Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Пришел и Вышата с дружиной. После продолжительной и невеселой беседы с воеводой, Ярослав вновь надолго ушел в думы:
«Решения отца были зачастую непредсказуемы. То, что он приказал убить Березиню и Святослава — не принесло урона державе, а вот то, что предуготовил на трон Бориса — сделал грубейшую оплошку. Младший брат чересчур кроткий и слабодушный, нельзя было такому князю Русь вверять. И двух дней не прошло после кончины Владимира, как Святополк ополчился на брата. Как же об этом не подумал отец?».
Резанула другая мысль:
«А ты бы пошел войной на брата, Ярослав? Честно скажи… Честно. Не стал бы посадником Бориса в Новгороде. Не стал! И что тогда? Влез в междоусобицу?.. Пожалуй, нет. Огласил бы себя самостоятельным князем от Киева».
В девятом и минувшем веке Новгород был стольным градом Верхней Руси, известным арабским географам, византийским книжникам и скандинавским сагам. Он возвышался как центр северных племен, превратившийся в одно из раннегосударственных образований восточных славян. Это было мощное объединение.
Другим раннегосударственным образованием было Киевское. Объединение в конце девятого века Новгорода и Киева под властью южнорусских князей стало началом единого государства Руси. Киев на юге, а Новгород на севере как бы замыкали тот стержень, вокруг коего складывались земли этого государства.
Пока киевский князь прочно удерживал Новгород в своих руках, относительное единство Руси было обеспечено. Неспроста уже князь Игорь сажает в Новгороде своего наследника Святослава, Владимир — старшего сына Вышеслава, а затем — Ярослава.
«Зело велика роль Новгорода! — продолжал думу князь. — Сей град и в нынешнее время слывет столицей Верхней Руси. Но что будет, коль он, Ярослав, вновь провозгласит независимость? Если Киев — мать, то Новгород — отец… Независимость… Но что ныне сие принесет Руси? Ничего доброго. Раскол, коему возрадуются чужеземцы, ибо разбить Русь по частям станет гораздо легче. Какой же выход? Он — единый. Поехал бы в Киев и убедил Бориса добровольно уйти с престола».
Ответив на вопрос: «А ты бы пошел войной?», Ярослав высоко оценил поступок Бориса, кой отказался от престола еще на Альте.
Брат соизмерил свои силы и характер, и сам уверился, что великое княжение не для него. А вот Святополк поступил, как изувер. Ведь он отменно знал об отказе Бориса. Зачем же тогда он убил его, а затем Глеба и Святослава?
Каин![255] Жди возмездия от Бога.
* * *В начале сентября, со словами: «Да скончается злоба нечестивого!», Ярослав выступил на Святополка.
Войска сошлись под Любечем, на Днепре. В этом месте река не столь широка, ибо многоводную Припять она принимает в шестидесяти верстах ниже, а Десну — под самым Киевом.
Святополк явно не ожидал, что брат его приведет такую внушительную рать. Он-то помышлял сразу же ударить на Ярослава, всенепременно убить его, а потом двинуться на Мстислава Тмутороканского, последнего опасного врага.
Ныне же наскоком Ярослава не возьмешь, с битвой надо обождать. Да и печенежский хан Алай закачал головой:
— Много урусов привел Ярослав. Этого шакала надо хитростью да измором брать.
Простояв два дня со Святополком, хан отвел свои войска за озеро, кое было в двух верстах от Днепра. Другое озеро было гораздо ближе к реке. Святополк посоветовался с воеводами и расставил свое войско между двух озер.
Не спешил с началом битвы и Ярослав. Враг силен. Начать сечу — потерять тысячи воинов. Надо осмотреться, получше изведать, где и как стоят полки Святополка, изведать слабые стороны самого изувера — кровопийцы. О Каине может что-то рассказать воевода Вышата, кой еще в Киеве нагляделся на нового «великого князя».
Вышата поведал:
— О жестокости говорить не буду: все о том знают. Властолюбец. Чванство из него прет через край. Большой любитель шумных пиров и рыбной ловли. Это его страсть и причуда. Сказывают: и в мальцах, и в отроческих летах от Днепра его не оторвешь. Вот и нынешним летом, — изловит на уду крупную рыбину, тотчас ножом ее вспорет и начинает икрой насыщаться. А коль без икры попадется, глаза рыбине выколет и прикажет кому-нибудь съесть. А, бывает, куда-то уставится молчком и вдруг без причины хохотать начнет, да так долго, будто его русалки щекочут.
— Аль в безумие впадает? — спросил боярин Озарка.
— Трудно сказать, но во здравии так с человеком не бывает.
— Братоубийства даром не проходят, — молвил Ярослав. — Человек и рассудка лишиться может.
За частые пиры и «причуды» рыбалки князь зацепился. Когда-нибудь они сыграют со Святополком злую шутку.
Не покидали мысли Ярослава и о печенегах. Ненадежное войско. Степняки не любят лобовые сечи. Их удел — неожиданные набеги. А когда они встречают крепкую, сплоченную преграду, рассыпаются и поворачивают вспять. И уж коль они вступили в смычку со Святополком, тот посулил им золотые горы. Но долго ли степняки могут выжидать сражения? Они нетерпеливы, сидение у озера, если оно затянется, им может показаться пустым препровождением времени. Здесь есть о чем поразмыслить.
И день, и два, и три стояли войска, разделенные Днепром. Пока еще была сухая погода, и Святополк, видимо, выжидал осенних дождей, ибо он увидел, что у Ярослава гораздо меньше шатров и палаток. Левый берег был открыт для разгульных ветров и любой непогодицы. Войско Ярослава долгого стояния не выдержит и отдалится в более благоприятный стан, а то и вовсе разбредется. Вот тут-то Святополк и навалится всей громадой на отступающих ратников.
Долго стояли войска без всякого действия, не смея в виду неприятеля переправляться через глубокую реку. К Святополку уже дважды приезжал посыльный от хана Алая, и раздраженно высказывал:
— Наш несравненный и лучезарный хан не может так длительно торчать у озера. Наши бурдюки[256] истощаются, махан[257] едим лишь раз в день, число запасных лошадей тает.
Святополк говорил:
— Передай твоему лучезарному хану, что надо потерпеть. Скоро войско Ярослава разбежится. Мы придем в Киев, и чувалы[258] каждого вашего воина будут заполнены гривнами, золотой и серебряной посудой и дорогими поволоками. Киеву богатств не занимать.
Печенеги на какое-то время утихомирились.
Святополк подобрал горластых крикунов и приказал им подойти к самому берегу. Те постарались обидными и грубыми насмешками вывести из терпения новгородцев:
— И пошто только вы пришли сюда со своим хромым князем?! Ваше дело не сражаться, а плотничать. Приневолим вас хоромы нам рубить!
Новгородцы оскорбительную брань не снесли:
— Наш князь хоть чуток и прихрамывает, но родных братьев не убивает. Недолго вашему кровопийце осталось жить! Вас же мы заставим назем из под нашей скотины жрать!
Долго продолжался сором.
На другую ночь, на Козьму и Демьяна,[259] Святополк закатил развеселый пир. Он и раньше едва ли не каждый день ходил во хмелю, но всеобщего пира еще не учинял.
«Наконец-то!» — подумал Ярослав, и собрал княжьих мужей на совет.
— Час настал, други. Всё вражье войско пирует. Даже нам слышны разгульные песни. На рассвете мы переправимся через Днепр и оттолкнем от берега суда.
— Зачем? — с удивлением спросил Озарка.
— А тебе разве невдогад, боярин? Дабы ни у кого и мысли не возникало отступить. Все ратники должны быть уверены в победе. И мы будем со щитом. Треклятый Святополк должен быть наголову разбит.
— Разумно, княже, — поддержал Ярослава Могута. — Без судов надежней.
Затем взял слово Вышата:
— Оба войска вооружены, почитай, в одинаковой мере. Надо обвязать головы белыми повязками, дабы различать в сече своих и неприятелей.
— Толково, — одобрил Ярослав и продолжил. — Печенеги отделены от стана Святополка озером, а посему они могут и не приспеть к нему на помощь. Нашему же войску надо взять врага в полукольцо, дабы тот попятился за подмогой к степнякам. Тогда войско Святополка непременно побежит через озеро, а лед тонок.
— Ловко придумал, князь, — одобрил, искушенный в битвах, Вышата. — То — достойно ратным хитростям Святослава. Лишь бы все заладилось.
— Заладится! — уверенно бросил Ярослав. — А теперь, други, прошу неотложно поднимать войско и облачаться в доспехи.
Княжьи мужи и сотники разошлись по рати, а Ярослав, с помощью меченоши Славутки, натянул поверх нательной рубахи подбронник, затем — кольчатый панцирь, кой, точно серебристая чешуя, плотно облепил его сильное здоровое тело; сверх кольчуги сверкало до блеска начищенное зерцало — броня из двух булатных половинок, прикрепленных на плечах и по бокам серебряными пряжками с золотыми насечками.
