Наталья Павлищева - Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)
Он еще некоторое время восторженно рассказывал ей о своих впечатлениях от Византии, а сам незаметно рассматривал ее. И чем дольше глядел, тем больше она ему нравилась. У нее были нежные очертания лица, темные, полные страсти глаза, трепетные лепестки носа, согласно моде в тонкую линию выщипанные брови. Да, ради такой девушки он был готов пойти хоть на край света!
По всему было видно, что пир приближался к концу, и она могла вместе с родителями вот-вот уйти. И поэтому Олег проговорил горячо и торопливо:
– Феофания, ты мне очень понравилась, я не хочу терять тебя. Верь мне, я говорю искренне.
Она улыбнулась в знак того, что верит ему.
– Мы должны встретиться. Скажи, когда мы сможем увидеться?
– Наш дворец расположен возле церкви Святого Спаса, ты легко найдешь. А я скажу своим слугам, чтобы они известили меня о твоем приходе.
– Спасибо, спасибо, моя красавица, – проговорил он, пятясь и не спуская с нее глаз. – Жди меня, я обязательно приду!
Вечером следующего дня он был у дворца Феофании, попросил слугу вызвать ее. К его удивлению, слуга тотчас выполнил его просьбу. Феофания вышла из парадной двери и побежала, не отрывая от него сияющего взгляда, и даже споткнулась на ровном месте, но не обратила на это внимания.
– Я так ждала тебя, – сказала она, задыхаясь от волнения.
– А я едва дотерпел до вечера, – ответил он искренне. – Мне кажется, время тянулось так медленно, как колымага поднимается в гору.
Она рассмеялась тихонько, радостно. Они пошли рядом.
Константинопольские улицы были неширокими, не шире киевских или черниговских, замощены не жердями, тонкими деревьями и хворостом, как на Руси, а камнем. Центр города занимали дома богатых: кирпичные, двухэтажные, с плоскими крышами, которые одновременно служили и террасами; на них сидели за столами или прогуливались облаченные в тоги и туники мужчины и женщины, перекусывали, пили напитки. Окна домов выходили на двор, а вдоль улицы тянулись сплошные глухие стены; на стенах были высечены имена владельцев; входные двери были железными, на крепких запорах.
По мере того, как Олег и Феофания удалялись от центра города, стали все чаще попадаться жилища бедняков, одноэтажные, глинобитные или саманные, с покатыми крышами из тростника.
– А у нас на Руси дома все деревянные. Даже терема бояр и купцов.
– И нет никаких построек из кирпича?
– Только храмы да редко дворцы князей. В Киеве построен очень красивый собор Святой Софии. Он вызывает изумление у всех, кто его видел.
– И он красивее нашего собора?
– Нет, он меньше размерами, да и по внутреннему убранству уступает. Но все равно прекрасный. Самый лучший на Руси.
– Расскажи мне еще о своей стране. Она отличается от нашей?
– Конечно. Например, сейчас у вас уже вечер, но все еще так жарко, что дышать нечем. А у нас в это время прохлада наступает, выйдешь прогуляться и отдыхаешь и телом, и душой. А мало тебе улиц, иди за город, там прямо к крепостным воротам подступают леса, такие необъятные, что можно идти несколько дней, а им конца-края нет.
– Удивительно! Но если кругом леса, то где же море?
– У нас его нет совсем.
– Разве можно жить без моря? А как доставляют вам товары? Как передвигаются люди, только на лошадях?
– Да, на конях, ну и по рекам. У нас много спокойных, полноводных рек. В них очень много рыбы. Ходить на зорьке порыбачить – это такое удовольствие!
– Мы покупаем рыбу на рынке. Самую разную и очень вкусную.
– Это не то. Когда сам поймаешь да еще сваришь уху на костре, она такая вкусная!
Они некоторое время прошли молча. Потом Феофания поежилась и проговорила тихо:
– Говорят, зимой у вас бывает очень холодно, снегу много наметает и вода замерзает.
– Все верно. Снега столько навалит, что порой дома с крышей покрывает.
– А как же выбираетесь наружу?
Действительно, как? Дворец княжеский сверх крыши никогда не заметало, потому что он был двухъярусный, на такой снега у зимы не хватало. А вот крестьянские избы, как он слышал, заваливало по трубу. Вот, наверно, через трубу и выбираются. Он так и сказал.
Феофания фыркнула, спросила лукаво:
– А потом все черные от сажи ходят?
Олег промолчал, понимая, что влип окончательно и упал в ее глазах ниже некуда.
Но Феофания продолжала допрашивать, будто не заметив его замешательства:
– А когда ударят сильные морозы, вы сидите по домам и никуда не выходите?
– Почему? Одеваемся в меховую одежду, и никакой мороз нам не страшен. У вас дорого стоят меха из куницы, соболя, а у нас их носят многие селяне или горожане.
Феофания некоторое время думала, наморщив лобик, потом проговорила убежденно:
– Такого не может быть. Я еще соглашусь, что у вас жители зимой выходят из дома через трубу, но чтобы простой народ одевался в драгоценные меха!..
Вот ведь какая штука, подумал Олег. Феофания поверила в то, что он сочинил на ходу, будто зимой русы выходят из дома через трубу, но отказалась принять за истину то, что на Руси было обыденным делом: охотники били в лесах пушного зверя и шили из драгоценных шкурок себе разнообразную одежду…
На прощание он нежно прижал ее к себе и поцеловал в щечку. Она вся вспыхнула и прильнула к нему.
– Я без ума от тебя, – сказал он.
– Ты мне тоже стал дороже всех на свете, – ответила она.
Потом они стали встречаться почти каждый день. Олег удивлялся искренности и непосредственности Феофании, как она во всем доверяла ему, и боялся в чем-либо обмануть ее.
Через несколько дней пришлось пойти на встречу с Параскевой, иначе его ждали самые неожиданные последствия. Она приняла его в императорском саду. Рядами высаженные яблони наливали плоды, между ними расстилался зеленый ковер изумрудной зелени. Принцесса жеманно протянула ему руку, повела к расцвеченной скамейке, предложила место рядом с собой.
– Князь, – спросила она, – ты с нетерпением ждал нашей встречи?
– Конечно, ваше высочество.
– Зови меня Параскевой. А знаешь, князь…
– Тогда я просто Олег.
– Хорошо, Олег. Так вот, ты мне вчера приснился во сне.
– Надеюсь в благопристойном виде?
– Вполне. А после пробуждения у меня сладко ныло сердце.
– Тебе надо было обратиться к врачу.
– Ах, шалунишка! Ты мой врач. Неужели не понял?
Олег давно догадался, что принцесса домогается его любви, откровенно тяготился ее вниманием и старался придумать что-то такое, что позволило бы ему отвязаться от нее.
– Скажи, Олег, а у тебя много осталось девушек на Руси?
– Мне было не до них. Приходилось много воевать.
– А у нас каждый уважающий себя аристократ старается завести себе любовницу. Военачальники берут с собой их даже в походы.
О разврате, царившем в византийском обществе, Олег был наслышан достаточно много. Ответил:
– Мы ценим верность в любви и семейной жизни. Так заведено исстари, а древним правилам у нас следуют очень строго и неукоснительно.
– Ах, как бы я хотела иметь верного друга! – вздохнула она и искоса взглянула на него. – Я бы тоже стала ему надежной опорой!
Олег ничего не ответил.
Молчание затягивалось, принцессе становилось неудобно. Она вглядывалась в лицо Олега, видно надеясь, что он возьмет продолжение разговора в свои руки, но тот упорно молчал.
Наконец принцесса встала, проговорила скучным голосом:
– К сожалению, мне пора на прием во дворце. Надеюсь, мы еще встретимся с тобой, князь?
– Я тоже рассчитываю на это, принцесса.
– Я желаю встретиться послезавтра. Может, тогда ты будешь более разговорчив?
– Завтра я выезжаю из Константинополя по своим делам. Вернусь через неделю, – на ходу соврал он.
– Хорошо, тогда ровно через неделю в это же время я жду тебя.
– Конечно, принцесса.
Он поклонился и пошел по гравийной дорожке к выходу. Завернув за поворот, облегченно вздохнул: пронесло! Черта с два ты меня дождешься! Ни через неделю, ни через месяц ты не увидишь меня, принцесса! Скорее лягушка на болоте соловьем запоет, чем я к тебе приду!
Через две недели Олега вызвал к себе лагофет дрома, принял в том же обширном кабинете с массивным столом. Молча указав на кресло перед собой, подался вперед и проговорил свистящим шепотом:
– Ты что творишь, князь? Неужели в тебе нет ни капельки разума? Разве можно играть с огнем?
Олег ответил с искренним недоумением:
– Я веду себя должным образом и ни разу не нарушил византийских законов.
– Я не о том! Разве тебе не назначала встречу принцесса Параскева?
– Да, вроде бы…
– И он говорит «вроде бы», когда его приглашает к себе дочь императора! Отвечай мне, почему не явился во дворец в указанное ею время?
– Я посчитал, что она сделала это из вежливости…
– Ты не имеешь права рассуждать, когда дело касается императорской семьи. Ты должен только подчиняться!
– Хорошо, я готов исправить свою ошибку.
– Нет, ты не исправляешь, а усугубляешь ситуацию! Что у тебя за шашни с этой Феофанией Музалон? Это что, назло принцессе?
