Сашка - Владимир Зюкин
– А зачем?
– Что зачем? Он помогает маме.
– Нет, он злой, разве не видела, как он бьёт коня? – хресь да хресь!
В избу вошли Полина и Еремеев.
– Раздевайся, Степаныч, жарко, – предложила Полина.
Возчик скинул с себя шубейку и присел на придвинутый к столу стул. Полина налила в кружки чаю, принесла булку тёплого хлеба, порезала её, а из алюминиевой кастрюли вылила в общую чашку горячий суп.
– Перекусим, не стесняйся, Степаныч.
– Я не стесняюсь, когда есть хочу.
Сашка косо поглядывал на Еремеева.
– Ешь, Саша, – подбодрила его Полина. И Еремееву: – Мать попросила подержать его, а он не в тягость, слушался бы.
– Буду слушаться, – промычал Сашка.
– Хороший. А сестра двух детей оставила, каково? Письмо прислала через год, как убралась; я тогда ей отписала, что её муж покончил с собой. После этого пропала, – рассказала, тяжело вздохнув, Полина.
– Ни слуху, ни духу, – добавила. – А ещё безотцовщина… И я схоронила своего – Зинке один год был…
– Ты, Полина Семёновна, молодая, у тебя всё впереди.
– Где там – сорок не за горами.
– Ничё, – утешал Еремеев, – закончится война, мужики с фронта вернутся, тогда всех баб замуж выдадим.
Допив чай, он накинул на плечи шубейку, поблагодарил Полину Семёновну и ушёл.
– И этот посидеть не захотел, – неизвестно кому пожаловалась Полина. – Как мне надоели эти стены, стараюсь, чтоб уютней было, а для кого?
Сашка зевал, тётка хмурилась. Зина, увидев неважное настроение матери, приготовила малому постель и села за книгу, помня, что мать ей не мешает, если она читает. Но много раз, выполнив работу по хозяйству, она, сидя над книгой, о чём-нибудь мечтала. Обычно представляла, как учиться будет в каком-нибудь городе и познакомится там с парнем. Незаметно летело время, а мать не замечала, что книга у дочери открыта на одной странице.
25
Вечно в хлопотах Агафья Рязанцева. С первыми лучами солнца она на ногах.
– Старик, Вову в садик отведи, а я за хлебом займу очередь.
Стянула с Семёна одеяло.
Дверь стукнула. Дед Семён, поднялся, сел. Посидев, оделся.
– Пошли в сад, – обратился он к внуку.
Тот влез под одеяло.
– Рано, посплю, – промямлил.
– Вставай, ждать не буду.
– Правильно, иди один, – предложил Вовка.
Дед скинул с внука одеяло; тот нехотя пошлёпал к умывальнику. Вскоре они вышли во двор, засыпанный снегом. Вовка почти сразу завалился в сугроб. Семён, матерясь, поднял его; за воротником у малого снег. Вытряхнув его, Семён скомандовал:
– Лезь на загривок, а то до вечера не дойдём.
Вовка, с удовольствием, забрался на спину деду; и таким способом добрались они до водопроводной колонки. Утомился дед и запамятовал, что под снегом здесь может быть лёд. Ступив неосторожно, он упал на бок. Вовка перелетел кубарем через его голову и растянулся. Старик с трудом поднялся и разразился матом; отведя душу, заворчал:
– Навязали по садикам водить…
Так и плелись они под бурчание деда, проклинавшего детсад, бабку и внучат. Наконец, дошли до места – бревенчатого здания, похожего на барак. В коридоре стояли фикусы, поникшие от холода; из дверей комнат высовывались детские посиневшие носы и слышались окрики воспитательниц. В конце коридора рыжий малый бил по клавишам пианино, и из дряхлого инструмента вылетали нестройные звуки.
– Дуй! – приказал Семён, когда Вовка скинул пальто.
– Н-е-т! – захныкал тот. – Пошли домой…
– Что ты! – шикнул на него Семён. – Жрать нечего…
– Не останусь… – ныл Вовка.
К ним подошла полногрудая воспитательница.
– Ерёмин! – в голосе напускная радость. – Пошли, ребятишки заждались тебя.
Семён кивнул ей, думая: «Вижу, толстомясая, прикидываешься, что пацану рада.» Проговорил же вежливо:
– Забирайте, я пойду.
– Идите, идите, – проворковала воспитательница и потащила Вовку за руку, да так скоро, что тому бежать пришлось.
– Послушай, дочка, – крикнул ей вслед старик, – малый ничего с утра не ел, уж покормите.
Воспитательница, словно не услышав, не оглянулась. Семён, махнув рукой, вышел на крыльцо. Выругавшись и сплюнув на обе стороны, он подался в гору. По бокам улицы кривыми рядами стояли тёмные от времени бараки с покосившимися ставнями. Из одного барака вышла женщина и направилась навстречу Семёну, прижимая к груди кое-как завёрнутое дитё: Семён увидел торчащую из тряпок ножку. Поравнявшись с женщиной, высказал:
– Заморозишь ребёнка!
Женщина, мимо проскочив, крикнула:
– Язык длинный не заморозь!
Семён, не найдя слов для ответа, выпустил мат и вошёл дальше. В ограде избы задержался. Постояв, вошёл в сарай. «Коровы нет, а дух стоит», – подумал. Сел на скамью, на которой его Агафья доила корову, и извлёк из кармана узелок, сооружённый из грязного носового платка; дрожащими пальцами развязал его. Из узелка посыпались деньги. Семён сгрёб их и вытащил другой свёрток. Развязал и его; в нём оказались купюры крупней. Собрал бумажки. «Старик, денег дай…» – вспомнил просьбу жены. «Нет денег! – мысленно отбрил её, перебирая купюры и гладя их. – У юноши сила в теле, а у старика – в кармане». Свернув деньги в трубочку, он спрятал их.
Выйдя из сарая, он почувствовал прилив сил. Не зная, куда деть их, поднял метлу и стал мести снег. С каждым взмахом белые пушинки летели вверх, кружась. Отведя душу, он положил у крыльца метлу и ввалился в избу. Устало упал на кровать. Появилась Агафья Кирилловна.
– Простыня грязней валенок? – без злости пробурчала.
– Я в своём дому, – ответил нехотя Семён.
– Мог бы прийти к магазину, целый час простояла, ноженьки аж гудят, – сказала Агафья Кирилловна более раздражённо.
– И я делом занимался, только прилёг, не привязывайся, дурная баба! – повысил голос Семён.
– Знаю, чем занимался, отшельник, – громко высказалась Агафья Кирилловна. – Поди, деньги считал? А я по соседкам бегаю, прошу взаймы.
И снова в доме скандал. В окно с улицы видно было, как руками замахала на супруга Агафья Кирилловна, как тот бросил в неё предмет, похожий на полено.
26
В вестибюле Одинцова листала газету, постоянно поглядывая вверх, на лестницу. Увидев моряка, высказала:
– Товарищ, поторопиться надо.
Василий извинился за задержку. Молодые люди торопливо пошли по тротуару. Падал снег, но сразу же таял, рисуя на асфальте лужи. Василий шёл сзади девушки. Чувствуя на себе его взгляд, она остановилась. Он – тоже.
– Идите рядом, – с обидой высказала она.
– Но вид мой…– смущённо ответил он, показав на бушлат. На щеках его появились багровые пятна.
«Как мальчик, застенчивый, – подумала она. – Таким был и мой Митя, только этот чересчур энергичный». Василий смотрел поверх головы её.
– Идите рядом, а про одежду не думайте, это скоро поправим.
– А куда мы? – спросил Василий.
– До остановки, потом недалеко проедем.
– Если недалеко, может, пешком? – хорошая погода, – предложил Василий.
– Что ж, пошли, – безразлично ответила она. И добавила: – Наверное, не правильно в дом вести незнакомого мужчину, но это ведь служебное дело…
– Зоя Дмитриевна, – спросил Василий. – У вас, по-моему, изменилось настроение, может быть, я ляпнул что-то?
– Причём тут это… – сказала она, вздохнув. – Впрочем, скажу: прошёл уже год, как мой супруг погиб. Был капитаном. Вот я и вспомнила его…– Она умолкла, опустив голову.
Василий неловко спросил:
– Вы одна живёте?
– Если вы о мужчине, – сказала она просто, – одна,
