Избранник вечности - Анатолий Гаврилович Ильяхов
Едва завершился приём, к Александру явился Гефестион; лицо выдавало тревогу.
— Друг мой! — выкрикнул он. — Не вздумай лечь с этой девицей!
— Это почему?
Царь улыбнулся, подозревая Гефестиона в обычной ревности.
— Неужели нам с тобой мало вечеров, проведённых вместе? В девушке есть нечто, что я хочу обнаружить. И ты не помешаешь мне, милый друг!
Александр рассмеялся, ему понравились собственные слова.
— Ты прав! В ней действительно есть «нечто», и я помешаю тебе! — горячился Гефестион. — Она со страшной начинкой!
Волнуясь, он сообщил Александру, что слуга посланника раджи рассказал, что знает тайну девушки. Согласился за деньги открыть. «Царь умрёт, если проведёт ночь с девушкой» — сказал слуга.
Раджа затеял убить Александра, поручив магу вложить капсулу с медленно действующим ядом в природное лоно красавицы. Девушка об этом знает, как знает, что в любом случае умрёт. Ей обещали счастливую жизнь в небесном саду… Александр в Египте слышал о женщинах, которых в древности жрецы использовали против нежелательных им фараонов. Но предположить, что подобное произойдёт с ним в Индии, не мог! Он подумал и с загадочной улыбкой сказал:
— Прошу, Гефестион! Не дай мне остаться в долгу перед щедротами коварного раджи.
На другой день посол отбыл домой с дарами Александра своему господину. Среди ценностей вёз в ларце древнеегипетскую рукопись о секретах изготовления ядов; её листы царь велел пропитать смертоносным составом длительного действия.
КОНЕЦ МЕЧТЕ
В упорных сражениях македонская армия продвигалась на Восток, но чем больше она переходила за Инд, тем враждебнее становилось население. Оставляемые гарнизоны не справлялись с волнениями жителей городов; усмирения и казни не давали нужного результата. Александр не придумал ничего лучшего, как уничтожать восставшие города вместе с жителями. При этом он ценил героизм людей из стана противника.
Однажды к нему привели пленного индуса, оказавшегося прославленным стрелком из лука; говорили, что его стрелы пролетали сквозь перстень на расстоянии в стадий!
— Покажи своё искусство, — пожелал царь.
— Я не смогу исполнить твою волю, — ответил индус.
— Тогда я вынужден тебя убить.
— Делай со мной, что хочешь, но все дни, пока я у тебя плену, я не упражнялся с луком. Боюсь промахнуться.
Александр поразился словам стрелка.
— Ты предпочёл принять смерть, чем оказаться ниже заработанной тобой славы!
Отпустил индуса с миром и с царским даром: драгоценным луком персидских царей.
* * *
Нарастающее напряжение от усталости не способствовало поддержанию воинской дисциплины; участились грабежи мирного населения, стихийные попойки в лагерях, неповиновение командирам. Александру регулярно докладывали о начале разложения среди военных, упадка морального духа воинства и, самое важное, что в походных палатках всё чаще обсуждаются вопросы, куда и зачем ведёт их царь? Он замечал, что с каждым днём рядом с ним оставалось всё меньше людей из тех, кто уходил с ним из Пеллы, не задававших ему вопрос: «Зачем мы здесь?» или «До каких пор будем воевать?» Остальные выжидательно молчали. Из одежды на воинах уже мало осталось македонского или греческого, всё персидские да индийские платья; по ним сразу не определишь, эллин перед тобой или варвар… Вот почему армия однажды открыто отказалась идти дальше; потребовала прекращения боевых действий и возвращения домой.
К этому дню Александр сам начал сомневаться, правильную ли избрал цель, не ошибся ли в намерениях покорить Ойкумену до окраинных земель. Знающие люди говорили, что за Индом простирается большая страна, где течёт ещё одна река — Великий Ганг. На её берегах живут народы, их число не сосчитать, но во много раз больше, чем покорённых Александром в Азии! Но и это ещё не всё — за Гангом есть земля, населённая людьми с жёлтой кожей и узкими глазами. Границей их страны служит Океан, а за Океаном ещё живут люди, но другие… Ойкумена бескрайна, бесконечна, её нельзя завоевать за одну человеческую жизнь, если ты не бессмертный!
Новые познания мира вносили в душу сомнения, а поскольку ими делиться не с кем, сомнений с каждым днём становилось ещё больше… Узнав о роптании в армии, Александр созвал Совет военачальников, чтобы определить для себя, кто готов идти с ним до конца. Правда, до какого конца, он и сам не знал…
На Совете он убеждал военачальников, а более себя, что имеет надёжные сведения, что за Гангом народы ждут их прихода.
— Неужели мы откажем им в покровительстве вашего царя? — задал он вопрос. — А уже потом, слово царя, завершим военную кампанию.
Первый выступил хилиарх Кен; высказал пожелание войска— прекратить поход и вернуться в Македонию. Иначе, сказал, последствия окажутся губительными для воинов.
Александр попытался пристыдить участников Совета:
— Вы называетесь моими друзьями, а сами отказываетесь следовать за мной, верить, как прежде! Я не сомневаюсь в пользе продолжения похода и хочу убедить вас в вашей неправоте. Но если вы будете настаивать на своём, я подчинюсь воле большинства. Если моё предводительство над вами кажется вам заслуживающими упреков, мне нечего более говорить; для меня, вы знаете, нет другой цели, кроме самой борьбы. За Гангом, если пойдёте за мной, вас ожидает слава, богатая добыча, счастье. Тогда и поговорим, следовать ли нам дальше по дороге счастья или возвращаться. Неужели вы отказываете сами себе в славе?
Военачальники встретили речь царя выразительным молчанием. Понимая, что теряет контроль над ними, Александр продолжал горячо убеждать, чтобы ему верили в его замысел до конца. Напрасно!
В результате настойчивость военачальников пересилила упорство главнокомандующего. В абсолютной тишине он прекратил заседание и остался наедине с нерадостными мыслями…
На другой день в надежде на поддержку небожителей царь совершил жертвоприношения всем эллинским богам. Жрецы неизменно объявляли о дурных предсказаниях. Разочарованный, обиженный на всех — на богов, жрецов, полководцев и армию, он удалился в шатер и три дня не выходил, оставаясь в печали.
Армия, узнав о разговорах на Совете, напряглась в ожидании; соображали — на что решится царь? Через три дня глашатаи возвестили: «Возвращаться!»
Радость переполняла души воинов. Армия сразу превратилась в недисциплинированную массу возбуждённых пьянством воинов; командиры не владели ситуацией. Всеобщая попойка продолжалась четыре дня, и всё это время царь не владел ситуацией в армии и в подвластной ему Державе.
На фоне всеобщей радости неприметно прошло одно печальное событие, хотя в другое время на это обратили бы внимание. Утром после заседания Совета не проснулся полководец Кен, полный сил сорокалетний мужчина. Кто-то слышал на погребении, как Александр произнёс: «Боги ничего не прощают».
Перед тем как оставить индийскую землю, царь поручил строителям отметить каким-то значимым сооружением
