Дневник Жеребцовой Полины - Жеребцова Полина Викторовна
Утром мы умудрились без приключений сходить за хлебом. Я с палкой. Шла бойко, быстро.
Умирает котенок от голода. Я это предвидела. Смерть заранее приходила за ним в моем сне. Не хочет хлеб, даже моченный в супе! У нас еда: помидоры и варенье, суп с «галушками» и с пареным луком. Больше ничего нет.
Котенок маленький. И есть, такое не может!
Я заболела. Температура и боль в печени.
Опять обстрел. Сильный!
Маму я забрала с ее кровати. Она спала под самым окном.
Мы сидим в коридоре. Все коты сбежались к нам, перепуганные, жмутся к ногам.
Руки мерзнут. Я спала в перчатках.
Будур.
12 ноября 1999
13:10
Клянусь! Я не верила, что останусь жива.
То, что сейчас я пишу, — восьмое чудо света!
Дело вот в чем.
С утра мы пошли на «Березку». Надеялись найти картофель. Хотя бы килограмма два. Если увидим, решили — купим хлеб. У нас мало муки. Меньше половины мешка. Мука — на экстренный случай.
Мы миновали первый от нас Зеленый детский сад, вошли в злополучный двор, в
котором нам всегда достается! И тут начали бомбить!
Мы забежали в подъезд на первый этаж большого пятиэтажного дома.
В одном подъезде никого не оказалось — спрятаться было негде, и мы забежали в другой подъезд, а там русская старушка. Она сказала, что живет совершенно одна. Больше никого нет. Но у нее ключи от всех квартир. Хозяева доверили, на случай пожара. В том числе и от квартиры на первом этаже. Мы вошли. Бомбить продолжали — самолет кружил прямо над двором.
На наших глазах стекла из окон, затем сами окна, и остатки от стены вылетели на улицу. Образовался проем. Две широкие кровати, без колес, на ножках, поехали на нас! Белый дым, похожий на пар или туман, проник в окно. Стало плохо видно. Душно. Появился неприятный, едкий запах!
Я услышала голоса. Во дворе громко разговаривали. Я подошла к другому, уцелевшему окну. Посмотрела вниз и увидела двух парней в джинсовых костюмах. Они сидели на мокрой снежной скамье.
Один обхватил голову руками и выл, как зверь. Второй повторял:
- Ты чего? Ты с ума сошел?, — он бил первого по лицу, посыпал его голову снегом.
Где-то кричали раненые. Жутко!
Русская старушка, кругленькая и неунывающая, говорит:
- Живы! Значит, о живом думать надо! Моя квартира на третьем этаже. Дочь недавно умерла. Было ей 29 лет. Помянуть хочу! Ее пальто заберите! Оно новое.
Мы пошли к доброй женщине на ее родной, третий этаж. Зашли. Я померила драповое пальто цвета бордо. Мне подошло.
Мы свернули подарок, стали класть в пакет и благодарить бабушку. Мама сказала:
- Живем рядом. Вдруг разбомбят, а вы живы останетесь? Приходите! С нами перезимуете. Мы недалеко.
Мама записала ей наш адрес на обоях.
Тут оглушительно прогремел взрыв. Это бомбил самолет! Пятиэтажный дом шатнуло, и он — накренился. От страха я перестала соображать. Смотрела на распятья на стенах и на кресты. Стекла летели с частями балкона вниз. И от взрывной волны дверь вылетела на лестничную клетку. Поволокло дымом.
«Только бы здесь не умереть, на третьем этаже», — мелькнула мысль.
Я прошептала, садясь на пол:
— Мама!
И тут поняла, что голос у меня пропал.
Бабушка принялась молиться, бить поклоны.
Мама обреченно заявила:
— Кажется, нам конец. Давай обнимемся!
Но тут мы услышали крик в подъезде. Мужчина, которого ни я, ни мама не знали, перескакивая через ступени, бежал к нам. Он размахивал руками, громко кричал:
— Дом горит! Сейчас, обрушится стена! Скорей! Бегите! Ну, быстрее же! В подвал! Через дорогу!
С ним был один из двух парней со двора. Второй потерялся. Мы ринулись вниз. Осколки жутко резали мою правую ногу. Боль была адская.
Помчались в уже знакомый двор с маленьким подвалом, под вой самолетов. Где-то стреляли с автомата — наверное, именно по самолетам в небе.
Подвал оказался закрыт! На двери висел большой замок! Тогда мы вчетвером побежали к Красному детскому саду. Я упала от страшной боли в ногах, и меня потащили волоком за капюшон. Несколько бомб мы переждали в детском саду. Без окон и без дверей. «И без кафеля!» - успела заметить я. Кто его ободрал?! Кто успел?
Самолеты улетели. Мы вышли. К удивлению мамы, в руках я держала свою коричневую клюку — палка не сломалась! Я так вцепилась в нее, что потемнели пальцы! Мы успели перейти дорогу и войти в следующий двор.
Услышали знакомый скрежет. Так предупреждает о себе «Град». Мама и я мгновенно шагнули в подъезд дома, того, что был слева. Постучали наугад. Нам открыли. Впустили в квартиру первого этажа. Женщина-чеченка и ее сын, мужчина примерно тридцати лет.
Тут «бабахнуло»!
- Мы у вас отсиживались, — сразу вспомнил молодой хозяин.
Мне стало плохо с сердцем, и они дали мне «валидол». Часть таблеток я оставила маме.
Хозяйка дала нам воды с валерьяной.
Моя мама уместилась на табурете. А я сидела в чужом коридоре прямо на баке с водой. Все замерли, ожидая очередного удара.
- Где-то потерялись мужчины. — вспомнила мама. — Они пытались нам помочь.
- И русская бабушка! — вторила маме я, - И кажется, я посеяла пальто!
Мама махнула рукой.
Зашатались стены. Сильнейший взрыв разломил часть потолка. Мы сплотились, прячась друг за друга. Нас обсыпало штукатуркой и щепками. Словно огонь прошел сквозь нас — так стало горячо. Еще один мощный взрыв странно, снизу, толкнул полы. Он свалил маму с табурета, а мужчину с «присядок» на четвереньки. Обстрел из «Града» быстро закончился. Больше эту махину не заряжали. Мы ждали. Но скрежета, характерного для подготовки к вылету новой «порции» снарядов, слышно не было. Все вышли на улицу. Мужчин и старушки не увидели. Увидели сгоревшую квартиру рядом, на втором этаже. Дыра, как дополнительное окно, показала нам мебельный гарнитур, «спальня». Туда попал снаряд. Там дымился пол.
- Смертельная тишина! — произнес сын укрывшей нас женщины.
Мы поблагодарили наших спасителей на чеченском и на русском языках. Простились. Пошли вниз. На базар. Он был пуст. Магазин рядом закрыт. Цепь и замок.
