Катарина Причард - Золотые мили
— Раз уж темнокожие попали под этот собачий закон, — говорил Динни — так надо хоть чем-то вознаградить их.
По мнению большинства, следовало бы возвратить кочевникам какую-то часть территории, где они когда-то охотились, чтобы остатки местных племен могли спокойно доживать свой век в привычных для них условиях. Но на золотоносных землях, растянувшихся на многие сотни миль, не осталось такого уголка, где кочевники могли бы быть полными хозяевами. Чему же тут удивляться, если они стремились хоть на несколько часов потопить в этом новом для них напитке белых сознание собственного падения и обрести хотя бы видимость веселья и бодрости? Но это колдовское зелье неизменно доводило их до драк и пьяных ссор.
Вот чем было вызвано это постановление, и до сих пор оно соблюдалось не слишком строго. Но сейчас зрелище жалких остатков древнего народа, изгоняемого из окрестностей Маританы, где он жил с незапамятных времен, и обрекаемого на вымирание, пробудило в Салли жгучий стыд и возмущение.
Калгурла прошла еще немного неспешным, размеренным шагом кочевницы, потом остановилась на придорожном бугре, обернулась к полицейскому и в громком крике дала волю своей ярости.
Слов ее Салли не поняла. Калгурла изрыгала поток туземных ругательств и проклятий. Она то взмахивала своим посохом в направлении города, то потрясала им в сторону темнеющего горного хребта, ощетинившегося копрами, заводскими трубами и наземными постройками боулдерских рудников.
Казалось, она гонит прочь гнарлу, злого духа. Салли уже видела это однажды, много лет назад, на дороге к Лейк-Дарлоту.
Быть может, она и теперь пытается сделать это, спрашивала себя Салли. Быть может, Калгурла старается отразить натиск злых сил, одолевших ее народ? Быть может, ее заклинания обладают таинственной силой и она хочет навлечь смерть на белого человека и погибель на его рудники и заводы?
Салли чувствовала, что она способна вместе с Калгурлой проклинать рудники и их владельцев. Во что превратили они эту страну, которую она привыкла считать своей родиной, так же как и родиной Калгурлы! Но тут же она подумала, что есть иной путь, кроме пути Калгурлы, что можно по-иному бороться со злом, от которого страдают кочевники, — со всесильными магнатами горной промышленности.
Века общественного развития отделяли ее от Калгурлы. Как это говорил Том? «Заставьте горную промышленность служить интересам народа, и нам больше не на что будет жаловаться».
Горестный и свирепый, зловещий крик Калгурлы оборвался пронзительным воплем, полным вызова и презрения: «Ку-у! У-у! У-у!» Он кружил над головой, словно крик птицы, и растаял в сумерках. Точно сухое дерево, одичавшее и омертвевшее, чернела Калгурла на фоне закатного неба.
В ГОРНИЛЕ НОВОГО ВЕКА
«Золотые мили» — второй том трилогии о золотых приисках, которая принадлежит перу выдающейся австралийской писательницы Катарины Сусанны Причард (1883–1969). Романы «Девяностые годы» (1946), «Золотые мили» (1948) и «Крылатые семена» (1950) — произведения социально-исторического жанра, хроника трех поколений семьи золотоискателей и горняков, срез австралийской истории конца XIX — первой половины XX века.
К работе над «Золотыми милями» Причард приступила в апреле 1945-го, вскоре после того, как рукопись первого тома — романа «Девяностые годы» — была отправлена издателю. Шла к концу вторая мировая война. Еще лились потоки крови и гитлеровские палачи свирепствовали с удвоенной злобой и жестокостью. Но Советская Армия неумолимо приближалась к Берлину. И подлинным патриотам Австралии отрадно было сознавать, что и австралийцев и советских людей объединяла высокая цель сокрушенья кровавого режима фашистской диктатуры.
И в течение войны и после наступления мира Причард, которая в 1943 году вошла в состав ЦК Компартии Австралии, — на переднем крае общественной борьбы. Антифашистское движение, кампания солидарности с Советским Союзом, ожесточенные бои с буржуазно-империалистической реакцией, перешедшей в наступление в конце 40-х годов, — ко всему этому она имела непосредственное отношение, откликаясь на зов долга и сердца, и литература не существовала для нее отдельно от борьбы за демократию, социализм, мир. Как достигнуть расцвета австралийской национальной культуры, прежде всего демократических ее элементов, чтобы трудящиеся могли полноценно удовлетворять свои духовные потребности и осуществлять свои творческие потенции, что необходимо для того, чтобы литература превратилась в животворную силу, сплачивающую людей в борьбе за социальный прогресс? Отвечая на эти вопросы в речи, произнесенной в октябре 1943 года в Доме Маркса — штаб-квартире компартии в Сиднее, Причард выдвигала два основных условия: с одной стороны, коренное изменение характера институтов, от которых зависит процветание искусств и эстетическое воспитание, с другой — тесная связь между писателем и народом. Писатель должен «смотреть в лицо реальным фактам», показывая истинный облик капиталистического общества. И открывать «путь в лучезарное будущее, в котором каждый мужчина и каждая женщина, каждый новый ребенок получат возможность жить полнокровно и счастливо, не зная страха нищеты и болезней, вызванных ею, страха войны и ее ужасающей жестокости».[14] Причард явилась одним из инициаторов издания прогрессивного литературного журнала «Острэлиен нью райтинг» (1943–1946) и была причастна к целому ряду других начинаний, направленных на демократизацию австралийской культуры. Но наибольшим ее вкладом в новую литературу стала трилогия.
Как всегда, Катарина Сусанна Причард черпала материал из первоисточника, погружаясь в тот пласт действительности, который намеревалась отобразить. Первые заготовки для трилогии были сделаны еще в 1930 году, когда вновь нашли золото в штате Западная Австралия, где она жила, в Ларкинвиле, и Причард вместе с мужем заболела «золотой лихорадкой». «Ларкинвиль, — вспоминала она, — вызвал почти такой же ажиотаж, как открытия золота, сделанные в Австралии в конце прошлого века. И я трясла грохот по утрам, а вечерами у нашего костра собирались ветераны приисков, шахтеры и старатели, и рассказывали разные истории о золотой горячке в Кулгарди и Калгурли, о том, как в «бурные девяностые» люди то богатели, то оставались без гроша.
Все это страшно увлекало меня. Каждый вечер передо мной разворачивались сцены будущей трилогии. Я исписала тогда горы бумаги заметками, но большая часть из них хранилась впрок, пока мне не удалось пожить на приисках — познакомиться со всеми сторонами жизни рудокопов. Так я поступала всякий раз перед тем, как начать работу над очередным томом: жила в шахтерских домах в Боулдере и Калгурли. Все мои друзья были шахтеры, старатели и члены их семей. Ежедневно в четыре часа пополудни я заходила за моей Салли и мы шли в отель «Федеральный» близ шахты Риворд на прииске Маритана — посидеть в дамском зале бара. Там Салли встречалась со своими приятельницами… и любо-дорого было послушать, когда они принимались вспоминать былое и перемывать косточки местным знаменитостям. Иногда воспоминания лились столь шумным потоком, что бармен прикрикивал: «Эй, потише там, в дамском зале!».[15]
Причард бывала и в городах «главной угольной провинции» Австралии — Ньюкасле и Сесноке, и там вникала в шахтерское житье-бытье, выслушивая жалобы на устаревшее оборудование, подгнившие крепи, вглядываясь в лица со следами многолетней усталости и разрушенного здоровья. Живя в Сиднее в период работы над трилогией, она читала главы и отрывки друзьям — лидеру федерации горняков, женщине, чье детство прошло среди шахт Запада, выверяла технические детали шахтерского труда, словечки профессионального жаргона. Весной 1946 года ей пришлось срочно выехать в Западную Австралию — вырывать из когтей банка-кредитора свой заложенный дом в Гринмаунте. Это ей удалось, и она бесконечно радовалась возвращению в старый деревянный дом, окруженный садом, где прошли самые счастливые годы ее жизни, встрече с любимыми книгами, картинами. А главное — здесь, на Западе, жили герои трилогии — шахтеры и шахтерские жены, которых можно было засыпать вопросами, в библиотеках хранились книги и документы по истории западноавстралийской золотопромышленности, и работа над «Золотыми милями» спорилась.
Название родилось сразу. Ведь действие романа сосредоточено на Золотой миле — фантастически богатом золотом отрезке земли, что протянулся между городами Боулдером и Калгурли. Да и весь золотоносный район — это многие и многие мили подземных выработок.
В первой книге трилогии семья Гаугов и люди, с которыми их свели прииски, переживают бурные деньки «золотой лихорадки», вспыхнувшей в 1890-е годы в Западной Австралии, в суровом краю древних гор и безводных равнин, поросших неприхотливым кустарником, где до вторжения белых обитали лишь племена кочевников-аборигенов.
