Дэвид Вейс - Возвышенное и земное
Нелегко было принять такое решение. Леопольду так хотелось услышать новую оперу сына, но он понимал: приехав на премьеру, он неизбежно попал бы и на свадьбу. А тут уступить он не мог.
«Похищение» снова оказалось в центре внимания, и Вольфганг решил, что теперь самое время объединить два события – женитьбу на Констанце и премьеру его новой оперы.
– Пусть два похищения произойдут одновременно, – сказал он ей, сияя от счастья. – И может, в июле, когда погода улучшится, Папа изменит решение и приедет на премьеру и на нашу свадьбу.
Вопрос о приданом он больше не обсуждал ни с кем, даже с отцом, в надежде, что со временем все забудется и Папа просто даст согласие, ведь, в конце концов, он же его отец.
И хотя Констанца была настроена не так оптимистично, как он, и не надеялась, что господин Леопольд уступит сыну, но старалась не спорить с Вольфгангом, довольная уже тем, что мать оставили их в покое.
С тех пор кик Вольфганг одержал победу над Клементи, император стал проявлять к опере Моцарта больший интерес и наконец разрешил ее поставить. А Торварт, получавший процент с каждого проданного билета в Бургтеатре, был с Вольфгангом чрезвычайно любезен: ему вовсе не хотелось терять своих доходов.
С наступлением весны работы у Вольфганга прибавилось. Теперь у него было четыре ученика, с которыми он занимался по утрам. Круг его влиятельных знакомых значительно расширился, и его постоянно приглашали выступать на вечерах и званых обедах, и он не отказывался, потому что за каждым приглашением видел возможного покровителя.
Его пригласили также выступить на первом концерте из целого цикла: двенадцати публичных концертов, которые намечалось провести в Аугартене – одном из самых больших парков Вены.
Вольфганг принял приглашение, поскольку концерты эти проходили под личным покровительством императора и при поддержке ван Свитена, графини Тун и многих других знатных любителей музыки; правда, первый концерт большого успеха не имел.
Наступил июнь. С Констанцей Вольфганг теперь виделся только по вечерам. И при всей его занятости приходилось еще как-то выкраивать время для работы над оперой. Часто он просиживал до часа, до двух ночи и уставал настолько, что не в состоянии был заснуть. Тем не менее, в семь утра он уже был на ногах – только в этот час мог приходить его парикмахер – и в восемь, причесанный и одетый, снова брался за работу и писал музыку до десяти, пока не являлись ученики.
Но больше всего докучали ему обидные, насмешливые замечания госпожи Вебер.
Как-то вечером в середине июня, когда он сидел с Констанцей в гостиной Веберов и обсуждал вопрос, где им жить после свадьбы, Цецилия изрекла:
– Господин Моцарт, а почему бы вам не поселиться со своим отцом? Ведь это единственный человек, с мнением которого вы считаетесь!
– Мама, как нехорошо с твоей стороны! – воскликнула Констанца.
– А разве хорошо, что твоя свадьба все откладывается и откладывается из-за того, что господин Леопольд не дает согласия? Если так будет тянуться и дальше, вы никогда не поженитесь.
– Да, я жду согласия отца, – твердо сказал Вольфганг. – Но женюсь на Констанце независимо ни от чего. В июле, как обещал.
– Я не верю вам ни на грош. Мне бы следовало пожаловаться на вас в полицию.
Констанца поднялась с места.
– Мама, еще одно слово!…
– Что тогда?
– Я уйду отсюда.
– Браво! И куда же ты уйдешь? К господину Моцарту, невенчанная? Хочешь лишиться остатков своей репутации?
– Найду, куда.
– Да у тебя и понятия нет, как заполучить мужа, как же ты жить-то собираешься?
– Что ты говоришь, мама? Уж не выпила ли сегодня лишнего?
– А если и так? Я говорю правду. Тебе бы его и в глаза не видеть, если бы не я.
– Ну зачем ты так?! – Констанца дрожала от возмущения.
– Я бы тебе не то еще сказала, да ты мне рта раскрыть не даешь, все время перебиваешь.
– Госпожа Вебер, – вмешался Вольфганг, – это с вашей стороны несправедливо.
– Ваше мнение меня не интересует. Пока дочь живет под моей крышей, я говорю ей то, что считаю нужным. Помните, она еще несовершеннолетняя.
На следующий день Вольфганг поговорил с баронессой фон Вальдштеттен. Баронесса согласилась, чтобы Констанца поселилась на несколько недель в ее особняке под предлогом, будто баронесса больна и нуждается в уходе. Выбрав момент, когда матери не было дома, Констанца оставила ей записку с объяснением всех обстоятельств. Поскольку баронесса была дамой знатной, госпожа Вебер не решилась навлечь на себя ее гнев, хотя и ворчала, что Моцарт похитил ее дочь, и, если Констанца вскоре не вернется, ей в самом деле придется прибегнуть к защите закона.
Вольфганг остался доволен затеей. Баронесса весьма дорожила своей репутацией одной из самых просвещенных женщин Вены. Она жила врозь с мужем – богатым австрийским сановником – и гордилась тем, что могла без его помощи держать знаменитый на всю столицу салон. На своих музыкальных вечерах она зачастую была центром всеобщего внимания. Прекрасная пианистка, баронесса страстно любила музыку. К тому же, натура неизлечимо романтичная, она – сама обделенная любовью – обожала окружать себя влюбленными.
Констанца пришла в восторг от роскошного особняка баронессы в Леопольдштадте – одном из предместий Вены, расположенном между Дунайским каналом и Дунаем; особняк находился довольно далеко от Петерплац, и добраться туда пешком мать ее не могла, а в экипаже никогда не ездила, кроме тех случаев, когда расплачивался кто-нибудь другой. Но Констанцу мучило сомнение: уж не питает ли баронесса, больше всего в жизни ценившая всякого рода развлечения, нежных чувств к Вольфгангу? Этой знатной даме стукнуло уже тридцать восемь, но она не утратила привлекательности, а мать еще прежде предостерегала Констанцу: «Человеку низкого происхождения, как Моцарт, льстит, когда к нему проявляют интерес знатные особы вроде баронессы. Я бы этой дружбе не стала доверять».
Баронесса сказала Констанце:
– Мой дом в вашем распоряжении. Я буду очень рада, если нам удастся перехитрить вашу матушку.
Вольфганг торопился на репетицию «Похищения». Он ушел, и только тогда Констанца ответила баронессе:
– А не станут ли люди сплетничать по поводу моего здесь пребывания? – Репутация баронессы фон Вальдштеттен была отнюдь не безупречной.
– Куда от этого денешься? Отнять у людей возможность посплетничать, значит лишить их огромного удовольствия. Да они умрут с тоски. – Помимо всего, баронесса обожала роль свахи, сообщницы; ей казалось, будто она тоже участвует в «Похищении из сераля». – Ну, а нам следует заняться приготовлениями к вашей свадьбе.
– Вольфганг дожидается согласия отца. А я сомневаюсь, снизойдет ли господин Леопольд когда-нибудь до такой милости.
– Но для Вольфганга согласие отца крайне важно, и тут не следует ему перечить.
– Да я и не перечу. Я послала его сестре подарки, написала ласковое письмо, а в ответ ничего, кроме вежливой записки, не получила. Порой мне кажется, мама права – это лишь предлог, чтобы и дальше откладывать нашу свадьбу.
– Нет, вы неправы. Ваша мать злая, вздорная женщина, ей нельзя верить.
– Даже мне, ее дочери?!
– А иначе что бы привело вас сюда, ко мне?
Но Констанцу по-прежнему терзали сомнения относительно истинных намерений Вольфганга.
До премьеры «Похищения из сераля» оставалось всего три недели, и Вольфганг, лелеявший мечту обвенчаться с Констанцей в день премьеры, в последний раз обратился с просьбой к Папе.
«Любимейший, добрый отец! Умоляю Вас во имя всего, что нам обоим дорого, разрешить мне жениться на моей любимой Констанце. Должен признаться, я глубоко разочарован, что Вы не сможете присутствовать на моей свадьбе и на премьере, но ждать дольше я не могу. Свадьбу откладывать нельзя – это необходимо ради моей чести, а также ради чести Констанцы. Чем дольше я жду, тем беспокойнее становлюсь; я растерян, сердце мое и мысли в таком смятении, что работать с ясной головой и вдохновением я уже не могу. Это меня очень пугает, Вы ведь знаете, раньше я писал в любых условиях. Поэтому, дорогой отец, дайте Ваше согласие и благословите нас. Жениться без Вашего разрешения обидно и больно, но время не терпит, и то, что неизбежно должно случиться, не может больше откладываться на недели. Ваш преданный и покорный сын В. А. Моцарт».
Лишь через неделю от Леопольда пришел ответ. Отец советовал сыну не проявлять нетерпения – постепенно все уладится. У него к Вольфгангу важное поручение. Зигмунд Хаффнер – сын бывшего бургомистра Зальцбурга, который в 1772 году умер богатейшим купцом в городе, – хочет заказать симфонию, чтобы исполнить ее на празднестве по случаю возведения его в дворянское достоинство. Леопольд настоятельно просил сына, закончить симфонию к 29 июля, дню церемонии.
Боясь огорчить отца и испытывая нужду в деньгах, Вольфганг принял заказ и обещал написать симфонию к сроку, а времени оставалось меньше, месяца, и он не представлял себе, где выкроить время, потому что работа над оперой была еще далека до завершения.
