Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин
– Непременно, – живо ответил Микола. – Меня можно будет найти в офицерском собрании или непосредственно в здании офицерского общежития Собственного Его Императорского Величества Конвоя.
– Однако, – с легким удивлением в голосе произнес полицейский. – Ну, а вас, молодой человек, как можно будет отыскать в сем огромном городе?
– Николаевское юнкерское училище, – четко отрапортовал младший из Билых с таким гордым видом, что, казалось, он ехал не поступать в училище, а наоборот – закончив его и получив чин прапорщика, отбывал по месту службы.
– Что ж, – неизвестно чему улыбнувшись, скрестив пальцы и выпрямив руки, сказал полицейский. – Похвально. Похвально. Честь имею, господа. Не смею боле задерживать. Мы с вами еще должны встретиться. Но в более дружеской обстановке.
– Зачем это?
– За поимку Сочинского положено два червонца золотом, я также составлю рапорты по месту вашей службы с благодарностью от уголовного сыска. Честь имею!
– Честь имею, – вторил Микола, наклонив голову в ответ.
– С Богом, – выпалил Михась, от волнения забыв, что он не в станице. И, спохватившись, добавил, щелкнув задниками ичиг: – Честь имею.
Городовые вывели задержанного из вагона. Один передал вещи казакам. «Купец» щурился на солнце и зорко осматривал толпу, выискивая кого-то. Такое не укрылось от наблюдательного Миколы. «Может, племянника своего ищет? Так вылетел молодчик в окно пулей и, кажись, угодил сразу под проходящий поезд. Тут без вариантов!»
Городовой дернул «господина Смирнова» за рукав, приставил к его носу свой огромный пудовый кулак и пригрозил:
– Будешь канделябры выписывать, угощу так, что не возрадуешься!
Сочинский, будучи не робкого десятка и видавши на своем веку многое, снисходительно улыбнулся, всем видом показывая, что пешка королю не указ.
– Михась, здесь обожди, я насчет Кургана схожу. Выясню, когда коней отправлять будут, – обратился к стоящему в изумлении брату Микола.
– Шо? – ответил тот пространственно, рассматривая здание вокзала, барышень, разгуливающих в ожидании поезда под сенью солнечных зонтиков, грузчиков, пробегающих на полусогнутых ногах и кричащих с акцентом по-русски: «Пагажь!»
– Ты бросишь шокать?! – в сердцах вскрикнул старший брат. – Мы в столице. Тебе через день с преподавателями училища общаться, а ты все никак не отвыкнешь!
– Господин подъесаул, – раздался внезапно четкий голос. Перед Миколой как будто ниоткуда выросла фигура урядника, одетого в синюю черкеску и алый бешмет – повседневную форму казаков Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Урядник стоял навытяжку, приложив руку к папахе.
– Урядник Суслов, посланный встретить вас и сопроводить до офицерского общежития.
Билый выпрямился и тоже отдал честь:
– Вольно, урядник. Что ж, встречайте и сопровождайте, раз послали.
В иной ситуации Микола поздоровкался бы с казаком по-братски, как и подобает казакам, как и заведено среди кубанских (черноморских) казаков, а судя по фамилии и фенотипу, урядник был «из своих». Но воинская субординация требовала неукоснительного соблюдения устава.
– Да, – добавил Билый. – Конь мой в лошадином вагоне, и брата нужно проводить до юнкерского училища. Он впервые в столице.
– Не извольте беспокоиться, господин подъесаул, – отрапортовал Суслов. – О коне позаботятся. Доставят по назначению. А брата вашего доставим в лучшем виде!
Микола слегка улыбнулся на это «в лучшем виде». Вспомнился случай в купе. «Уж куда лучше», – подумал мимолетно, а вслух спросил, смотря на стоявшего во фрунт урядника:
– Как звать-то тебя?
Тот, понимая, что офицер спрашивает, чтобы снять напряжение ситуации, слегка расслабил ноги, что не могло ускользнуть от глаз опытного разведчика-пластуна, и, смутившись, ответил:
– Николаем, ваше благородие.
– Стало быть, тезки, – почти по-отцовски заметил Билый, хотя урядник был всего-то лет на пяток младше. – А станицы какой будешь рожак?
Несведущему человеку был бы не понятен сей разговор, но для казаков это было традицией. Знать свой род и станицу предков было делом чести каждого, кто был рожден казаком.
– Суздальской станицы род наш ведется, господин подъесаул, – уверенно ответил урядник.
– Надо же, – удивленно ответил Микола. – Так мы еще и односумы почти. Слышь, Михась? Суздальской станицы урядник.
– Так то ж верстах в десяти от нашей Мартанской, – воскликнул младший Билый.
Урядник светился от радости. Встретить казаков с соседней станицы – все одно что побратима.
– Ну, Николай Суслов, – переходя на более строгий тон, сказал подъесаул, – сопровождай до пункта назначения. Только брата сначала определим.
Урядник мельком глянул на часы, висевшие у входа в здание вокзала. Те показывали без семи минут час пополудни. «Успеем в аккурат», – подумал он и указал рукой в сторону, где стояла двуколка:
– Прошу!
Разместившись поудобнее, насколько это позволяла повозка, братья переглянулись. Предстояла разлука. У каждого из них начиналась своя жизнь, полная новых переживаний и приключений. Никто из братьев не знал, да и не мог знать, насколько закрутит в ближайшем будущем водоворот событий эти две казачьи судьбы и куда этот водоворот выведет.
А пока кони, запряженные в повозку, мерно отбивали по булыжным улицам дробь копытами, везя своих седоков каждого к его цели путешествия.
Погоды в столице в это время года стояли замечательные. Солнце щедро насыщало воздух своими лучами. То тут, то там встречались прогуливающиеся по улице барышни, в пышных платьях и таких же пышных шляпах. Сопровождавшие их кавалеры были непременно одеты или в военные офицерские мундиры, или в костюмы, диковинные для взгляда молодого казака, вырвавшегося из провинциальной станицы. Михась смотрел не отрываясь и на людей, и на пробегающие мимо здания, и не мог наглядеться. Все ему казалось новым. Столичная жизнь все глубже завораживала его молодую душу. Все меньше ему хотелось думать о станице, где остались близкие и родные ему люди. «Вот она настоящая жизнь!» – мелькало в голове, бередя разум.
Старший же из Билых, в отличие от брата, предался воспоминаниям недалекого прошлого. Когда сам таким же неопытным, не знавшим ничего о жизни в огромном, как Санкт-Петербург, городе пешком добирался до здания того же Николаевского кавалерийского училища. И как уже через год, вкусив сполна прелестей столицы, он тосковал по родным плавням, реке Марте и бесконечному степному простору.
Глава 4
Двуколка свернула на Малый Измайловский проспект и, проехав квартал, остановилась у двустворчатых металлических ворот.
– Прибыли, господин подъесаул, – доложил урядник.
– Уже? – Михась очнулся и, кажется, только сейчас закрыл рот, прекращая созерцать величественную красоту.
– Вижу. Благодарю, – суховато ответил Билый. И, повернув голову к брату, спросил: – Нравится столица?
– Тут дворцы и дома бесконечные! Конечно, нравится. Рай, да и только.
Урядник кашлянул, скрывая улыбку. Билый снова посмотрел на младшего брата, смотрящего восторженным взглядом на свою будущую альма-матер. Затем перевел взгляд на здание училища. Нашел окно на втором этаже, где располагались учебные классы. Вновь накатили воспоминания.
В Николаевское кавалерийское училище принимались наиболее
