Юрий Никитин - Князь Владимир
Владимир снова взял лист, что-то вспомнив, одно имя решительно вычеркнул:
– Волчий Хвост – опытный воевода. Жаль его терять. Да и богатств за ним особых не числится.
Тавр вскинул бесцветные брови:
– Но в Киеве все знают, что он был среди тех, кто не хотел возвращения Святослава. Пощадишь убийцу, что скажет народ?
Владимир почесал лоб:
– Надо повернуть так, что я, прежде чем послать их на казнь, проверил всех вдоль и поперек… И выяснил, что воеводу оболгали. Тем самым покажем свой праведный суд! Как бы на него ни указывали пальцем, но ежели нет улик, то князь вынужден соблюдать справедливость!
Тавр молча удалился, пряча усмешку и затаенное восхищение в глубине глаз. Князь даже перед ним говорил настолько искренне, взволнованно, с придыханием в голосе и блеском глаз, что даже он, Тавр, чуть было не поверил. И только когда молодой князь вычеркнул одного из убийц, мол, не терять же хорошего работника, увидел всю меру лицедейства. Чувствует ли сам Владимир, что у него не одно лицо, а несколько?
Часть вторая
…а наложниц у него было 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 300 на Берестове в сельце. И был он ненасытен в этом, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц.
В лето 6489 пошел Владимир на поляков и захватил города их Перемышль, Червен и другие города.
В лето 6490 поднялись вятичи войною, и Владимир победил их вторично.
«Начальная Русская Летопись»Глава 17
Утром другого дня бирючи созывали народ на публичную казнь. Око за око, зуб за зуб, кровь за кровь! Неутешный в горе сын явился отомстить за предательски убитого отца. Это народ понимал, и даже те, кто благоденствовал под княжением Ярополка, соглашались, что сын должен отомстить, ежели почтение к родителям имеет. На том покон стоит, чтобы родителей чтить. Не будет мести за убитых родителей. Мир рухнет.
На княжьем холме, рядом с храмом, всю ночь при свете факелов стучали топоры. Колья поставили тесно, поместилось всего семь, а для тех, кому не хватило пали, на краю примостили плаху.
С утра народ, празднично одетый, с детьми собирался на площади. Приговоренных, связанных попарно и с веревками на шеях, привели, когда толпа запрудила площадь, выплескивалась даже в улочки. Стражи оттеснили, освобождая дорогу к помосту. Бояре, уже избитые до полусмерти, в клочьях окровавленной одежды, шли шатаясь. Их подгоняли пинками, вонзали в спины и задницы острые копья.
Для большинства казнили не убийц Святослава, им тот князь тоже ничего хорошего не сделал – казнили толстых и богатых, казнили домовитых, кто помыкал ими. С охотой дотягивались через головы и плечи стражей, щипали, били, плевали, бросали комьями грязи и камнями.
Бойкие разносчики уже сновали с лотками через плечо, торговали пирожками, горячими хлебцами. Какой-то купец спешно привез ящик с заморскими леденцами, сбывал по случаю зрелища по доходной цене.
Бирючи с четырех концов помоста объявляли вину каждого, по одному подталкивали к плахе. Иные плакали и пытались вырваться. Народ улюлюкал, палач мерно взмахивал топором. Слышался хряск костей и глухой стук, когда острие вонзалось в дубовую колоду. Головы скатывались в загодя подставленную корзину, низ ее сразу подплыл кровью, темно-красные ручейки побежали под ноги толпе. Обезглавленные трупы сперва складывали на помосте, потом увидели, что помешают последнему действу, оставленному напоследок, на сладкое. Начали сваливать с помоста, там возникла толчея, на всякий случай обшаривали карманы казненных, стаскивали сапоги.
Когда усталый палач показал, держа за волосы, на все четыре стороны последнюю голову, толпа взорвалась неистовыми воплями:
– Палю! Давай скорее остальных! На палю!
Дружинники гнушались работой палачей, потому добровольные помощники из народа сами ставили лестницы, тащили упирающихся семерых, самых знатных и влиятельных, совсем недавно попиравших их свысока. Тащили, били, пинали, вымещали напоследок обиды.
Ингельд позвал к себе Рольда, верного помощника, проверил, нет ли кого поблизости.
– Сегодня вечером соберешь всех. Пусть никто не ночует в захваченных домах. Всякий, кто выпьет сегодня хоть каплю вина, будет наказан жестоко.
Рольд смотрел с удивлением.
– Настал час, – ответил Ингельд глухо. – Думаешь, нам достаточно, что нас наняли как простых бондов? Нет, русы подзабыли, с какой силой имеют дело!
– Захват? – вскрикнул Рольд пораженно.
Ингельд торопливо зажал рот могучему викингу, зашипел, как разъяренная змея. Рольд виновато замолчал.
– И еще, – велел Ингельд жестко. – Никому ни слова. Пока не соберешь всех в большой гриднице, которую так опрометчиво дал мне в жилье конунг Вольдемар. Оттуда рукой подать до его терема!
Рольд смотрел горящими глазами. Лицо его пылало, рука дергалась, пальцы хватались за рукоять меча.
– Сделаю, ярл! Если удастся, то это я буду твоим ярлом, а ты станешь великим конунгом всех этих земель! И все викинги будут в этой Гардарике, стране городов, настоящими ярлами!
Он поспешно выбежал из гридницы. Ингельд вышел немного погодя, взял двух берсерков, сам пошел прочесывать узкие улочки города. Трудно остановить распоясавшихся викингов, ведь все богатства взятого города в их руках! И почти невозможно оторвать от грабежа и вернуть в тесную гридницу.
Вечером на площадь со всех сторон начали стягиваться викинги. Многие гнали перед собой плененных мужчин и женщин, не столько для продажи, сколько для того, чтобы те несли на себе награбленное. Пленников брали в тех концах, которые оказали хоть малое сопротивлении при захвате города. Люди Ингельда, посвященные в тайну, силой заставляли отпускать рабов, хотя разъяренные викинги брызгали слюной и хватались за топоры.
Выставив охрану у ворот, Ингельд велел никого не выпускать. Кто воспротивится, того рубить без жалости: они еще в походе, а в походе ярл властвует над отрядом как бог. Одновременно объясняли, что завтра утром весь город будет ихним. Так стоит ли брать добычу по малости? Завтра все люди этого богатейшего града станут их рабами, траллами, только безумный будет портить сегодня то, что утром получит по праву!
Викинги разом повеселели, даже прокричали здравицу мудрому ярлу. Уже спокойнее Ингельд объяснил ситуацию. Каждый согласился, что такая удача выпадает нечасто. Город не надо даже брать – они уже в самом сердце. Даже детинец, внутренняя крепость, в их руках. Их здесь пять тысяч отважнейших воинов – да в десять раз меньшие по числу отряды захватывали огромные и богатые города в Британии, Франции, Испании, Италии, Сицилии!
Поздней ночью, когда в измученном грабежами городе затихли крики и звон железа – почти все викинги уже были заперты в огромной усадьбе Ингельда, – сам ярл Ингельд осторожно вышел на крыльцо.
Небо черное, звездное. Легкие тучки то прятали узкий серп луны, то открывали его сверкающее лезвие.
Воздух был наполнен запахами браги и пота. Викинги тесными рядами заполняли весь огромный двор в ожидании приказа. Стояли, подпирая стены спинами, сидели тесными кружками вокруг поленьев, которые разжигать было не велено. Топоры и мечи держали у ног, многие уже загодя надели боевые доспехи. На сумрачных лицах нетерпеливое ожидание.
К Ингельду поспешил человек, закутанный в черный плащ. По могучей фигуре, которую не скроешь и в ночи, Ингельд узнал Рольда. Золотые волосы Рольда блестели в серебристом лунном свете.
– Все тихо, – прошелестел его приглушенный голос, – я сходил к княжескому терему, обошел вокруг и вернулся, никого не потревожив. Там пируют, охраны почти нет… Да и была бы – что могут против наших мечей и нашей ярости?
– Викинги? – спросил Ингельд.
– Оповещены.
– А те, кого не удалось застать?
– Услышат шум боя – поймут сразу.
– Добро… Сколько здесь?
– В твоей усадьбе две тысячи, да еще три придут на зов от городских врат!
Ингельд гордо улыбнулся. Киев, столица Гардарики, сам падал в жадные до кровавой сечи и богатой добычи руки викингов. Только раз им удалось овладеть им, когда Аскольд и Дир взяли город и стали в нем князьями. Правда, злые языки говорят, что кияне их сами пригласили на княжение.
– Пойдем, я объясню, куда какие отряды вести. Нужно как можно скорее перебить бояр, воевод, знатных людей! Все – быстро, стремительно. Для схваток не задерживаться, убивать всех по дороге, но в дома, даже самые богатые, не врываться! За грабежи прежде времени буду предавать смерти! Наша добыча – весь город. Кто попытается грабить раньше времени, тот будет грабить не местных жителей, а своих же друзей!
Викинги одобрительно зароптали, искоса бросали взгляды направо и налево. Это они понимали. Завтра утром можно поделить весь город, дома и людей вместе со скотом и богатствами. И хотя велик соблазн ворваться в богатый дом, убить мужчин, а женщин насиловать, срывая с них золотые кольца и серьги, но зачем это делать впопыхах, словно спешишь унести ноги?
