Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев
Владело Володарем смешанное чувство тяжкой усталости от пережитого и радости от того, что возвратился на Червонную Русь мир. Иногда он поднимался на крепостную стену и смотрел, как крутятся жернова ветряных мельниц за гладью Вагры, как грузят в паузки[298] на пристани купцы товары, как гонит пастух отару овец в пригородную слободу.
Становилось на душе спокойней, уходило, стихало былое ожесточение.
В дом Таисии постучался он однажды вечером. Хотелось узнать, что с ней и как. Жива ли, не поранена. Долго сомневался, мялся, уже даже стоя на крыльце перед дверью хором, чуя, как бешено застучало в груди сердце.
Открыла сама, вроде и не удивилась вовсе его приходу. Посторонилась, пропуская князя в горницу, облачённая в долгое., белое платье, простоволосая.
— Проходи. За стол садись. Блины будешь есть? — Голос был спокойный, тихий, и ощущение было такое, словно каждый день она его ждёт, с тех пор как семь лет назад поселилась здесь.
— Если ты разделишь со мной трапезу, буду, — отозвался Володарь, улыбнувшись.
Таисия молча кивнула. Челядинка накрыла стол, поставила на него широкое блюдо с блинами. Долго они сидели молча. Горницу освещали свечи в больших серебряных паникадилах[299]. В углу топилась муравленая печь. На стене висела дощатая бронь и другие доспехи.
— Не поранили тебя во время сечи? — нарушил молчание Володарь.
Таисия отрицательно замотала головой.
— Как твоя рука? — спросила.
— Уже не болит. Правда, ещё слаба.
— Ты храбро сражался, — заметила женщина. — Будешь вино? Сладкое, хиосское.
— Хорошо, налей.
— А помнишь, как ты говорил, что предпочитаешь воду? — Таисия внезапно звонко расхохоталась. — Или теперь ты уже не боишься затуманить мысли? Кстати, бороду ты так и не отпустил. Почему? Почти все твои бояре бородаты. Перенимаешь обычаи угров? У тебя ведь мать — угринка.
— Возможно. Но скорее, просто сила привычки.
— Зато усища у тебя, как у кота! — продолжала без всякого стеснения смеяться, вышучивая его, женщина. Вот сейчас как дёрну тебя за них!
Она внезапно протянула руку и с хохотом ухватила Володаря за вислый ус. Князь взял её за запястье, стиснул в своей здоровой шуйце.
Лукавинкой светились большие глаза цвета южной ночи. Та же челядинка налила в большие серебряные чары красное вино.
«Сладкое, как и сама хозяйка», — подумал Володарь, осторожно отпив несколько маленьких глотков.
— Странно, что мы опять вместе, задумчиво промолвила Таисия. — Я бы сказала, что это судьба, но ты опять начнёшь говорить про невозможность предопределения.
— Выходит, так угодно Богу, — сказал Володарь.
Не сговариваясь друг с другом, они враз поднялись из-за стола.
— Ну, обними же меня, в конце концов! — воскликнула гречанка. — Ты остался таким же, как и в молодости! Боишься женщин! Потому, верно, и жил с бывшей блудницей, что не опасался от неё козней! Знал, что она проста... слишком проста... И княгиня твоя... Видела её... Примитивная и грубая, как мужик! Не такая тебе нужна!
Он не стал возражать. На другую бы разгневался, но на неё не смог. Заглянул ещё раз в бездонные глаза, прижал ласково к груди, обхватил руками её голову, впился устами в чувственные влажные губы.
Была ночь, яркая, как вспышка молнии, оба они сгорали в запоздалой страсти, Таисия всё никак не могла угомониться и предавалась греху с отчаянием, словно это были последние часы в её жизни.
Утром Володарь ушёл. Неслышно ступая по половицам, выскользнул из покоя, быстро оделся и воротился к себе во дворец. Мысли в голове путались, он то сожалел, что поддался греховной страсти, то охватывало его желание вернуться и повторить волшебную ночь. Вот ведь осуждал Василька за его связь с полячкой, покойного Рюрика за нескончаемые его похождения, говорил, что, когда женится, о наложницах и думать забудет, а сам... Впрочем, к Таисии понятие «наложница» никак не подходило... Отвлёкся Володарь от своих дум, только когда прискакал очередной княжеский тиун с докладом о собранной дани в сёлах под Свиноградом.
...Месяц спустя Таисия под благовидным предлогом сама явилась к нему в терем. Сидела, вся разодетая в парчу и шёлк, рядом с княжеским стольном, улыбалась, складки морщин бежали по упругой коже её лица.
Промолвила внезапно шёпотом, едва слышно:
— Скучала без тебя!!
Володарь резким, быстрым движением подхватил взвизгнувшую от неожиданности женщину на руки, всю исцеловал в щёки, в нос, в губы, в чело, наконец сказал так же тихо:
— Говоришь, скучала? Знай, ты — радость моя, любовь моя, жизнь моя!
Таисия смеялась от счастья и тёрлась лицом о его плечо.
ГЛАВА 83
Как и десять, и двадцать лет назад катил свои воды Дунай, бил волной о берег, и такое же небо ярко голубело над равниной, и те же крепости несли суровую службу на прибрежных кручах. И мост из связанных промеж собой лодок, и острова посреди широкой реки, и шумный торг на пристани, и дома горожан, обведённые зелёными палисадами — всё здесь было Халдею хорошо знакомо. Вот и лавка иудейского менялы — старого доброго приятеля. Наклонив голову под притолокой, хазарин вошёл в открытую дверь.
— А, сын Захарии! — Хозяин, облачённый в потёртый, поношенный халат из цветастой фофудии, сразу узнал его. — Давно не был у нас. Или с тобой приключилась какая-нибудь беда? Я слышал, в земле руссов идут бесконечные войны. Погибло много народа. Вот и наш король, хотя у него и умная голова, сунулся в ваши дела. Ах, зачем он это сделал?! — Меняла горестно всплеснул руками. — Горе нам! Только погубил войско, потерял сорок тысяч человек! Теперь рынки опустели. Нет невольников, нет товара, нет монеты, нет прибыли! Что делать, что делать?!
Сев на грубо сколоченную
