На пороге великой смуты - Александр Владимирович Чиненков
«Есть ли у людей основания упрекать меня?» – подумал он.
И сам же себе ответил: «Наверное, есть. Они меня уважали и поставили над собой. Но когда я вынес из землянки деньги… Наверное, это-то их и обидело. Прав ли я, что скрывал от них долгое время это золото? Я не говорил людям, что Амина оставила мне огромное состояние. Но она оставила золото мне. Я волен поступить с ним как пожелаю. Хотя… Амина просила, чтоб я не бросал этих несчастных, и я обещал ей».
Немного успокоившись, он задумался о Чубатом и его участившихся злобных выходках.
«Этот аспид со свету сжить меня хочет. Так и цепляется злыдень. Все о золоте выведывает. Как же он теперь себя поведёт, узнав, что золото в землянке? Может, отравить захочет, как и Амину?»
Он перебрал все доводы, торопясь отбросить те, что смущали его. Он подбирал способы защиты от происков Чубатого и методы воздействия на него. О том, что негодяй задумал убить его, Архип старался не думать.
«Кишка тонка! – решительно успокоил он себя. – Убедится, что золота ему не видать, и угомонится. Но а если будет продолжать изгаляться, отколочу до полусмерти, чтоб впредь была наука!»
А будет ли польза от мордобития?
«Вправлю мозги, а там поглядим. Надо как-то убедить негодяя, что золота нет больше. А то, что отдал Ураеву Гафуру, – всё что было…»
Архип уже не мог усидеть у реки. Он вскочил и поспешил обратно в посёлок.
Когда казак открыл дверку землянки, в нос ударил запах свежего жареного мяса. Навстречу ему поднялся какой-то человек, которого было невозможно рассмотреть из-за сгустившихся сумерек.
– Это я, Стёпка Шорохов. Жду вот тебя.
Архип растерянно вглядывался в темноту, но так и не смог разглядеть Чубатого, хотя узнал его голос. Но что ему нужно? Или за золотом пожаловал?
– Ты что, землянки спутал? – спросил он. – Ты, кажись, в жильё Салима перебрался, зараз после его пропажи?
– Да ничего я не попутал, – виноватым голосом ответил Чубатый. – Вот… Прощенья вымаливать пришёл. Дык вот и уточку зараз на угольках поджарил.
– А я тебе что, икона или поп, чтоб прощенье вымаливать? – не слишком-то приветливо поинтересовался Архип.
– Не-е-е, ты добрый человек, – льстиво заметил Чубатый. – Ну, будя серчать на дурня, Архип? Я ж и впрямь мыслил, что ты золотишко Аминкино замылил.
– И теперь что? Прозрел, блаженный? – уже более мягко спросил купившийся на лесть Архип.
– Выходит, что прозрел, – хохотнул из темноты Чубатый, – как пелена с глаз зараз спала, когда ты кошель Ураеву вручил!
Льстивые ответы негодяя не нравились Архипу. Они не предвещали ничего хорошего. Но, сделав вид, что он ничего не замечает, Архип широко улыбнулся:
– Что ж, будь гостем, коли с добрым сердцем, а не со злом ко мне пожаловал.
– И я тоже рад, что ты зла на меня не держишь, – встрепенулся Чубатый. – Айда вот уточку откушай. Нынче днём только подстрелил и вот на угольках поджарил.
– А ты взаправду с добром пожаловал? – спросил Архип, обрывая его восторженные излияния.
– Что, всё ещё сумлеваешься?
– Зная твой нрав – да.
– И веры мне тяперь никакой? – криво усмехнулся Чубатый.
– Даже сказать-то на сеё что никак не уразумею.
– Тогда айда утку жрать. Покуда мы сейчас лясы точим, утка-то остывает на столе.
Если бы Архип мог видеть в темноте, то непременно бы заметил, как на напряжённом лице «гостя» блеснула злобная усмешка.
– Что ж, давай поцведаю твою стряпню, – согласился Архип, чувствуя голод. – Стрелять по уткам ты горазд. Да и готовишь еду отменно!
Они разожгли лучину и уселись за стол. Покончив с ужином, попили ароматного чая и расположились к отдыху. Архип почувствовал, как голову заполняет пустота, а сердце упивается нахлынувшим на него потоком необъяснимой радости. Он даже потерял интерес к своему «гостю», который притих на табурете, наблюдая за ним внимательно и недобро.
Прислонившись к стене, Архип несколько минут что-то обдумывал, хмурил брови, подёргивая мускулами лица.
– Гляжу всё, тебя зацепило! – хищно оскалился Чубатый, снимая с пояса верёвку. – Сейчас я тебя свяжу, Архипушка, а апосля и покалякаем!
Он старательно и крепко связал вялого, не оказавшего никакого сопротивления казака. Для верности проверил узлы и с облегчением уселся на постель.
– Вот так-то оно спокойнее будет, – сказал негодяй и прихлопнул в ладоши. – Теперь и покалякаем на прощанье, паскуда. Последний разочек в твоей жизни.
– Ч-что со мной? – едва ворочая языком, спросил Архип, чувствуя сильное головокружение.
– Не знаю, – пожал плечами Чубатый. – Чем тебе опоил, я сам не цведал. Говорят, благодать ощущаешь, когда хлебнёшь этой гадости!
Архип затряс головой, пытаясь собраться с мыслями. Но у него ничего не получилось. Головокружение усилилось, а перед глазами засияли радужные круги.
– Видать, тебя и впрямь знатно зацепило, – хрипло хохотнул Чубатый. – Зато помирать не страшно будет. Видишь, какой я добрый? Даже бить тебя не собираюсь, хотя руки так и чешутся.
– Б-бить? – обалдело промычал Архип.
– Да-да, именно бить, – подался вперёд Чубатый. – Ты меня давеча так саданул по морде, что нос до сих пор болит. Но я тебя и пальцем не трону! Грешно изгаляться над покойными, верно говорю? Архип?
– Кто помер? – уловив обрывок фразы, глупо осклабился Архип.
– Ясно дело кто. Энто ты преставился, раб Божий Архипушка! – цинично хохотнул негодяй. – Но тебе повезло. Сейчас будешь гореть, как в аду кромешном, и даже не поймёшь, что обращаешься в головёшку!
– В какую ещё головёшку? – хмыкнул Архип.
– В чёрную и мёртвую, – охотно пояснил Чубатый. – А в том только себя вини, ежели что. Согласился бы разделить со мною золото, глядишь, и разошлись бы по-хорошему!
– Золото? – пролепетал Архип. – Какое ещё золото?
– А то, милок, что Аминка тебе оставила, – ответил негодяй.
– Она мне ничего не оставляла.
Услышав о золоте, Архип напрягся. На мгновение его глаза блеснули здравомыслием и страхом. Но большая доза дурмана, которой Чубатый напичкал утку, быстро одержала верх, и он безвольно обмяк на табурете.
– Значит, Амина не оставила тебе ничего? – хихикнул мерзавец. – Тогда что за мешки у тебя в подполе хранятся? А? Вот мы сейчас и поглядим, что ты в них хранишь?
Чубатый разгрёб землю у ног. Нагнувшись, он снял две широкие доски и бросил их в угол. Затем негодяй встал на колени и извлёк из подпола два тяжеленных кожаных мешка. С торжествующей улыбкой он поставил их рядом с нарами.
– Вот оно, золото, Архипушка! – прошептал восхищённо негодяй, гладя упругие бока мешков жадными руками
