Р. Грейвз - Золотое руно
Что касается Аталанты, она вернулась в Калидон в обществе Мелеагра через Аркадию с тем, чтобы поохотиться. Придя в святилище Артемиды на горе Аритемисиос, где Геркулес изловил белую лань Артемиды, и тем самым совершил третий Подвиг, она оставила службу Богине, повесив свои лук, дротик и пояс в святилище и принеся безымянные жертвы. Она наконец-то сошлась с Мелеагром в чаще на горе Тафиассос недалеко от Калидона, ибо к тому против ее воли принудило ее желание. Меланион же тем временем шел пешком из Орхомена в Калидон, намереваясь просить у Иаса руки Аталанты. Случайно он наткнулся на Аталанту и Мелеагра, спавших вдвоем в чаще, но побоялся причинить им вред. Он пошел дальше в Калидон во дворец царя Ойнея, где с презрением рассказал Клеопатре, жене Мелеагра, о том, что видел. Клеопатра в гневе явилась в покои своей свекрови, царицы Алтеи, которой там не было, и стала рыться в сундуках царицы, пока не нашла наконец то, что искала: обугленное ореховое полено. Ибо когда Мелеагр родился, гадатель предупредил Алтею, что ее дитя будет жить ровно столько, сколько будет оставаться несгоревшим одно из поленьев в очаге. Она схватила это полено, погасила его и заперла в своем сундуке. Клеопатра, раздосадованная до крайности, взяла теперь это полено и снова бросила его в пламя очага; и в то же время Мелеагр, спавший в объятиях Аталанты под рожковым деревом, всего в нескольких милях оттуда, испустил громкий крик, и его начало лихорадить. Он умер еще до утра. Так исполнилось пророчество Афродиты, которое гласило, что мужчина, ради которого Аталанта впервые пожертвует свой пояс, умрет в ту же ночь. Когда Аталанта поняла, что ждет ребенка, она согласилась выйти за Меланиона, не зная, что он - главный виновник смерти Мелеагра; и ребенка, которого родила, названного Парфенопеем, провозгласила сыном Меланиона. Но, узнав от Алтеи, что произошло, отказалась с ним жить, и он мало чего достиг своей женитьбой, разве что приобрел ее ненависть и презрение. Некоторые говорят, будто Меланион победил Аталанту в беге, бросая золотые яблоки, чтобы она их поднимала, и тем самым получил ее в жены, но это неверное прочтение древней фрески во дворце в Иолке, где показаны погребальные игры в честь Пелия. Там Аталанта изображена припавшей к земле после прыжка, которым выиграла состязания, а рядом с ней восседает на стуле Геркулес, председательствующий на играх, и у ног его лежат золотые апельсины, и кажется, будто один из них она подбирает, а как раз перед ней изображены состязания в беге, в которых фокией Ификл пришел первым, а Меланион - последним; все бегуны, кроме Меланиона, исчезли с фрески, потому что в стене в этом месте пробили новую дверь, так что кажется, будто Меланион победил в беге Аталанту. Вот и все о ревнивых влюбленных.
Ссора между Идасом и Линкеем с одной стороны и Кастором и Поллуксом с другой была на некоторое время улажена, пока однажды они не объединили силы для грабительского похода против Анкея Тегейского. Они увели сто одну голову превосходного скота, утверждая, что якобы Анкей обманул их давным-давно в земле бебриков, когда делили взятую во дворце добычу, утаив ото всех четыре дорогих ожерелья из янтаря, изумрудов и золота. Анкей, у которого совесть была неспокойна по поводу ожерелий, не отправился в погоню, но предоставил мстить своему отцу Посейдону, а тому уже пообещали в дар десять лучших быков из стада. Четверо грабителей уселись вместе близ той точки, где встречаются границы Мессении, Лаконии и Аркадии, и не очень-то по-дружески заспорили, как им следует разделить между собой стадо. Наконец Идас сказал:
- Давайте позабавимся, товарищи. Разрежу-ка я этого теленка на четыре равные части и поджарю их на вертелах, по одной для каждого из нас четверых. Пусть тот, кто первым покончит со своей долей и оставит одни обглоданные кости, получит в награду половину стада, отобрав пятьдесят голов, которые ему больше всего понравятся, а тот, который закончит есть вторым, пусть возьмет пятьдесят оставшихся.
Кастор и Поллукс согласились: Линкей медленно ел, потому что сломал передние зубы в кулачной схватке, и оба близнеца воображали себя лучшими едоками, чем Идас. Но, едва шипящие куски говядины были сняты с вертелов и распределены по жребию, Идас принялся рвать свою долю зубами и кинжалом и проглатывать сочное мясо, почти не жуя. Он доел все до последнего кусочка и высосал из костей мозг задолго до того, как остальные вовсю принялись за еду. Затем Идас, который был верным братом, пришел на помощь Линкею, нарезая для него мясо удобными полосками, да и сам поразительно много проглотил, - так что Линкей закончил вторым, чуть-чуть опередив Поллукса, перед которым еще лежали семь нетронутых ребер и часть внутренностей.
Идас и Линкей поднялись, отяжелевшие, но способные двигаться и увели весь скот, насмешливо попрощавшись. Поллукс с набитым ртом велел им остаться, упирая на то, что Линкей не сам закончил свою порцию; но он их не преследовал, пока, уничтожив свою, не подтвердил свои претензии на половину скота - ибо он не оспаривал того, что Идас честно заслужил право первым выбрать свою долю. Однако Кастор, раздосадованный тем, что оказался самым медлительным едоком из всех, бросил свою порцию недоеденной и умчался. Он пробрался короткой тропой через горы и устроил засаду на Идаса и Линкея, спрятавшись в дуплистом дубе, посвященном Зевсу. Он догадывался, что они пройдут мимо самого дуба: дерево росло близ могилы их отца Афарея, где они, несомненно, собирались совершить щедрое возлияние бычьей кровью.
Линкей, благодаря своей зоркости, открыл его убежище с расстояния полумили, ибо кончик лебединого пера из головного убора Кастора виднелся сквозь трещину в дереве. Он знаком велел Идасу проползти позади стада и напасть на засаду. Идас так и сделал: он внезапно ударил по дереву копьем и пронзил Кастора под ребра, убив его на месте.
В этот миг Поллукс, спешивший вниз по тропе, услыхал предсмертный крик Кастора. Он направил на Идаса копье, и тот, будучи не в состоянии вытащить свое собственное копье из дуба, метнулся в сторону и нырнул за могилу своего отца. Он сорвал с могилы камень и обеими руками запустил его в Поллукса, сломав тому левую ключицу
Поллукс услыхал, что Линкей нападает на него сзади, и обернулся, чтобы принять его на кончик копья. Линкей упал, пораженный в живот. Но Идас прыгнул вперед и, схватив копье брата, которое лежало в траве, всадил его в Поллукса, толчком снизу вверх через задницу, так что тот умер в мучениях.
Идас принялся торжествующе плясать под священным дубом и с громким хохотом хулить Зевса, отца убитых героев, пока скалы не откликнулись эхом, так что пастухи, которые жили в хижине неподалеку, зажали уши от стыда. Он продолжал плясать, смеяться и богохульствовать, не заметив внезапной грозы, которая накатила, рокоча, с севера, пока внезапно не вспыхнула ослепительная молния и одновременно оглушительно не треснул гром. Молния, попав в кончик копья, которым размахивал Идас, опалила ему правую руку и превратила в клочья его одежду. Его мертвое тело было найдено пастухами, все сплошь вытатуированное листьями священного дуба. Пастухи немало удивились и огородили место, где он пал, сделав его запретным участком; и вместо того, чтобы сжечь тело, зарыли его, как и полагается, когда человека поражает молния.
Фессалийцы Адмет, Корон и Эвридам вернулись к своим стадам и отарам и весь остаток своей жизни не принимали по доброй воле участия ни в каких приключениях, снискав себе достаточно славы, чтобы ею и удовольствоваться. Тем не менее все они погибли насильственной смертью, ибо Фессалия была страной, где даже самые мирные люди не могли уберечься от войны и смуты. Корон был убит Геркулесом, когда дорийцы позвали его помочь им в войне с лапифами; Эвридам и Адмет убили друг друга в поединке.
Автолик и его братья Делейон и Флогий достаточно насмотрелись на Фессалийскую Трикку ко второму лету после их возвращения домой. В сопровождении Аргея, сына Фрикса, они посетили Самофракию во время Великих Мистерий, и там стали посвященными; после чего вернулись в Синоп, где простаки-пафлагонцы встретили их со слезами радости. Теперь, когда мощь Трои оказалась сломлена Геркулесом, а мощь Колхиды ослаблена смертью Ээта и утратой большей части колхского флота - ибо не вернулся ни один корабль из тех, что были посланы против Ясона - Автолик и его братья монопольно торговали восточными товарами и стали сказочно богаты. По смерти они стали героями, изрекающими оракулы.
Фронт и Китиссор, старшие сыновья Фрикса, отправились в Иолк просить помощи Пелея в каком-то споре, возникшем у них с орхоменцами; но едва они вступили в город, он схватил их и приговорил к смерти. Он провозгласил, что Отцу Зевсу так и не заплатили долг двумя жизнями, которые ему причитались с дома Афаманта с тех самых пор, когда Гелла и Фрикс бежали с Руном, и что этот неуплаченный долг и был причиной, по которой Бог так холодно приветствовал аргонавтов, когда они возвратили Руно его образу, и по которой дожди так редко выпадали во Фтиотиде.
