Второе дыхание - Александр Васильевич Чернобровкин
Я думал, извозчик в Будаках, разрисовавший свой экипаж — большой оригинал. В сравнении с бухарестскими коллегами он оказался скромнягой. Везде, где можно было намалевать что-нибудь яркое или прицепить блестящее, они так и сделали. В придачу заплели гривы и даже хвосты. Андрей Антиохин, бывавший в столице по служебным делам, просветил меня, где лучше остановиться — самая шикарная гостиница города «Дворец Атене», где посольство Швейцарии — улица Григоре Александреску и сколько платить извозчикам.
Я выбрал самый скромный экипаж, сел в него, приказав поставить багаж у ног, потому что народ здесь вороватый, расплатился с носильщиком-амбалом, которому грузчиком бы работать, назвал гостиницу тщедушному извозчику, у которого черные усы был шире лица, а может, и плеч, и добавил:
— Два лея.
Свояк говорил, что хватит одного, максимум полутора. За два меня отвезли с ветерком.
Шестиэтажный отель, действительно, был шикарным. На мраморные колонны, позолоту, ковры, ценные породы дерева денег не пожалели. Обслуга была почти вышколенная. Единственный недостаток — все подряд предлагали поменять валюту по более выгодному курсу, чем в банках. Я снял номер с кабинетом за шестнадцать лей в сутки и за дополнительную плату — один лей в сутки — оставил чемодан с деньгами в несгораемом шкафу. Номер на третьем этаже оказался довольно приличным. Все удобства присутствовали. Окна выходили на площадь. Кровать широкая. Краны умывальника и ванной и рукоятка сливного бачка позолоченные. Розовое мыло пахло розами.
Приняв ванну после дороги и надев свежую рубашку и найденный среди вещей, оставленных у Антиохиных, галстук, синий в черную косую полоску, я отправился в посольство. Располагалось оно в небольшом четырехэтажном доме, покрашенном в бледно-зеленый цвет. Над входом, прикрепленный к навесу над крыльцом в одну ступеньку, развевался красный флаг с белым крестом. То ли в роли охранника, то ли мелкого клерка на дежурстве в прихожей сидел молодой человек лет двадцати двух в костюме-тройке, несмотря на то, что температура снаружи была около тридцати градусов выше нуля, а в помещении, как мне показалось, всего на пару меньше.
Он поздоровался и спросил на немецком языке:
— Вы по какому вопросу?
Я ответил на французском:
— Мой аэроплан утонул в море вместе с моим паспортом. Я живу в Женеве, преподаю в университете, — и назвал свое имя.
— Подождите, я доложу о вас, — сказал он и ушел в коридор.
Вернулся через несколько минут и проводил меня в кабинет секретаря Дитриха Швабе — пухленького очкарика с красными, обгоревшими на солнце щеками и облупленным носом. Обгореть в конце лета — это надо быть оригиналом. Впрочем, как я уже понял, в Румынии другие не задерживаются надолго. Он записал данные обо мне и заверил, что вот прямо сейчас свяжется с руководством в Берне, сообщит о моем несчастье, а они — с Женевой, и, как только придет подтверждение, мне тут же выдадут временное удостоверение, которого хватит, чтобы вернуться домой.
— А как вы отсюда добираетесь до Швейцарии? — поинтересовался я.
— Можно поездом через Вену или пассажирским самолетом через Мюнхен. Сюда летают немецкой авиакомпании «Аэро Ллойд», — слегким немецким акцентом сообщил он на французском языке и, улыбнувшись, сказал: — Хотел добавить, если не боитесь летать, а потом вспомнил, что вы пилот!
— Да, прилетел на своем, улечу на чужом, — пожаловался и спросил: — Не подскажите, где находится офис компании «Аэро Ллойд»?
— Главный на аэродроме «Бэняса», это километров девять на север от города, и есть касса на железнодорожном вокзале. Мы обычно там покупаем билеты, — ответил Дитрих Швабе.
В кассе компании «Аэро Лойд», больше напоминавшей магазинчик мелкого торговца, сидел за барьером смазливый мужчина лет двадцати семи с черными волосами, зачесанными волной, как предполагаю, местный вариант донжуана. Он общался по телефону с дамой. Судя по количеству комплиментов, это не жена или невеста. Появившийся клиент не отвлек его от такого важного занятия. Видимо, в советском костюме я не выглядел богатым человеком, а беднота подождет. Только после пары десятков красивых фраз, клерк положил трубку. Наверное, расходы на телефон влетают компании в копеечку (леичку).
— Чем могу служить? — на румынском языке обратился он ко мне со слащавой улыбкой, как к бестолковой девице, потому что умные не обратят внимания на такое ничтожество, хотя, кто знает, противоположности имеют свойство притягиваться.
— Хочу узнать, можно ли нанять у вас самолет для перелета в Женеву, какова его вместительность и сколько это будет стоить? — сообщил я на немецком.
— Конечно, можно. Мы летаем по всей Европе на самолетах «Дорнье»: «Комета-3» и «Меркурий-1» вместимостью шесть пассажиров. Если не по установленному маршруту, то тариф будет отличаться от обычного с учетом наших дополнительных расходов, — рассказал он на немецком с сильным акцентом. — Сколько будет пассажиров?
— Четверо взрослых и трое детей, Одного ребенка шести лет возьмут на руки. Или полетит всего один человек и обычным рейсом с пересадкой в Мюнхене, — ответил я.
— Нет-нет, трое детей по весу равны двум взрослым, так что такой вариант возможен! — успокоил клерк, вдруг поняв, с кем имеет дело. — Какого числа вы хотели бы полететь?
— Послезавтра или послепослезавтра, — ответил я.
Если документы к тому времени не сделают, что скорее всего, с румынскими пограничниками как-нибудь договорюсь, а в Женеве на аэродроме меня знают все, включая бродячих собак и кошек.
— Сейчас я позвоню в головной офис. Они подсчитают, сколько это будет стоить, — сказал он и сразу сделал.
Ему перезвонили минут через пять, в течение которых мне пришлось выслушать, как клерк поступил в Берлинский университет на факультет филологии, но из-за начавшейся войны вынужден был вернуться на родину недоучкой. Почему не получил образование в том же Бухарестском университете, он умолчал. Аренда самолета до Женевы с дозаправкой в Загребе обошлась мне в девятьсот восемьдесят лей. Вылет послезавтра в семь утра. Я тут же пошел на почту и отправил телеграмму Суконкиным и Ване Антиохину в Кишинев, чтобы выезжали в Бухарест завтра дневным
