Иоанн III Великий: Ч.3 - Людмила Ивановна Гордеева
Он похлопал её по спине, погладил по голове и отстранил от себя:
— Недосуг теперь, правда! Успеем ещё попрощаться. А ты теперь же начинай сборы, подумай да напиши, что с собой надо взять, с кем переговорить. Чем быстрее отправишься, тем мне легче будет решения принимать, пора уже войска в Коломну вести, всё почти для этого готово. А чтобы народ не волновался, матушка наша старица Марфа решила тут, в Москве, остаться вместе с митрополитом и Ростовским Вассианом. Я одобрил её решение, а ты собирайся, жёнушка...
Иоанн поцеловал Софью в щёку и поспешил ретироваться, ибо ещё минута-две и он готов был бы остаться, побросав свои неотложные дела, чтобы заснуть в обнимку с этой роскошной полнотелой женщиной, которая вот уже восемь лет не могла приесться ему, доставляя каждый раз полное и истинное наслаждение. Ему же теперь необходимо было поберечь силы и энергию.
Софья в растерянности осталась стоять одна посередине просторной опочивальни. В данный момент она думала не о предстоящей трудной дороге, а о том, что впереди снова долгая разлука с мужем, которого ей и без того часто недоставало.
Татары продолжали медленно двигаться по Дикому полю, склоняясь ближе к Литовскому княжеству. Они явно что-то выжидали. Скорее всего — обещанных полков своего союзника Казимира Литовского. Далеко в стороне остались Рязань, Переславль, которые, узнав о движении татар, приготовились уже к осаде, выставив свои пушки, коими Иоанн успел снабдить их. Приготовились к осаде и другие города, стоящие по берегам Оки. Эта река словно самим Господом была создана для охраны Московского княжества, а теперь и всей Руси, от неожиданных набегов диких орд грабителей. Она, вместе со своим притоком Угрой, плавно протекала по всему юго-восточному подбрюшью Русской земли, ограждая широким потоком её важнейшие жизненные центры от всех возможных врагов, будто оберегая, обнимая её снизу своими голубыми ласковыми руками. Не случайно русичи называли порой Оку поясом Богоматери. И в полную меру пользовались помощью реки, создав вдоль всего её протяжённого русла со своего, левого берега крупнейшие города-крепости: на востоке — Муром и Городец-Касимов, на юге — Коломну, Каширу, Серпухов, Тарусу, Калугу, которые в любой момент готовы были выставить свои мощные пушки, принять сотни новых воинов с севера и превратиться в неприступные. Иоанн не жалел средств на их укрепление, на оснащение новым оружием. Особой в этом ряду была любимица государя Коломна — главный форпост Москвы с самого опасного южного её направления, почти в самом центре Оки. Тут, за мощными стенами, находилась государева резиденция с собственным дворцом, с теремами для бояр и воевод, для прислуги и дружинников, несколько монастырей, которые, как известно, тоже в любой момент готовы были превратиться в хорошо защищённое прибежище для войск, имелась тут и надёжная тюрьма, где теперь томились пленные новгородцы. По нескольку раз в году Иоанн сам лично навещал Коломну, совершенствуя оборонную её мощь, поставлял туда лучшие пушки и пищали, порох, прочее снаряжение. Узнав о движении татар, великий князь первым делом приказал привести в полную боевую готовность свою любимицу-крепость, снарядив туда несколько дружин.
Ахмат тем временем двигался по западной стороне Дикого поля, у верховья Оки, вдоль литовских земель, мимо севших в осаду Мценска, Одоева, Любутска. Он всё ждал полков короля Польского и великого князя Литовского Казимира. В это время к противоположным берегам Оки уже стягивались основные русские войска. От Серпухова, где стояли полки великого князя Ивана Молодого, до Тарусы, где расположился государев брат Андрей Вологодский, и далее, выше по реке, до самой Калуги — кругом видели татары на противоположном берегу русские отряды, которые молодецки гарцевали на конях, точно пускали мощные стрелы, а то и пищали, пробивавшие даже через реку немудрёные татарские доспехи, чаще — тегиляи на вате. Ордынцы не оставались в долгу и тоже отправляли звонкие стрелы, но те с трудом достигали противоположного берега, в лучшем случае, посвистев над водой, уже неопасно падали рядом с русичами. Зато татары были горазды на угрозы и проклятия, их пронзительные голоса разносились далеко над водой, призывая «русь» немедля сдаваться и, пока не поздно, молить о пощаде.
Так продолжалось более месяца. Казимир на подмогу хану всё не являлся, а вскоре стало известно, что союзник московский Менгли-Гирей сдержал слово и напал на Литву всеми своими силами, так что Казимиру пришлось не нападать, а самому защищаться: теперь ему было не до Ахмата и не до Москвы. Крымские татары громили Подолию, жгли села, грабили и гнали жителей в плен. Один же Ахмат пока не решался нападать на русичей — переправляться через широкую полноводную реку значило положить понапрасну половину своего войска и обречь его на поражение. Тем более, что хорошо вооружённый многочисленный противник стоял твёрдо и грозно.
Появилась у татар и другая проблема: огромное войско требовало регулярного питания. Взятые с собой запасы за два месяца были подъедены, остатки живности в брошенных сёлах и деревнях также моментально растаяли. И хоть татарские воины и кони считались совсем неприхотливыми в еде, но и для них голод — не тётка. Посовещавшись со своими мурзами и уланами, Ахмат решил, прежде чем предпринимать решительные шаги, подкормить войско и пополнить запасы пищи. Поэтому ордынцы двинулись к щедрому и обильному пропитанием Дону. А оттуда он мог направиться к любой из окраин Руси — и к Коломне, и к Кашире. Оттого русское войско вынуждено было рассредоточиться на протяжении сотен километров и напряжённо следить за всеми продвижениями противника.
У Иоанна даже затеплилась надежда, что Ахмат вернётся с войском в свои улусы. Но вскоре гонцы донесли, что тот не собирается отступать, и что его разведчики регулярно являются к берегам Оки в самых разных местах, выискивая броды. А вскоре, побродив по Дону и пограбив села, ордынское войско вновь повернуло к северу. А там — ближайший путь к Москве через Коломну либо Каширу, возможно, через Серпухов. Медлить было более нельзя, и Иоанн, проводив супругу с многочисленной свитой и казной на север, сам приготовился в поход.
26 июля 1480 года, на рассвете, как и сто лет назад, сквозь настежь распахнутые ворота — Фроловские, Никольские и Константино-Еленинские с развёрнутыми знамёнами двинулись вперёд славные русские полки, провожаемые духовенством с крестами и чудотворными иконами и множеством простого народа. Перед отправлением, не отступая от древних традиций, Иоанн отстоял утреню, помолился перед прахом своих прародителей в храме Михаила Архангела, получил благословение митрополита Геронтия и духовника своего Вассиана
