Беатриса в Венеции. Ее величество королева - Макс Пембертон
Сначала она очень испугалась, не с королевой ли что случилось, потом поняла: англичане, вероятно, выследили и стараются захватить одного из калабрийских партизан, секретно вызванных на днях в Сицилию королевой...
Добежав до места, где холмы сходятся, калабриец перескочил на утес, на вершине которого высилась Черная башня; быстро обернулся лицом к солдатам, выстрелил из своего пистолета, кого-то ранил, потому что раздался крик в толпе, и один из них упал; затем проворно вскарабкался по направлению к башне и внезапно исчез. Напрасно молодая девушка старалась разглядеть или по крайней мере догадаться, куда он скрылся. Тем временем и красные солдаты успели подняться до самой башни. Они остановились у ворот и, казалось, не решались войти.
Однако через несколько минут негр Джиованни доложил ей, что начальник отряда, английский офицер сэр Эдуард Вальтер, желает видеть ее величество или, если королева нездорова, лицо, приближенное к государыне. Бедная девушка очень встревожилась: англичане настойчивы и часто грубы. Однако, овладев собой, она приняла офицера, который, казалось, был весьма удивлен, что ему предстоит о важном деле объясняться с такой юной особой.
— Государыня не совсем здорова, — сказала Альма, — она приказала мне переговорить с вами.
— Дело в том, — не совсем охотно объяснил сэр Эдуард, — что я обязан обыскать все помещения этого здания, потому что тут скрылся негодяй, который, будучи нами арестован, вырвался и убежал, ранив кинжалом двух моих солдат, когда отбивался, и едва ли не ранил смертельно третьего, почти у самой башни...
— Известно ли вам, что в этом здании в настоящую минуту пребывает наша августейшая госпожа и королева? Так что, если бы этот калабриец...
— Позвольте, как вы знаете, что он калабриец?
— Я догадалась по его костюму, — отвечала несколько сконфуженная Альма. — Но, во всяком случае, я не думаю, чтобы беглец осмелился искать убежища именно здесь. Я не могу себе представить, как он мог проникнуть в башню. Вход в нее один только, и этот вход всегда охраняется негром королевы.
— Да, но с задней стороны башни есть узкие окна, вероятно, старинные бойницы; есть отдушины, в которые человек может пролезть. Впрочем, всем известно расположение ее величества к этим калабрийцам, которые своим поведением замедляют успокоение страны и компрометируют Бурбонскую династию...
— Вы, сударь, оскорбляете мою государыню! — воскликнула, поднимаясь с кресла, Альма, — королеву, к которой все обязаны относиться с уважением, все, не исключая вас, англичан; ваш король союзник нашего.
Англичанин был смущен неожиданным отпором хорошенькой молоденькой девушки.
— Могу вас уверить, — заговорил он гораздо почтительнее, — что я не имел намерения оскорбить ее величество... Тем не менее я должен исполнить мою обязанность...
— Я готова вам верить, — возразила Альма, поняв, что дальнейшие пререкания опасны. — Но повторяю, что беглец не имел никакой возможности проникнуть в башню. В этом я вам могу поручиться моим честным словом. Признаюсь, я тоже была поражена, когда он — я следила за этой сценой из окна — пропал внезапно; просто непостижимо. С другой стороны башни я бы могла заметить, если бы он вскочил в окно.
— Значит, вам угодно поручиться честным словом?
— Да, — так твердо отозвалась Альма, что и сэр Эдуард поверил ее искренности.
Она и в самом деле была искренна, ибо была убеждена, что калабрийца в башне нет.
Англичанин тоже опасался заводить дело слишком далеко — насильно производить обыск в жилище королевы. Она, особенно если бы беглец не был найден, могла поднять скандал, и Бентинк, как бы ни враждовал он с Каролиной, был бы вынужден ради ее удовлетворения подвергнуть через генерала Макферлана взысканию его, сэра Эдуарда. Он поклонился и вышел.
Молодая девушка вздохнула свободно и перешла в соседнюю комнату, маленький кабинет королевы, почти втиснутый, так сказать, в угол массивных стен старой башни. Здесь они сиживали обыкновенно с королевой, читали, вышивали. За стеной этой комнаты у самой двери проходила деревянная лестница. Вверх она поднималась до самой крыши (как бывает на юге, плоской и превращенной в террасу), вниз лестница уходила в подземную часть здания.
Альма хотела было заняться чтением до приезда королевы. Но чтение не шло на ум... Вдруг ей послышалось, что ступени лестницы за стеной скрипнули. Сначала она подумала, что ссыхаются недавно положенные доски. Но когда скрип повторился явственнее, когда издала легкий звук даже приотворенная у лестницы дверь, то ее объял ужас, тем более что в двери обрисовалась человеческая фигура: то был искомый англичанами беглец. И этот беглец был Рикардо.
— Как вы сюда попали? — собравшись с духом, спросила его юная герцогиня.
Он объяснил, что, подбежав к основанию башни, когда его преследовали солдаты, он за невысоким кустом подметил у самой земли окно, вернее отдушину, в которую попытался пролезть и пролез; попал в какие-то коридоры, без малейшего просвета; двигался по ним наугад, ощупью. Ощупав лестницу, поднялся по ней. И вот где очутился.
XVIII
Альма и Рикардо. — Королева начинает ревновать
Молодые люди были в большом замешательстве. Их встреча произошла слишком неожиданно. Рикардо оповестил королеву о своем приезде; но случайно ему пришлось явиться в Черную башню ранее назначенного часа и далеко не обычным путем. Вместо королевы он прежде всего увидел Альму, прелестную в своем волнении и не успевшую достаточно овладеть собой, чтоб скрыть от него причину своего смущения. Он понимал, что она тревожится за него, и чувствовал в этой тревоге особую нежность. Его юношеская, идеальная любовь к этой девушке вновь охватила сердце его сладостной теплотой. Но он тщательно старался скрыть то глубокое чувство, которое испытывал.
Альма, со своей стороны, еще с детства испытывала Удовольствие при встречах с приемышем старика Кармине. Это чувство стало как-то живее после того, что ей случилось обменяться несколькими словами с юношей, вручившим потерянную ею золотую цепочку. Но она, конечно, относилась к нему и тогда, и после с той холодностью, почти высокомерием, которое приличествует дочери и наследнице знатного феодала в мимолетных отношениях с простыми земледельцами. В 1799 году Рикардо отличился на войне, руководимой кардиналом Руффо, получил звание капитана, его подвиги тогда прославлялись всеми верными Бурбонам
