На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин
— Кто хочет возразить сыну Гала и Риа?
Никто не возразил: Эри сказал то, что знали все.
Но вот послышалось несколько насмешливых голосов:
— А почему сам Эри не уберег дочь от смерти?
— Почему сын Гала и Риа сам не ступил на тропу Инг? — засмеялся Данг. Он торжествовал: он вернулся домой заслуженным воином и возвратил себе Инг!
— Сын Гала и Риа, что ты ответишь на эти слова?
— Они подобны гниющим листьям, не оставляющим после себя след.
— Дочь Ирги и Лоло, что ты скажешь сыну Гала и Риа?
— Мне нечего сказать ему! — дерзко заявила Инг. — Если он не хочет быть моим мужем — пусть уходит!
Ее слова вызвали приглушенный шум. Что в нем преобладало — порицание или одобрение, — трудно было сказать.
— Дочь Ирги и Лоло, ты по своей воле выбрала себе мужа или по принуждению?
— И по своей воле, и по принуждению! Вы сами отказались от Данга, когда он произнес смелые слова. Что мне оставалось делать? Я выбрала не того, кого хотела! Эри ходит не по моей тропе. Моя маленькая дочь не захотела жить, а я не захотела больше иметь от него детей!
— Соплеменники, братья, друзья! — обратился ко всем старейшина. — Вел ли себя достойно мужчины сын Гала и Риа?
— Вел! — раздалось множество голосов.
— Не вел! — возразили другие, главным образом женские. — Он нарушал обычаи Рослых Людей!
— Вела ли себя достойно женщины дочь Ирги и Лоло?
— Не вела!
— Вела!
Наступила ответственная минута — скоро будет произнесен приговор. Но кто осмелится осудить дочь Ирги или сына Гала? За Инг стоял род Ирги, за Эри — род Гала.
Инг смеялась в лицо Эри, потому что за ее спиной сомкнулись сородичи, а рядом с ними, готовые поддержать их, стояли сородичи Данга и немало других воинов. Имени Ирги для них было достаточно, чтобы стать на защиту Инг.
Но и за Эри уже встали могучие воины — три брата Гала, четыре брата Риа, десятки их сыновей, зятьев и племянников — несокрушимой стеной бойцов, не знавших поражений в битвах, а к ним плотной массой присоединились другие воины.
Нет, не все было безупречно в племени Рослых Людей. За их внешней сплоченностью, за мощью воинов и мудростью старейшин — в глубине быта, освященного обычаями, дремали силы, готовые вот-вот пробудиться и разрушить племенной монолит…
На Рослых Людей вдруг повеяло незнакомым им до сих пор холодком.
Только воины Жако и Ахоры остались на своих местах, молчаливые, даже безучастные к тому, что происходило у них на глазах. Гостям не подобало вмешиваться в дела хозяев.
И еще два человека не двинулись с места — Гал и Ирги. Случившееся одинаково встревожило их: великий праздник грозил вылиться в кровавую бойню. Лишь они двое могли отвратить беду, но сначала им самим надо было справиться с собой, победить в себе темную гордость, желание главенствовать над племенем.
Первым поднялся Ирги. Он вступил в круг, чуть побледнев от напряжения, и повелительным жестом потребовал, чтобы его сородичи и их сторонники отступили назад, сели на свои прежние места — все, кроме Инг.
Гал понял Ирги и, в свою очередь, потребовал, чтобы его сородичи и сторонники тоже отступили назад — все, кроме Эри.
Когда Рослые Люди выполнили требования двух самых уважаемых старейшин, а в центре круга остались только Инг и Эри, Ирги сказал, обратившись ко всем:
— Сын Грано и Лоэ — великий воин и мудрый старейшина. Ирги никогда не поднимет палицу против него, а если кто из рода Ирги или из другого рода поднимет палицу на род Гала, тот будет врагом Ирги!
Потом он повернулся к Эри:
— Сын Гала и Риа достоин рода Грано. Мне хотелось бы называть тебя своим сыном, я жалею, что ты разрываешь брак с моей дочерью. Сын Гала и Риа, — Ирги повысил голос, чтобы слышали все, — вел себя достойно мужчины. Он свободен, и никто не имеет права неволить его!
Эри присоединился к сородичам. Выражая солидарность с ним, десятки рук коснулись его плеча.
Взгляд Эри встретился с взглядом Пелы. Большие, с золотыми нитями глаза девушки полыхали радостью: Эри был оправдан племенем, Эри был свободен! А Эри в ту минуту понял, что с Пелой он будет счастлив, как отец с матерью, как Уор с Туин! В брачную ночь он подарит ей свадебное ожерелье: ровные, неотличимые одна от другой золотые бусинки солнечной нитью лягут на ее шею. И браслеты у нее будут из Застывшего огня — тогда она полностью оправдает свое имя «Пела» — «Золотая»…
Но судьба Инг была еще не определена, и множество глаз следило за отцом и дочерью.
— Жако, вождь наших друзей и братьев, скажи, как поступают люди гор с женщиной, если она не верна мужу и виновна в смерти своего ребенка? — проговорил Ирги.
— Таких женщин курага изгоняют из племени или сбрасывают в пропасть!
— Ахора, вождь светловолосых братьев, как поступают наши соплеменники в горах с женщиной, если она не верна мужу и виновна в смерти своего ребенка?
— Изгоняют из племени — так завещали нам предки!
Ирги снял с Инг украшения, положил их перед Галом — они принадлежали роду Грано. После этого сказал:
— У меня нет больше дочери. Женщина, недостойная брака, тебе нет места у костров сородичей, нет места в хижине предков. Ты виновна не только в том, что обманывала мужа и погубила свою дочь, но и в том, что едва не стала причиной кровавой битвы между Рослыми Людьми. От имени предков мой приговор тебе — смерть!
Он взглянул на старейшин, требуя, чтобы они утвердили его решение, но Данг опередил их:
— Того, кто поднимет руку на женщину, я вызываю на смертельную битву!
— Я поднимаю руку, — холодно сказал Ирги. — Я убью тебя здесь же, на глазах у всех, за то, что ты сеешь в племени раздор. Тебе тоже нет места среди Рослых Людей.
— Незачем убивать слабую женщину и неразумного мужчину. Пусть уходят от Рослых Людей, — проговорил первый старейшина.
Остальные старейшины подтвердили его слова.
Люди молча расступались перед Инг и Дангом, когда те покидали круг. Никто не последовал за ними, не спросил, куда поведет их тропа. Отныне у них не было ни рода, ни племени.
Когда круг Рослых Людей сомкнулся опять. Ирги произнес:
— Нельзя допускать, чтобы у женщины было больше прав, чем у мужчины. Нельзя допускать, чтобы у мужчины было больше прав, чем у женщины. Нельзя забывать, что у женщины и у мужчины свои
