Сергей Махов - Майдан по-парижски
Таким образом, когда сначала был убит Гиз, а потом Генрих III, вся страна не сомневалась, кто станет королем. Вопрос был только — когда и как.
11
Итак, в 1590 году с помощью Фарнезе Лиге удалось снять блокаду с Парижа. Испания предприняла беспрецедентные меры, чтобы не дать Генриху победить в этой войне.
Читавшие "Неизвестную войну"[9] прекрасно помнят и рейды Субиаура к Блавэ и устью Жиронды, и дона Хуана де Агилу,заключившего союз с бретонским герцогом Меркуром (Меркёром), и блистательного Томе Паредеса, который с 300 испанскими солдатами отбивался на Келерне от 6000 англичан и французов.
Надо сказать, что Елизавета Английская всерьез оценила эту угрозу. Она прекрасно понимала, что поражение Генриха в борьбе за власть и происпанское правительство в Париже (с учетом провала экспедиции 1589 года и галопирующей инфляции) ставят на Англии жирный крест. Франция воспринималась как последний форпост борьбы с Испанией, именно поэтому для нее выделили английские войска, при этом даже ослабив армию в Ирландии.
В январе 1591-го Наваррский попытался завладеть Парижем хитростью.
Шестьдесят солдат-протестантов, переодетых в крестьян, повели в Париж подводы с мукой. Их задачей было обманом захватить ворота Сент-Оноре, перебив охрану, и открыть их 1500 солдатам с двумя пушками.
Около трех утра 21 января первые подводы с мукой подошли к городским воротам.
Но Генрих не учел одного — во время прежних боев и блокады все предместья выгорели и площадь перед воротами представляла собой лысую, безлесую степь без построек. Поэтому Анрли Орлеанский, командовавший отрядом вторжения, был вынужден подвести войска почти вплотную к городским стенам, лязг доспехов и разговоры швейцарцев привлекли внимание парижской охраны, и она была усилена на этом танкоопасном направлении.
Ворота прибывшим телегам не открывают и говорят, что сгрузить мешки можно на пристани Сены.
План провален, Генрих уводит войска, а лигисты потешаются над королем, и называют 21 января 1591 года "Днем муки".
1591 и 1592 годы прошли под знаком борьбы за Нормандию. От победы в этой борьбе зависели коммуникации Генриха с англичанами и голландцами. Итак, 19 апреля 1591 года взят Шартр. 19 августа пала и столица Нормандии — Руан, но вскоре католики выбивают протестантов из Руана.
В декабре 1591-го Генрих подходит к Руану с 12 тысячами солдат, и начинает осаду города, которая длится до мая. Осада оказалась кровавой, именно под Руаном был убит Шико. Из Генриха Манна: "Генрих преследовал их [т.е. лигистов] по пятам во главе своей кавалерии, и нередко случались оживленные стычки. С военной точки зрения они не имели значения, но одна из них имела характер одновременно комический и патетический. Случилось так, что в одном из особенно горячих дел граф Шалиньи схватился один на один с весьма ловким фехтовальщиком, которому удалось, нанеся и получив немало сильных ударов, обезоружить графа и взять его в плен. (Уж так повернулось военное счастье, несколькими днями ранее такова могла бы быть судьба самого Генриха.) Но плен стал нестерпимым для Шалиньи, когда он обнаружил, что рыцарь, которому он сдался, был не кто иной, как королевский шут!
Что он, один из вожаков Святой Лиги, потомок длинной череды предков блистательного Лотарингского дома, брат великого герцога Меркёра, стал пленником гугенотского шута, было самой колючей из всех шуток, сыгранных с тех пор, как шуты вошли в моду.
Знаменитый Шико, который одинаково любил сражения и дерзкие шутки и был таким же лихим наездником, как и его господин, показал в этом бою, что колпак с бубенцами может венчать не меньше великодушия, чем короны знати. Опасно раненый в схватке, завершившейся его победой, он, тем не менее, великодушно подарил графу свободу без выкупа. Гордый лотарингец вернулся к своим лигистам, а бедный шут умер от своих ран."
В начале 1592 года Наваррский понимает, что Гражданская война может длиться бесконечно, и после глубоких, мучительных раздумий он начинает переговоры с французскими католическими епископами. По поводу перехода в католичество.
Понимал ли он последствия этого шага? Безусловно понимал. Он вполне отдавал себе отчет, что это действие отвернет от него радикальное крыло протестантов во главе с его соратниками Дюплесси-Морнеем и Агриппой д'Обинье. Но он понимал так же и то, что в стране, где 90 процентов населения — католики, протестантская верхушка воцариться не сможет в принципе.
Помогло возвращению короля так же то обстоятельство, что 20 января 1592 года был избран новый папа — Климент VIII, и сам Наваррский все более склоняется к мнению, что Paris vaut bien une messe[10].
Разрешение папы перейти в лоно католической церкви было получено в мае 1593 года.
Цитата: "21 июля 1593 года епископы приняли решение отпустить Анри грехи и дозволить войти в лоно католической церкви. Вечером 24 июля Беарнец принял у себя архиепископа Буржского и епископов Нанта, Манса и Эвре и перед тем, как получить отпущение грехов, заявил им о своем решении "пойти на мессу". 25 июля в церкви аббатства Сен-Дени, у гробниц королей династии Валуа состоялось отречение Генриха IV от ереси протестантизма.
Одетый во все белое, Генрих IV предстал в церкви перед архиепископом Буржским, который спросил его, кто он.
— "Я — король".
— "Чего вы хотите?"
— "Я хочу быть принятым в лоно церкви католической, апостолической и римской".
— "Желаете ли вы этого?"
— "Да, я хочу и желаю этого".
После этого диалога, Генрих встал на колени и произнес исповедание веры. Копия клятвы была передана архиепископу, который окропил короля святой водой, дал ему поцеловать крест, затем отпустил ему его грехи и благословил его.
Поднявшись вместе с епископами на хоры, Генрих перед алтарем повторил свою клятву жить и умереть в католической религии и отречься от всякой ереси, противной упомянутой церкви. Вернувшись на хоры, монарх слушал мессу и причащался. После банкета новоявленный король Французский и Наваррский верхом поскакал на Монмартр, глядя с высоты на свою новую столицу, все еще занятую испанцами, но, которая, все равно "стоила мессы"."
25 февраля 1594 года Генрих коронуется в Шартре.
А 22 марта 1594 года въезжает в Париж.
Перед въездом Генрих сказал отличные слова:
"Истинно говорю вам, что когда Бог призвал меня на царство, я не только нашел Францию в состоянии разрухи, но и чуть не потерял ее для самих французов".
Собственно это и есть конец нашего сериала, хотя война еще не кончилась, и шла до 1598 года.
Не думаю, что люди, начинавшие День Баррикад, думали, что ввергают Францию в войну, которая продлится целых 10 лет. Что погибнут сотни тысяч французов.Что на войне наживутся их враги и противники.
Но, как и всегда бывает в истории, лишь нахлебавшись собственной крови, толпа поняла, что все сделанное — бессмысленно и мелко. Полностью разрушенные города и села, нищее население, вражеские войска в своих провинциях — это все последствия майдана по-парижски.
И самое смешное в том, что Нантский эдикт по сути почти слово в слово повторял те привилегии и права, которые давал гугенотам в далеком 1578 году Генрих III, и объявлял федерализацию и свободу вероисповедания. Наверное, чтобы оценить это предложение, нужно было действительно пролить реки крови.
Послесловие
Решил написать о реформах Максимилиана де Бетюна, де Рони, герцога Сюлли, благо — на русском это почти не освещенная тема. И она, на мой взгляд, очень сильно перекликается с темой про Петра, ибо очень интересно сравнить.
Итак, после восшествия на престол Генриха IV а также заключения мира с Испанией (2 мая 1598 года) Беарнец наконец-то мог начать полноценно царствовать. Но под его властью находилась полностью разоренная 50 годами религиозных войн и вторжений страна, экономика которой по версии агентства "Moody's" должна была оцениваться в районе Са или Саа. И вот на должность министра финансов (по настоящему расстрельную, а не то, что про себя верещит один известный премьер в одной неупоминаемой стране) становится герцог Сюлли, забияка, дуэлянт, признанный переговорщик, водивший дружбу с известными французскими экономистами Вилльруа и Лаффемом.
Чтобы понять, что собой представляла Франция, просто сообщим,что за время войн были полностью разрушены 6 000 замков, 125 000 домов сожжено, и госдолг Франции приблизился к 296 миллионам ливров, это при номинальном доходе в 10 миллионов.
Что же сделал Сюлли?
Прежде всего он начал организовывать государственные предприятия (прежде всего строительные королевские корпорации) чтобы у кучи людей, оставшихся без земли и без бизнеса появилась работа.Если в 1596 году в них работало всего 4000 человек, то через год — уже 25000, через три — более 300 тысяч. Что они строили — чуть позже.
