Евгений Санин - Колесница Гелиоса

«Кончено! — понял Пропорций. — Ай да претор, не обманул!!»

Он стремительно вскочил на ноги, достал из-за пазухи два пергамента, написанных искусным скрибой, подскочил к канделябру, нагрел воск, капая им на ковер. Вернувшись к Атталу, вдавил в воск перстень, не снимая его с безвольного пальца, и приложил сначала к завещанию, а затем — указу, дающему ему право беспрепятственного выхода из дворца и отплытия в Рим из порта Элеи.

Царь следил за каждым движением римлянина остывающим взглядом, не в силах вмешаться.

— Все, бессмертный! — наклонился к нему Пропорций. — Не обессудь, не кланяюсь тебе на прощанье — некогда!

Он, с трудом удерживая себя, чтобы не побежать, ровными шагами вышел из зала. Тщательно притворил за собой дверь.

— Вот указ базилевса! — показал он пергамент охраннику. — Величайший и бессмертный, отпуская меня, приказал передать вам, чтобы его не беспокоили, пока не выйдет сам. Да, и не пускать к нему никого, особенно этого… лекаря!

Почтительно поклонившись указу с царской печатью, а затем римлянину, охранники-фракийцы снова скрестили копья перед дверью и застыли с самым решительным видом, готовые до конца выполнить распоряжение любимого базилевса.

«Охраняйте, охраняйте!» — усмехнулся про себя Луций, поднимая руку в знак прощания, и вдруг съежился, услышав голоса поднимающихся по лестнице людей. Ему показалось, что в разговоре прозвучало его настоящее имя. Да-да, сомнений не было — кто-то внизу удивленно воскликнул:

— Не может быть, чтобы на это пошел один из Пропорциев!

Луций оглянулся на невозмутимых охранников, кинул отчаянный взгляд на лестницу, на ближайшую дверь в коридоре, метнулся к ней.

— Я на минутку… Поглядеть напоследок! — пробормотал он.

Нырнув в какую-то комнату, он закрыл за собой дверь и обессиленно прислонился к ней спиной.

«Все пропало! Я погиб… И когда — с готовым завещанием! Когда Эвдем ждет меня в нескольких десятках шагов от дворца! Как глупо… как глупо…»

Голоса приблизились, и один, на чистом эллинском, мягко сказал:

— Мы к базилевсу!

— Не велено! — с грубым фракийским акцентом ответил охранник.

— Как это?

— Не велено, и все!

— Даже мне?

— Особенно тебе!

— Странно… Ну что ж, Эвбулид, пока базилевс занят делами государственной важности, давай продолжим осмотр дворца. Хочешь посмотреть знаменитый зал с полами Гефестиона?

— Я устал, Аристарх… — возразил, как догадался Пропорций, лекарю тот самый голос, который назвал его имя. — С меня достаточно всех этих скульптур и особенно замусоренной комнаты.

— Но это совсем рядом! — настаивал невидимый римлянину Аристарх, и чья-то рука тронула ручку двери с внешней стороны. — Ты убедишься, что птицы, насекомые, люди, изображенные Гефестионом, словно живые!

Пропорций невольно поглядел под ноги и увидел на полу саранчу, грызущую листья, нарисованную так искусно, что, казалось, махни рукой — и она взлетит; дятла, соловьев, малиновку, клюющую мотылька, детей, бегущих за бабочкой…

— Нет, Аристарх… Не хочу, — возразил вдруг прежний голос, и Луций почувствовал, что у него подкосились ноги от радости. — Я устал… Прости, но после рудника у меня нет сил смотреть на такую роскошь… Уж слишком велика разница, чтобы ее можно было понять умом. Я боюсь, что у меня снова помрачится в голове. Это — как попасть сразу на Олимп после Аида!..

— Пожалуй, ты прав, — отнял пальцы от ручки двери Аристарх и, судя по его шагам, снова прошел к охранникам. — Послушайте, — донесся оттуда его голос, и Луций вновь напрягся. — Может, вы хоть доложите базилевсу, что я пришел к нему?

— Не велено! — рявкнул охранник.

— Чем же он так занят, если не секрет?

— Не секрет. Он лепил римлянина. А теперь отдыхает.

— Что?! У него был римлянин?! А ну-ка пропусти меня!

— Не велено. Отойди.

— Ну хорошо, а где этот римлянин?

— Только что вышел. Вот в ту комнату.

К счастью Пропорция, Аристарх даже не обратил внимания на последние слова фракийца.

— Так это он передал приказ базилевса никого не пускать к нему? — воскликнул он.

— Да, — подтвердил один из охранников. — И показал нам указ с его печатью!

— Эвбулид, кажется, мы опоздали! — донесся до Луция отчаянный возглас Аристарха. — А ну, пропустите, да пустите же меня к царю!

Затравленно озираясь, римлянин услышал шум борьбы и крик лекаря:

— Аттал, ты жив?! Эй, все, кто там, на помощь!

Пропорций робко приоткрыл дверь. Увидев, что в коридоре никого нет, выскользнул из зала, торопливо спустился по лестнице и, затаив дыхание, показал дежурному офицеру указ царя.

Тот, торопясь наверх, махнул рукой охраннику, стоявшему у входной двери, чтобы выпускал римлянина.

Охранник долго возился с тяжелым засовом. Луций весь взмок, дожидаясь его. Наконец, дверь медленно отворилась, и он, задыхаясь, выскочил на улицу.

Последнее, что он услышал, — крик дежурного офицера:

— Никого не выпускать из дворца! Вернуть римлянина!!

Продолжая лихорадочно прикидывать, кто же выдал его и действительно ли он слышал свое имя, Луций со всех ног бросился к углу крепостной стены, где дожидалась его повозка.

Луций не ошибался, что услышал на лестнице свое имя, поразившее его словно неожиданный удар грома.

В тот самый момент, когда он, боясь пошевелиться, позировал лепившему его бюст Атталу, перед дворцом остановилась карета начальника кинжала. Из нее вышли трое: декурион, посланный Никодимом на серебряный рудник с приказом во что бы то ни стало отыскать сданного Эвдемом в аренду эллина, и Аристарх с Эвбулидом.

Начальник первой охранной сотни царя сразу же бросился к дверям, требуя немедленно открыть их. Эвбулид, заботливо поддерживаемый лекарем, медленно поднялся по ступеням.

Увидев перед собой едва державшегося на ногах раба в грязных лохмотьях, с огромным кроваво-красным клеймом по всему лбу, охранник загородил было вход копьем. Но декурион, властно бросив: — По приказу начальника кинжала! — кивком головы велел эллину следовать за собой.

Эвбулид покорно вошел в двери и застыл на пороге, пораженный роскошью, открывшейся его глазам.

— Иди же! — подсказал Аристарх.

Но грек стоял, не в силах отвести взгляда от золотых статуй и красочных картин на стенах.

Он даже не смел ступить на роскошный — в огромных алых цветах — ковер.

— Аристарх… — беспомощно пробормотал он. — У меня что-то с головой. Я не помню, как все это называется…

— Пойдем, пойдем! — успокоил его лекарь, озадаченный состоянием грека, и, взяв его под руку, чуть ли не силой повел по коридору.

— Аристарх… — ошеломленно озираясь по сторонам, шептал Эвбулид. — Неужели здесь живут люди? Ведь тут стало бы не по себе даже самому… самому… Я не помню, кому… Аристарх!

— Ничего, вспомнишь! Ты хотел сказать, Зевсу! — подсказал лекарь и негромко добавил: — Говорят, при прежних правителях здесь было просто и скромно, и тот, кто хоть раз бывал в этом дворце, по всему миру разносил слух о его абсолютной гармонии. Но, видимо, в нынешнем Аттале взыграла восточная кровь, и он, по примеру своих персидских предков, заставил все коридоры и залы вот этим! — небрежно кивнул он на золотую статую оленя с глазами из крупных изумрудов.

Эвбулид с уважением посмотрел на Аристарха — видать, он действительно здесь свой человек и сможет сдержать свое обещание сделать его свободным. Свобода — вот единственное, о чем он помнил! И, с трудом сдерживая нетерпение, спросил:

— А когда же я получу свободу?

— Как только мы увидимся с Атталом! — охотно ответил лекарь.

— Так идем же! — подался вперед Эвбулид, но тут же, покачнувшись, оперся рукой о стену.

— Ну, и куда я тебя такого поведу? — улыбнулся Аристарх, снова приходя к нему на помощь. — Ты ведь на ногах не стоишь! И выглядишь, как бы это тебе сказать — не совсем подобающе для царских очей. А ведь мы пойдем к самому образованному и воспитанному правителю мира…

— Что же мне тогда делать? — растерянно спросил Эвбулид, оглядывая свои грязные руки и лохмотья хитона.

Ответ на этот вопрос вместо лекаря дал начальник кинжала. Выйдя из-за угла, он спросил у выросшего него за спиной словно из под земли декуриона:

— Этот?

Услышав утвердительный ответ, ткнул в Эвбулида пальцем:

— Помыть, постричь, переодеть и вообще придать надлежащий вид!

Никодим круто развернулся и ушел, оставив Эвбулида в полном смятении.

— Он говорил обо мне, как о бездомной собаке, вещи! — растерянно взглянул на Аристарха грек. — Ты правду говоришь, что мне здесь дадут свободу?

— Конечно, — улыбнулся лекарь. — Потому что, к счастью, не он хозяин этого дворца, хотя кое в чем он прав… Тебя действительно нужно привести в порядок!

Он провел Эвбулида в дальнюю комнату, где их встретил юркий придворный, и сказал:

— Этого человека я должен сегодня представить базилевсу!