было условлено, что Шубатту выедет из Кадеша в благоприятный для этого день, взяв с собою великое множество даров для Бакетамон.
