Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток - Леопольд фон Захер-Мазох

Герцог ленивым взглядом окинул собравшееся на террасе общество, и в его глазах промелькнула добродушная насмешка, когда он заметил озабоченное выражение на умном лице кардинала.

— Его преосвященству стоит лишь взглянуть на нашу государыню, чтобы убедиться, что Англии не приходится завидовать Испании, — сказал он, изящно склонившись над протянутой ему рукой королевы.

Мария устремила на него испытующий взор. Последний разговор с Эверингемом набросил лёгкую тень на его всегда весёлое лицо.

— Вы чем-то озабочены, милорд? — тревожно проговорила Мария.

— Какие бы ни были у меня заботы, присутствие вашего величества рассеяло их, — любезно ответил герцог, забавляясь встревоженными лицами политических врагов.

Королева встала и сделала ему знак следовать за собою. Шейфн и Ноайль не осмелились присоединиться к ним; только кардинал Морено, видя, что королева направляется в сад, решился спросить:

— В котором часу ваше величество удостоит принять посла его святейшества?

— Тотчас по его прибытии, — коротко ответила Мария.

Умные глаза кардинала выражали смущение и тревогу, пока он следил за двумя фигурами, спускавшимися с террасы. Как настоящий «князь церкви», он всюду производил сильное впечатление своим блестящим умом, привлекательными манерами и властным характером. В настоящее время он хлопотал не только о политическом союзе для своего государя, но и о возвращении схизматической Англии в лоно католической церкви, и герцог Уэссекский, как верный последователь нового вероисповедания[32], являлся во всех отношениях его соперником.

— Ну, друг мой, — обратился он к подошедшему маркизу де Суаресу, — сегодня для нас неудачный день. Взгляните на эту картину! — И тонким, украшенным кольцами пальцем кардинал указал на скрывшихся за деревьями Марию Тюдор и герцога Уэссекского. — Подумать только, что судьбы Европы зависят от того, удастся ли сорокалетней женщине поймать этого мотылька!

Дон Мигуэль де Суарес также следил, нахмурившись, за происходящей на террасе сценой и не мог не сознаться, что королева намеренно насмеялась над всем дипломатическим корпусом, оказывая явное предпочтение обществу одного Уэссекса.

— Судьба, по-видимому, против нас, ваше преосвященство, — заметил он, — так как сердце этого беспечного мотылька свободно, а сорокалетняя женщина — королева.

— Беспечного и, может быть, самолюбивого?

— О самолюбии позаботятся его друзья, — возразил дон Мигуэль, — а королева Англии — ценный приз.

— Я сейчас думал о красивой леди Урсуле Глинд, — проговорил кардинал после некоторого раздумья.

— Действительно, она очень красива, но его светлости никогда не позволяют видеть её.

— А вдруг бы он увидел?

— Если я составил о нём верное представление, то в таком случае, при своём непостоянстве, он будет очарован леди Урсулой, ну, скажем, полчаса... может быть, несколько часов... Что же из этого?

— В полчаса всякая женщина, даже если она — королева, может почувствовать ревность и обиду, и судьбы Европы, возможно, решатся сообразно с этими чувствами.

— Значит, будущее католической части Европы зависит от встречи молодой девушки с придворным кавалером? — с нетерпением произнёс дон Мигуэль.

— Судьбы целых империй зависели иногда и от более мелких событий, сын мой, — наставительно возразил кардинал. — Дипломатическое искусство в том и состоит, чтобы, не замечая действительно крупных событий, пользоваться каждой мелкой случайностью.

В эту минуту до них долетели звуки не то весёлой, не то грустной песни: где-то во дворе пел чистый женский голос, словно птичка в клетке, обрадовавшаяся яркому солнечному сиянию.

— Это голос леди Урсулы Глинд, — с саркастическим смехом произнёс дон Мигуэль, а затем указал рукой в отдалённую часть сада, где виднелись фигуры герцога Уэссекского и королевы, медленно возвращавшихся на террасу.

Глаза кардинала загорелись особенным блеском; казалось, у него вдруг явилась какая-то новая мысль. Вынув из кармана требник, он направился в тот конец террасы, откуда слышался голос; шёл он с опущенной головой, как бы совершенно погруженный в чтение латинского текста. Дон Мигуэль не последовал за своим начальником, зная, что тот желал остаться один. Кардинал скрылся за углом, где находились комнаты Уольсея, а когда снова появился, в руках у него уже не было требника. На губах его играла торжествующая улыбка, когда он вместе с маркизом наблюдал за приближавшейся к террасе парой.

— Сегодня я, кажется, не в силах развлечь вас, дорогой герцог, — с беспокойством сказала королева Мария. — Куда девалось ваше обычное весёлое настроение?

— Отправилось к его преосвященству, чтобы подслушать, скоро ли удастся испанскому королю править Англией и пленить сердце нашей королевы.

— Мне кажется, вы совершенно не заботитесь о государственных делах, — грустно сказала она, — а ещё менее о том, кто будет управлять сердцем вашей королевы. Хотите, я удалю испанского посла? — вдруг взволнованно шепнула она. — И его преосвященство? И всех послов?.. Хотите, милорд?

Подняв глаза, герцог Уэссекский заметил устремлённый на него и королеву проницательный взор кардинала. С минуту он колебался. Лицо его преосвященства выражало такую гордую самоуверенность, что в голове герцога Уэссекского мелькнула мысль: не уступить ли мольбам друзей и не вырвать ли английскую корону из рук этих чужестранцев, жаждущих овладеть ей? Кто знает! Если бы незначительное движение на террасе не помешало герцогу ответить, судьба Англии, может быть, сложилась бы совсем иначе. Но как раз в этот решительный момент мажордом провозгласил:

— Посол его святейшества папы ожидает её величество в приёмном зале.

— Посол его святейшества, — повторил кардинал, идя навстречу королеве, — и я буду иметь честь представить его вашему королевскому величеству.

Когда королева в сопровождении герцога Уэссекского удалилась в сад, все понемногу разошлись с террасы, теперь здесь оставались лишь две-три придворные дамы да мажордом с сопровождавшими его пажами. Дворец сразу ожил, в нём послышался шум и движение, между тем как медные трубы возвещали прибытие важного лица.

А среди всего этого хаоса звуков отчётливо слышался свежий молодой голос, напевавший грустную песенку.

Королева Мария была, видимо, раздражена: посла его святейшества нельзя было заставить ждать, а бедной женщине страстно хотелось продлить счастливое свидание с глазу на глаз с любимым человеком. Чувствуя, что кардинал следит за каждым её движением, она смело взглянула на него и приказала мажордому и пажам следовать впереди неё в приёмный зал. Между тем герцог Уэссекский внимательно прислушивался к доносившемуся пению.

— Вы пойдёте с нами, милорд! —