Бен Кейн - Ганнибал. Враг Рима
— Вы победили? — спросил он.
Принцип скривился.
— Смотря что считать победой, — тихо сказал он. — Ганнибал нескоро забудет, как бились у Требии легионеры.
Квинт и Фабриций переглянулись, изумленно и радостно.
— Вы смогли развернуться и ударить карфагенянам в тыл? — возбужденно спросил Фабриций. — Пехоте союзников удалось сдержать слонов и застрельщиков?
— Не совсем, командир. Нет… — опустив взгляд, ответил легионер.
Они непонимающе взглянули на него.
— Тогда что же? — требовательно спросил Фабриций.
Принцип прокашлялся.
— Когда мы уже прорвали вражеский строй, Лонг приказал отступить с поля боя.
Легионер помрачнел.
— Фланги смяли, командир. Думаю, он не был уверен, что мы сможем переломить ход битвы.
— А пехота союзников? — прошептал Квинт.
Ответное молчание легионера было красноречивее тысячи слов.
— Всевышний Юпитер, — прошептал Фабриций. — Они погибли?
— Возможно, некоторым удалось добежать до лагеря, командир, — признался принцип. — Время покажет.
У Квинта закружилась голова. Потери могли исчисляться не одним десятком тысяч.
Его отец был более сдержан в проявлении своих эмоций.
— В таком случае, думаю, это мы нескоро забудем Ганнибала, а не наоборот, — едко заметил он. — Ты так не думаешь?
— Да, командир, — тихо согласился принцип и с тоской поглядел на товарищей, которые уже уходили за угол дома.
— Иди, — мотнув головой, разрешил Фабриций.
Квинт не мог отвести ошеломленного взгляда от спешно уходящего легионера.
— Может, Пракс и был прав, — тихо сказал он. — Ганнибал может оказаться у ворот уже утром.
— Хватит этой болтовни, — отрезал отец и хищно оскалился. — Рим не сдается, проиграв одну битву. Когда вражеские захватчики в его землях!
Квинт слегка воспрял духом.
— А что же Ганнибал? — тут же задал он следующий вопрос.
— Он оставит нас с этим… пока, — уверенно заявил Фабриций. — Сейчас, в течение зимы, ему необходимо собрать союзников из числа галлов.
Квинта успокоила отцовская уверенность.
— А мы?
— Мы используем это время, чтобы перегруппировать силы, а также набрать новые легионы и кавалерию. Вот чего у Рима нет, так это недостатка ни в союзниках, ни в людях. К весне мы найдем замену всем погибшим. — «А я получу повышение, и заимодавцы от меня отстанут», — подумал он и хищно улыбнулся. — Вот увидишь!
Наконец Квинт пришел в себя и с готовностью кивнул. Они скоро снова сразятся с карфагенянами. На равных или даже в лучших условиях. Будет шанс снова обрести честь, ту, которую, как он считал, сегодня они оставили на поле боя.
Рим воспрянет и вырвет победу у Ганнибала.
Примечание автора
Это несравненная честь — получить возможность написать цикл романов о Второй пунической войне, шедшей с 218 по 201 год до н. э. Я восхищался историями тех времен еще мальчишкой и, как и многие, считаю этот отрезок истории человечества одним из самых важных. В наше время слово «эпичный» постоянно используют не по назначению, но, думаю, это самый подходящий термин, чтобы обозначить одним словом семнадцатилетнюю войну Рима и Карфагена. Часто баланс сил в ней был столь неустойчив, что если бы хоть в одной из ситуаций он сместился, современная Европа пошла бы по другому пути. Карфагеняне были совершенно иными, нежели римляне, и не в плохом смысле, как часто пытаются убедить нас историки античности. Они были неутомимыми исследователями и неугомонными торговцами, проницательными дипломатами и отважными воинами. Там, где Рим пытался захватить власть, используя военную силу, они чаще старались получить эту власть, контролируя торговлю и природные ресурсы. Возможно, мелочь, но я старательно использовал слово «карфагенский» вместо римского «пунический», говоря об их языке и других реалиях. Сами карфагеняне уж точно не стали бы пользоваться римскими определениями.
Многие читатели в общих чертах знакомы с историей войны Ганнибала с Римом и узнают ее в моих книгах. Другие знают побольше. Есть лишь совсем немногие, кто готов читать античных авторов, таких как Тит Ливий и Полибий, давших нам основную информацию об этом периоде истории. Надо отметить, что я изо всех сил старался придерживаться дошедших до нас исторических подробностей. Однако в некоторых местах я либо слегка изменил описание событий, чтобы это вписалось в ход повествования, либо что-то выдумал. Это право писателя, как и его проклятие. Если где-то я допустил ошибки, то прошу за них прощения.
Роман начинается с описания Карфагена во всем его величии. В конце III века до н. э. он был несравненно больше и величественнее Рима. Я позволил себе вольность, изобразив городские укрепления такими, какими они были во времена Третьей пунической войны, со 149 по 146 годы до н. э. Я сделал это потому, что мы не знаем, какими они были во времена Ганнибала. Известно, что невероятные и внушительные укрепления, сдерживавшие натиск римлян в последней войне, наличествовали и через пятьдесят лет после разгрома Ганнибала, поэтому я решил, что изобразить их таковыми не будет серьезным отступлением от исторической правды.
Описывая воинов Карфагена, как коренных, так и наемных, я вступил на минное поле. У нас сохранилось очень мало исторических сведений о том, как одевались граждане Карфагена и мириады народов, состоящих у них на военной службе, как и об их вооружении и снаряжении. Не имея под рукой нескольких книг и статей, которые я назову позже, я бы вообще потерялся во всем этом. Другим сложным вопросом оказались Карфагенские имена. Если коротко, спустя почти 2200 лет после разрушения Карфагена до нашего времени их сохранилось совсем немного. И большая их часть либо непроизносимы, либо ужасно выглядят. А некоторые — и то и другое! Хиллесбаал и Итобаал — и выговоришь-то с трудом. Поэтому я назвал главного героя-карфагенянина Ганноном. В истории были заметные персонажи с таким именем, но мне требовалось запоминающееся имя для главного героя, а таковых катастрофически не хватало.
Осада Сагунта происходила практически так, как я ее описал. Любой, посетив Испанию, может попытаться забраться на огромный скальный отрог неподалеку от современной Валенсии. Это настолько красочное место, что несложно представить, что испытывали воины Карфагена, осаждая этот город. Огромный размер войска Ганнибала подтверждается античными источниками, как и то, насколько его уменьшили смерти, дезертирство и увольнения. Сколько войск было оставлено в качестве гарнизонов в Галлии, мы не знаем. Продолжаются споры по поводу того, каким именно путем шло карфагенское войско, миновав Пиренеи, и где именно оно пересекло Рону. Племя вольков действительно было внезапно атаковано с тыла отрядом карфагенян, пересекших реку выше по течению, но их командира звали Ганнон, а не Бостар. А слонов переправляли через реку именно так, как я и описал.
Драматическое противостояние римского посольства и карфагенского Совета старейшин, по всей видимости, выглядело именно так, как описано в книге. Как и случайное столкновение между частями римской кавалерии и нумидийцами в сельской местности неподалеку от Массилии. Я, однако, несколько изменил ход событий, вернув Публия в Рим прежде, чем он отправился в Цизальпийскую Галлию, навстречу захватчикам. Минуций Флакк — вымышленный персонаж, а вот его брат Минуций Руф — вполне реальный.
Больше всего разногласий вызывает вопрос, каким путем Ганнибал шел через Альпы. Не имея ни малейшего желания участвовать в этих спорах, я попросту использовал описания, данные нам Ливием и Полибием. Искренне надеюсь, что мне удалось живописать ужас и наступившее облегчение в сердцах отважных воинов, поднявшихся в Альпы вместе с Ганнибалом и спустившихся с этих надменных вершин. Речь, которую он произнес перед началом перехода, была очень похожа на описанную мной. Хотя не во всех источниках упоминается история и с каменным кряжем, я счел нужным включить ее в повествование, когда по приказу командира его обливали горячим вином.
Термином «Италия» в III веке до н. э. обозначали географическое, а не политическое понятие. Им называли весь полуостров к югу от Лигурии и Цизальпийской Галлии. Он не имел политического значения вплоть до времен Полибия, середины II века до н. э. Я решил им пользоваться, чтобы не усложнять повествование, постоянно называя разные части Республики — Рим, Кампанию, Лаций, Луканию и прочие.
Мое описание теленка, родившегося с внутренними органами снаружи, — не выдумка. Я сам дважды выполнял кесарево сечение коровам, чтобы извлечь так называемого schistosomusreflexus. Без сомнения, это было самое отвратительное, что я смог наблюдать за всю свою ветеринарную практику. В одном случае теленок был жив. Хотя это и случилось всего пятнадцать лет назад, фермера охватил суеверный ужас, и он не успокоился, пока я не усыпил несчастное создание. Мы можем лишь представить себе, какую реакцию могло спровоцировать такое в древние времена.
