Галина Романова - Роман Галицкий. Русский король
Улицы города были полны народом. Люди жались к заборам, толпились в проулках. Иные вовсе не выходили дальше двора, но посмотреть на ляхов собрался едва ли не весь Галич. Всадники были как на подбор - крепкие, сильные, кряжистые. Гарцевавший впереди Олег сиял и улыбался. Мерно гудели на соборе колокола, и в такт им тяжело бухало его сердце. Свершилось! Он вернулся в Галич!
Воевода Пакослав что-то сказал. Боярин Володислав тут же перевёл:
- Говорит, зело красив твой город, княже!
- Да, - расцвёл Олег. - Красив!
- И богат, - снова через толмача изрёк Пакослав.
- Всего у меня вдоволь! - закивал Олег. - С Византией и Европой торгуем! Не хуже Новгорода!
- Сие меня зело радует, - усмехнулся в длинные светлые усы Пакослав. - Поелику обещал ты моим воям богатую награду, а до сей поры только и получили мы, что путём забрали.
В походе ляхи, как любые иноземцы во вражьей стране, промышляли грабежом, отнимая у крестьян урожай и скотину, а иногда залезая в дома. Олег не старался пресекать грабёж и разбой - с собой казны у него было не так много, хоть и добавил из своих сбережений боярин Володислав. Но семидесяти гривен, на которых сошлись с воеводой Пакославом, добыть не удалось. Значит, их надо было достать откуда-то ещё - вот и тягали ляхи все, что плохо лежит.
* * *С немногими верными дружинниками и слугами, везя в возке уставшую с дороги, полусонную Алёну и вконец умаявшихся мальчишек, прискакал Владимир Ярославич в Эстергом, стольный град Венгрии.
Долго царило здесь немирье. Двадцать с малым лет раздирали страну раздоры - византийский император Мануил Комнин старался посадить на венгерский стол угодного ему короля. Сперва он хотел видеть королём Стефана Второго, но, видя нерасположение народа, признал королём его племянника, будущего Стефана Третьего, вскоре женившегося на дочери Ярослава Осмомысла. Его младшего брата Бэлу Мануил Комнин женил на своей дочери. Однако рождение у Мануила долгожданного сына и смерть Стефана Третьего спутали планы - Бэла лишился невесты и вернулся в Венгрию, где началась новая усобица. Одни хотели, чтобы Бэла стал королём вслед старшему брату. Другие, боявшиеся, что воспитанный при византийском дворе Бэла будет действовать под влиянием Мануила Комнина, хотели дождаться, пока разрешится от бремени вдова Стефана, Ярославна. Третьи желали, чтобы королём стал младший брат Бэлы, за которого ратовала его мать, русская княгиня Ефросиния Мстиславовна. Однако Бэле повезло, и вот уже более десяти лет он спокойно правил Венгрией. Правил до тех пор, пока не прискакал к нему, ища помощи, Владимир Ярославич галицкий.
Соседи-правители встретились в большой зале. Бэла сразу пригласил Владимира садиться, долго расспрашивал о житье-бытье, о здоровье жены и детей, о дорогах и состоянии дел на Руси. Сын и внук русских княжон, Бэла живо сознавал свою причастность к этой стране. Но, воспитанный в Византии, приученный к её интригам, тайнам, заговорам и обманам, закалённый в борьбе с внутренними врагами, он привык искать свою выгоду. С Ярославом Осмомыслом у него был союз. Стоит ли помогать его сыну?
Владимир был немного старше Бэлы - его возраст приближался к сорока годам. Но разгульная жизнь, пьянство и лишения молодости, когда он несколько лет был вынужден скитаться по волостям, да и последние страхи состарили его. Сгорбившись, стиснув кулаки, Владимир глухим голосом рассказывал о смуте в Галиче.
Беседу вели на греческом - Бэла учился ему у Мануила Комнина, а Владимира наставляли дьяки, как любого княжича.
- Уведал я, что идёт на меня младший брат мой, незаконный сын отцов, Олег, блудной попадьи Настасьи сын. В прошлые годы, когда изгнал отец меня и мать из Галича, а эту Настасью с её пащенком ввёл в палаты, взбунтовался Галич. Настасью, ведьму, спалили, сынка её приблудного в поруб бросили, а отцу наказали мою мать вернуть и жить с нею в мире и согласии. Хоть и противился отец, а я занял родительский стол, да галичане… По нраву им пришлась вольница! Привыкли, что отец под их дуду пляшет.
- Отец твой был мудрым правителем, - осторожно вставил Бэла. - Его величали Многомысленным…
- О многом он думал, только не обо мне! - вскинулся Владимир. - Ему бы промыслить, как Галицкое вече усмирить, а он книги читал… И вот ныне вече сызнова взбунтовалось. Олег Настасьич, попадьин сын, на меня с войском идёт, а они на меня. Порешили жену мою убить - не хотим, мол, ей кланяться… Что им важнее? Каких кровей моя жена иль кто ими править будет?
- А каких кровей твоя жена? - осторожно спросил Бэла.
- Какое в этом дело! - отмахнулся Владимир. - Настасьичу другие князья помочи оказать не захотели, а меня князья признали! Сам Роман Мстиславич волынский дочь свою за моего старшего сына просватал! Не стал бы сын великого князя и великого князя зять родниться с безродным!
- Вот у него бы подмоги и спрашивал, - ответил Бэла.
- Да он уж и так брата своего воеводой в мои полки поставил. Да с дружиной!
- Вот как? - Бэла поднял голову, посмотрел в окно на синее небо и островерхие крыши соборов. - А сам-то ты, что же не в полку? Повёл бы дружины свои - глядишь, по-иному было бы!
Владимир выпрямился, расправляя плечи.
- Отец мой сам в походы не ходил, - самоуверенно ответил он, - а город и земли в руках держал. А я весь в отца. Не пристало князю самому в походы ходить, когда дельные воеводы есть!
Бэла одарил его долгим тяжёлым взглядом, словно ощупывал твёрдыми пальцами. В своё время ему пришлось походить с полками, и он до сих пор готов был в любой час вскочить в седло и отправиться на войну. Тем более что соседи приглашали.
- Что же ты ныне от меня хочешь? - подумав, спросил он.
- Освободи Галич мой от Олега! Сяду на стол - уж я тебя не забуду! И золотом одарю, и земли пожалую - из городов Червенских. Хочешь - Перемышль отдам с пригородами? - от широты душевной и по старой обиде предложил Владимир - именно его хотел отдать на княжение старшему сыну Ярослав Осмомысл.
Бэла всё смотрел в окно. Мысли мелькали в голове быстрые и чёткие. Он насквозь видел Владимира Ярославича - не силён. Нет, не силён. Вчера ради приезда дорогого гостя устроил Бэла пир - так Владимир напился первым и мало не заснул, вывазив бороду в каше и подливах. А напившись, сперва орал песни и требовал привесть сюда девок, а после стал плакаться и жаловаться на судьбу. Еле-еле его усмирили и отвели почивать. Он и сейчас сидел опухший с перепоя. Бэла, будучи хозяином, держал себя в руках и теперь свысока, с гордой неприязнью глядел на собеседника.
- Велик и красен град Перемышль, - изрёк он, наконец.
- Нравится? - Владимир встрепенулся. - Вот и бери его себе! А ещё могу пожаловать Брашев и Бардуев с окрестностями! Всё бери, ничего не жалко!
Бэла смотрел на преобразившееся лицо Владимира. Понимал ли беглый князь, что предлагает ему? Чтобы сидеть в Галиче, готов он отдать все остальные города. И не только Брашев с Бардуевым, которые венграми давно бы были завоёваны, кабы не смелые и отчаянные деяния его отца, деда и дедовых сродственников.
- Добро, - кивнул Бэла. - Помогу я тебе по-соседски. Снаряжу полки да и сам с полками теми пройдусь - города твои погляжу. Ты пока ступай, брат. Мы после свидимся!
Владимир уходил окрылённый и уже через малое время, обнимая Алёну, торопливо, светясь от счастья, рассказывал, что король Бэла обещал ему помощь. О городах, которые должны были отойти в результате к венграм, отрезанные от Червонной Руси, он не вспоминал. Да и что говорить - лучше пожертвовать малым, чем лишиться всего.
А Бэла долго оставался один. Сидел, думал.
Ясные были в голове мысли. Не возникало сомнений - идти на Галич войной надо обязательно. Он соберёт богатую добычу, прирежет к своим землям новые города, обретёт новых данников. Да и младший сын Андраш, хоть ещё и молод, окажется пристроен - придётся где-то ему жить и править… Ему? Придётся?
Бэла представил огромные пространства Галицкой Руси, её города и сёла, её реки и леса, её поля и луга. Богатый край, а русские князья рвут его друг у друга, как голодные псы добычу. Водят туда-сюда наёмников, топчут пажити и покосы. Делят край на куски и лучшее отдают наёмникам за то, что они разорили остальное. Не успокоятся братья-враги - один другого раздавит, а потом придёт третий и всё завоюет. А у Бэлы дети. И если уж брать плату прикарпатскими городами, то брать всю Галицию. Ибо нет на Руси сильного князя, нет крепкой руки, чтобы забрала всё в горсть и удержала.
2
Не были рады мужи галицкие возвращению Олега Настасьича. Те, кто когда-то принимал участие в убийстве его матери, со страхом ждали расправы. Те, кто был верен князю Владимиру и служил ему после вокняжения, тоже не находили себе места. Немало было в Галиче бояр, обиженных братьями, - за своеволие, за упрямство, за слабость, за то, что иноземцев навели на свою вотчину.
