Станислав Десятсков - Персонных дел мастер
Вот отчего после праздничного обеда Петр охотно принял предложение господаря пройти в его библиотеку и выпить там по чашечке крепчайшего кофе, отгоняющего хмель и возвращающего человеку разум. Свою огромную библиотеку, уезжая с берегов Босфора, Кантемир забрал с собой в первую очередь, рассуждая, как истый философ, что можно жить иногда и без хлеба, но никогда нельзя жить без книги. И теперь Петр поражался многообразию библиотеки хозяина, в которой латинские фолианты мешались с арабскими рукописями, произведения французских и итальянских авторов стояли рядом с трудами древнегреческих философов. Казалось, создатель библиотеки сам творил новую культуру — культуру своего поднимающегося народа.
— Молвят, хозяин и сам автор книг по философии, истории и музыке? — спросил Петр, поглаживая корешки фолиантов из телячьей кожи.
Князь Дмитрий посмотрел на царя сбоку и про себя улыбнулся: не иначе как Петр Андреевич Толстой успел сообщить об увлечении султана Ахмеда музыкой Кантемира. Потому сказал прямо;
— Да, я написал «Книгу науки музыки», и она понравилась султану Ахмеду.
— Значит, султан любит музыку? — живо заинтересовался Петр.
Кантемир ответил с чисто восточной невозмутимостью:
— Да, султан любит сладкозвучную музыку, но только боле всего понимает военные марши!
Петр глянул на Шафирова, служившего толмачом при той беседе, и громко рассмеялся.
— Знатный музыкант, который понимает только военные марши! Теперь ясно, почему он послушался другого любителя военной музыки, шведского Каролуса, и объявил нам войну! — сквозь смех басил Петр, — Ну да ничего, с твоей помощью, друже Дмитрий, и с помощью волоха Бранкована мы научим его султанское величество впредь токмо на свирели играть!
— Бранковану не доверяйся, государь! — Кантемир смотрел на Петра печальными большими глазами.
— Почему так? — Усики у Петра сердито встопорщились, что был знак гнева, и Шафиров, хорошо это знавший, стал в своих переводах Мед Медович.— У меня с Бранкованом договор, он зовет меня поспешать в Валахию!
— И все же Бранковану не доверяйся, государь! — Кантемир, несмотря на все подмигивания Шафирова, стоял на своем твердо.— Он зовет вас, но он зовет поспешать и везира, говоря, что у русских всего тридцать тысяч войска. Но не мне говорить о Бранковане — ведь все знают, что наши фамилии враждуют веками. Посему лучше, если правду об измене Бранкована скажет тебе великий спафарий Валахии, прибывший сюда втайне от своего правителя. У него нет предвзятости...— Потайные двери в библиотеку на хлопок Кантемира отворились, и на пороге вырос высоченный военный.
— Говори...— сказал Петр глухо. Хорошо, что возле царя в эту минуту не было русских вельмож: они-то ведали, что такой глухой голос у Петра — преддверие великого гнева. Впрочем, Фома Кантакузин был не робкого десятка и выложил царю начистоту: и о постоянных сношениях Бранкована с везиром, и о передаче великого провианта туркам в Галаце и Браилове, и о том, что войско Бранкована помешало в Малой Валахии сербам перейти Дунай и идти на соединение с русской армией.
— Ай да Бранкован, ай да вор! Второй Мазепа, ей-ей, новый Мазепа! — Петр мерил библиотеку саженными тагами.— Ну а ты-то, ты-то как, молодец, от него ушел? — обратился он наконец к Фоме Кантакузину, который стоял почтительно, но больно уж был заметен ростом, не уступал самому царю.
— Государь! — Фома бухнулся вдруг' перед Петром на колени.— Весь народ Валахии ждет русское войско, чтобы перейти на твою сторону. Отрекаюсь и я служить впредь Иуде Бранковану и молю: прими в свою службу! Ушел я от Бранкована не один, привел и молю взять в твою службу три тысячи добрых конников!
— У великого спафария добрый отряд и верная сабля! — горячо поддержал просьбу Кантемир.— Возьми его, государь, на свою царскую службу, не пожалеешь!
— Добро! — Петр приподнял Кантакузина, поцеловал в лоб.— Служи верно, и, коль у тебя все такие крепкие молодцы, славное получим мы пополнение! Назначаю тебя генерал-майором русской службы!
— Государь, что я! Поверь, вся Валахия восстанет супротив Иуды Бранкована, стоит твоим коням испить дунайской воды! А магазейны с провиантом в Браилове хоть сейчас можно отбить, турок там совсем мало. Дай мне драгун, и я поведу их прямой дорогой к Браилову и выведу в тыл к османскому войску.
— А ведь Кантакузин верно говорит, и дорога в Браилов еще не перекрыта турком! Да и народ волошский взбодрится, увидев русских драгун,— как бы вскользь посоветовал Кантемир.
Петр задумался, затем хмыкнул одобряюще:
— Хорошо, я поговорю с фельдмаршалом! — И добавил, смеясь: — Ведь я в своей армии дослужился пока лишь до генерал-поручика. А надо мной стоит фельдмаршал Шереметев. Как он скажет, так и исполнится! — Но было уже ясно, как все исполнится, и обрадованный Кантакузин удалился из библиотеки.
— А ведь у меня есть для царского величества еще один сюрприз! — Кантемир стремился использовать хорошее настроение царя, чтобы окончательно рассчитаться со своим старым недругом Бранкованом.— Просит аудиенции у вас, государь, посланец этого новоявленного Иуды, его ближайший боярин Кастриот!
— Посланец Бранкована? Так что, сей Иуда ко мне еще послов шлет?! Не приму и велю прогнать плетьми! Сей Кастриот в прошлом году приезжал в Москву и подписал со мной за Бранкована тайный договор о дружбе и союзе. А теперь, чаю, такой же изменник, как и его господарь! — Петр боле не сдерживал себя, гремел во весь голос.
— И все же, государь, хорошо бы послушать, что он привез, может, среди лживых слов проступит и истина! — рассудительно посоветовал Кантемир.
— Хорошо... зови! Но сам будешь при сем разговоре и растолкуешь мне их замыслы! — с досадой сказал Петр.
И вот в княжескую библиотеку ужом проскользнул ловкий и скользкий, как угорь, грек Кастриот. Князь Дмитрий недаром держал его за дверью, дабы он слышал все, что сказал Кантакузин, и знал, что Петру уже ведомо о предательстве его господаря.
Но хитрый грек и не подумал оправдывать ни себя, ни своего хозяина. Он ловко снял шляпу и раскланялся с версальской церемонностью перед Петром и Кантемиром (обряжен он был на самый утонченный манер) и только затем передал Петру низкий поклон от своего хозяина, господаря Валахии Бранкована.
— Что ж он сам к нам не явился со своим тридцатитысячным войском, как обещал это сделать по договору? — сердито спросил Петр.
— Но ведь и войск вашего величества в Валахии пока не видать. А по договору, я-то ведь договор помню, сам подписывал в Москве, мы выступаем только тогда, когда вы подступаете к Дунаю,— нахально ответил грек, поблескивая темными, как омут, глазами.
— Дай срок, будем мы скоро в Валахии! — зловеще промолвил Петр, и грек эту зловещую нотку понял и как-то весь засуетился:
— Да я ведь совсем с другим явился сюда, ваше величество, совсем с другим. Вот взгляните на меня.
Хотя, по наружности, я прибыл от Бранкована, но, по правде говоря, явился я к вам по прямому поручению самого султана и потому прошу выслушать!
И здесь Кастриот рассказал, что недавно в Константинополе султан вдруг вызвал к себе иерусалимского православного патриарха Хрисанфа и повелел отписать Бранковану («Султан, оказывается, ведал, что мой повелитель находится в дружеских отношениях с вами, государь»,— заметил хитрый грек), что желает он заключить с русскими скорый мир.
— И просил Бранкована немедля сообщить о том вашему царскому величеству. И вот я здесь, как добрый вестник мира, который, конечно, кое-кому будет весьма неудобен...— Кастриот насмешливо покосился на молдавского господаря.
Предложение было столь неожиданно, что Петр сперва растерялся. И только после минутного молчания спросил:
— Отчего же султан ко мне напрямую не обратился, а ищет ходы через Бранкована?
— Да потому что моему господину доверяете и вы, и султан одинаково...— учтиво заметил грек.
— А может, одинаково не доверяем? Что скажешь, Кастриот? — Петр заглянул греку в глаза, но не увидел в них дна. Сказал резко: — Хорошо, можешь идти! — И, глядя, как потайная дверца закрывается за Кастриотом, спросил: — Что скажешь, князь, что значит сей знак?
— Рыбку ловят...— невозмутимо пожал плечами Кантемир,— И силу твою пробуют. Согласишься на мир через заведомого Иуду Бранкована, султан всегда от мира сего может отказаться. Но зато почувствует, что ты слаб. Не примешь мир через Иуду — значит, ты силен!
— Умная голова! — Петр уважительно посмотрел на Кантемира и сказал твердо: — Мир через предателя я не приму —Иудин поцелуй жжет! И потом, я не хочу дать неприятелю сердца. Как говорит один мой генерал: пусть лучше турок нас боится, чем мы его! А чтобы поднять Валахию, отправим вперед твоего Кантакузина с драгунами,— может, они и впрямь вокруг Браилова турецкие магазейны отобьют!
