Октавиан Стампас - Цитадель
— От вас требуется немногое, согласие стать моим преемником.
— Преемником? — удивился и искренне, собеседник. В ордене тамплиеров не было системы наследования власти. Да и не могло быть. Или, по крайней мере, она не могла существовать официально. Совсем не обязательно на пост магистра великий капитул избирал сенешаля. Им мог стать рыцарь не занимающий на момент выборов никакой должности. Так, например, случилось с самим де Ридфором.
— Да, наследником. Это будет своего рода договор. В обмен на то, что вы не станете поддерживать какие бы то ни было силы, желающие противодействовать мне, я обязуюсь сделать все, чтобы ваши претензии на жезл великого магистра становились все более убедительными для всех, чье мнение по этому поводу имеет значение.
Граф де Жизор ответил не сразу. Внешне предложение великого магистра выглядело и расплывчато и привлекательно. Опыт подсказал, что в таких случаях не лишне подумать о возможном подвохе. Но де Ридфор не относился к числу людей, способных к плетению тонких интриг, да и не приблизил к себе никого из хитрецов, способных делать это за него. Не считать же таковым дубиноголового барона де Бриссона. Одним словом, сенешаль был на распутье. Любому другому он бы отказал, де Ридфору имело смысл верить. Но поверив ему, перейдя на его сторону, де Жизор не только приобретал, но и терял, ибо нельзя было не догадаться, что удар объединенного ордена будет направлен не только и не столько против Саладина, сколько против брата Гийома. А монах не раз давал ему понять, что именно сенешаль видится тайному руководству, занимающим высший пост. Итак, надо было выбирать. Что же все-таки предпочесть.
Расплывчатое предложение прямолинейного де Ридфора, или определенные обещания лукавейшего монаха? Выбирать всегда трудно. Всегда, в самом большом выборе и в самом малом, выбираешь будущее. Что обладает большей ценностью для его будущего — де Ридфор или брат Гийом?
Де Жизор не смог сделать выбор, у него не было ответа и поэтому он задал вопрос.
— Вы сказали, что союз этот вами особенно желателен в самое ближайшее время, что вы подразумеваете под этим?
— Как что? Ведь уже фактически идет война. Вот на время войны я и хочу взаимопонимания. Разве есть в этом желании что-либо странное или подозрительное?
Де Жизору нечего было возразить, но вместе с тем, ответа на свой вопрос он не получил.
— Итак, граф, что, же вы все таки мне скажете, да или нет?
— Не считайте меня человеком лукавым и тем паче не пекущемся о благе ордена нашего, но я не дам вам сегодня окончательного ответа. Вернее, я дам вам не вполне окончательный ответ.
— Что это такое? — нахмурился великий магистр.
— Мне понравился ваш прямой, благородный подход к делу, граф. Чтобы соответствовать вашему высокому стилю выяснения отношений, я могу ответить только так, я не говорю нет.
Де Ридфор шумно и разочарованно вздохнул.
— Мне кажется, у меня есть все основания считать, что вы отказались сказать «да».
Такая непосредственная реакция лишний раз убедила сенешаля, что он беседует с искренним человеком.
— Нет, граф, нет, вы должны признать — это существенно разные вещи. Не сказать «нет», это почти сказать «да».
— Как вы наверное могли заметить, я не силен в казуистике. Можете вы мне хоть что-нибудь сказать определенно, хотя бы, когда я мог бы ждать прямого ответа?
— В самое ближайшее время. Плюс к этому хочу заверить вас, граф, что никоим образом не использую вашу откровенность в каких-либо неблаговидных целях. То есть, не использую против вас.
Засим расстались.
Казначей и прецептор иерусалимской области, наблюдавший тайком и издалека за этой беседой, терялся в догадках, чтобы это могло значить. Все свое будущее он прочно связал с графом де Жизором и готов был делить с ним не только постель, но и будущее.
Нежная их дружба стала притчею во языцех, ибо казначей иногда вел себя как сварливая супруга, застав в покоях сенешаля кого-нибудь из молодых братьев. Граф де Ридфор тоже был осведомлен об этой связи и понимал заключающееся в ней удобство. Перетащив на свою сторону сенешаля, он приобретал вместе с ним и прецептора.
Всю ночь после охоты де Жизор не спал. Да, он поступил разумно не сразу и не полностью согласившись на предложение де Ридфора, но тянуть до бесконечности нельзя. С течением времени, великий магистр из возможного мощного союзника может превратиться в столь же мощного врага. Конечно, силы тайного внутреннего ордена велики, сенешаль только догадывался о размерах его власти и догадки эти его заставляли содрогаться, но не беспредельны же. И самое главное, если он все-таки станет великим магистром, перед ним тоже встанет проблема брата Гийома. Получив жезл из его рук, сможет ли он чувствовать себя удовлетворенным.
От вопросов взволнованного казначея удалось отделаться тремя-четырьмя фразами, и теперь он беззаботно храпел рядом. И вот, что интересно, храпел де Фо, а раздражал де Жизора брат Гийом. Куда он пропал в такое время?!
Обычно они встречались при дворе Гюи Лузиньяна, где были самыми желанными гостями. Король был настолько любезен, что никогда не интересовался, а где же сам господин великий магистр. Три дня назад брат Гийом исчез, тем временем в воздухе что-то начало сгущаться, подули странные метафизические ветры, и каждое, хоть сколько-нибудь чувствительное сердце, не могло не наполниться предчувствиями.
И в этот момент брат Гийом пропадает из виду. Возможно он отправился в замок Агумон, а может быть и вообще на Луну, кто это может знать.
Граф де Жизор понимал, что монах и до исчезновения позволял себе держать его, сенешаля ордена тамплиеров, на голодном пайке, сплошь двусмысленности, полунамеки и полуобещания. Да, сенешаль ощущал эту огромную и не очень понятную силу, что стояла за этим невысоким, сухощавым мужчиной со стальными глазами, сильнее всего тогда, когда тот находился рядом. Граф де Жизор был не в состоянии ни словесно спорить с ним, ни мысленно возражать. Когда же брат Гийом исчезал надолго, магнетизм его личности начинал ослабевать.
Но никогда не исчезал полностью.
Ворочаясь на пропотевшей постели, сенешаль никак не мог принять какое-либо решение. Да, монах оставил его без своих советов, или хотя бы намеков, в столь грозный час, но чувство обиды никак не могло подняться над уровнем уважения. Брату Гийому нельзя изменить чуть-чуть, частично, любое движение в сторону будет разрывом полностью и навсегда.
Де Ридфор не назвал имени монаха, но только ребенок мог думать, что он не имел его в виду тогда, во время разговора на охоте. Великий магистр предлагал объединиться против монаха. Вся проблема в том, что нельзя сказать на чьей стороне будет победа. Все осложняется и тем, что он, де Жизор не знает, чьей же победы ему хотеть. Видно, очень хорошо видно, что де Ридфор силен, но душу сосет подозрение, что брат Гийом непобедим.
Реми де Труа быстро оделся и был препровожден в бело-красную залу. Стремительность, с которой это было проделано, наводила на мысль о том, что события в которых ему предстоит принять участие, пожалуй уже даже не в начале, а в разгаре.
— Сударь, — обратился к нему де Ридфор, — прошу меня простить, что потревожил вас в час законного отдыха.
Де Труа, понимая, сколь дежурный характер носит это извинение, поклонился великому магистру и де Бриссону, находившемуся тут же.
— Мне необходимо задать вам несколько вопросов, и, в зависимости от ответов на них, вы или вернетесь на свою кровать, или будете призваны выполнить одно мое поручение.
— У меня сна ни в одном глазу, мессир.
— Вопрос первый: знакомы ли вы с графом де Жизором, сенешалем нашего ордена.
— Да.
— Вы просто слышали его имя или вас представляли ему?
— Меня представляли ему.
Де Ридфор пробежался пальцами по своей бородке.
— Кто вас знакомил?
— Брат Гийом, когда вводил меня в круг моих новых обязанностей.
— Скажите, сударь, из того как вас представлял брат Гийом у господина сенешаля, должно сложиться впечатление, что вы человек, стоящий близко к брату Гийому?
— Спросите об этом себя, мессир. В тот же самый день и теми же самими словами, брат Гийом рекомендовал меня вам.
Великий магистр задумался, восстанавливая в памяти тот эпизод. Чтобы помочь этой работе де Труа сказал.
— Насколько я понял, мессир, целью этой процедуры как раз и было продемонстрировать, что я близок к брату Гийому и, именно поэтому, меня вводят в круг высших руководителей. Де Жизор просто обязан был понять это так.
— Пожалуй, — задумчиво прокомментировал великий магистр. И тут же его речь приобрела прежнюю энергию, — так или иначе другого выхода у нас все равно нет.
— Слушаю вас, мессир.
— Какой вы однако… решительный. Вдруг я велю вам отправиться прямо в пекло.
— Слушаю вас, мессир.
Де Ридфора с одной стороны эта демонстрация верноподданнических чувств позабавила, но с другой была приятна.
