Александр Дюма - Красный сфинкс
IV. О ТОМ, ЗАЧЕМ ГРАФУ ДЕ МОРЕ ПОНАДОБИЛОСЬ РАБОТАТЬ НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ УКРЕПЛЕНИЙ В СУЗСКОМ ПРОХОДЕ
Как легко догадаться читателю, граф де Море облачился в одежду пьемонтского крестьянина и отправился на один день в Сузский проход, чтобы работать там на строительстве оборонительных сооружений в качестве простого землекопа, отнюдь не из любопытства либо ради собственного удовольствия.
Во время беседы графа де Море с кардиналом де Ришелье тот раскрыл перед молодым человеком политические перспективы, достойные сына Генриха IV, и сын Генриха IV, почувствовав доброжелательное отношение всесильного министра, решил заслужить его благосклонность, дабы пользоваться ею по праву, а не в виде одолжения.
Вследствие этого граф де Море решил лично осмотреть укрепления, возводившиеся по приказу герцога Савойского, чтобы затем представить подробный отчет кардиналу; таким образом, он мог оказать немалую услугу Ришелье и своему брату-королю, хотя и рисковал, что его разоблачат и задержат как шпиона.
Вернувшись из Гравьера, молодой человек, подобно Ромео, пожелал Изабелле, чтобы сон коснулся ее век легче, чем пчела опускается на розу, удалился в свою комнату, куда заранее попросил принести бумагу перо и чернила, и принялся писать кардиналу следующее послание:
Его Высокопреосвященству монсеньеру кардиналу де Ришелье.
Монсеньер!
Позвольте мне, перед тем как мы пересечем границу Франции, направить Вашему Высокопреосвященству это письмо, дабы сообщить о том, что до сих пор наше путешествие протекало без каких-либо событий, заслуживающих упоминания.
Однако на подступах к границе мне довелось получить известия, которые, на мой взгляд, представляют поистине важное значение для Вашего Высокопреосвященства, тем более что монсеньер в данный момент готовится к походу на Пьемонт.
Герцог Савойский старается выиграть время, обещая пропустить наши войска через свои земли, а сам между тем приказал строить укрепления в Сузском проходе.
Поэтому я принял решение своими глазами осмотреть сооружения, которые возводятся по его распоряжению.
Волею судьбы мне удалось спасти жизнь некоему крестьянину из Гравьера, брат которого участвует в строительстве укреплений. Я занял место этого человека и провел один день среди землекопов.
Шомон, откуда я имею честь писать Вашему Высокопреосвященству, — последний населенный пункт, принадлежащий нашему королю. В четверти льё от этого селения расположен пограничный столб, отделяющий дофине от Пьемонта. Чуть дальше, во владениях герцога Савойского, возвышается гигантская отвесная скала, на которую можно взойти лишь с одной стороны по узкой тропе, вьющейся по краю пропасти. Карл Эммануил считает эту скалу естественным укреплением на пути французов и постоянно держит там гарнизон.
Этот утес носит название Желан; чтобы обойти его, надо спуститься в долину, зажатую между двумя очень высокими хребтами: один из них именуется Монтабонским, а другой — Монморонским.
Именно в этой лощине, на Сузской дороге, по которой пролегает единственный путь в Италию, и ведутся вышеупомянутые работы; я решил принять в них участие, чтобы сообщить Вашему Высокопреосвященству, в чем они заключаются.
Герцог Савойский приказал закрыть проход между двумя горами с помощью равелина и надежного ретраншемента, укрепленного двумя заграждениями; они удалены друг от друга примерно на двести шагов, и оттуда можно вести перекрестный огонь.
Кроме того, Его Высочество распорядился возвести на склонах обеих гор, на одной из которых, а именно, на Монтабонском хребте, возвышается крепость, небольшие редуты, где легко могут укрыться сто человек, и оборонительные сооружения на двадцать-двадцать пять человек.
Все это находится под прикрытием пушки, которую привезут в Сузский проход, в то время как с нашей стороны невозможно установить на огневой позиции ни одного орудия.
Ширина долины протяженностью в четверть льё не превышает в некоторых местах восемнадцати-двадцати шагов, а местами она сужается до десяти шагов; к тому же почти повсюду лощина усеяна камнями и булыжниками, с которыми не под силу справиться ни одному механизму.
Явившись утром на работы, я узнал, что герцог Савойский с сыном должны в тот же день приехать из Турина в Сузу, дабы ускорить строительство укреплений; они в самом деле пожаловали около часа пополудни и сразу же направились к землекопам; вместе с ними прибыли три тысячи солдат, которых оставили в Сузе, заявив, что на следующий день туда привезут еще одну воинскую часть численностью в пять тысяч человек.
Когда меня послали к Монморонскому хребту, чтобы известить рабочих о приезде герцога Савойского, я увидел вблизи второй редут, соответствующий редуту Монтабонского хребта. Таким образом, я еще раз убедился, что в Сузский проход нельзя проникнуть с фронта — его следует обойти стороной.
Сегодня ночью, около трех часов, воспользовавшись светом луны, мы отправимся в путь из Шомона в сопровождении человека, которому я спас жизнь; он ручается головой, что по известным ему горным тропам выведет нас из владений герцога Савойского.
Как только мадемуазель де Лотрек будет доставлена родителям, я покину Милан и поеду к Вам, господин кардинал, кратчайшей дорогой, чтобы как можно скорее вернуться в ряды армии и заверить Ваше Высокопреосвященство в своем глубоком почтении и бесконечном восхищении.
Антуан де Бурбон, граф де Море.
Действительно, в три часа ночи маленький отряд двинулся в путь в прежнем составе, если не считать прибавления в лице проводника Гийома Куте.
Все пятеро ехали на мулах, хотя Куте предупредил путешественников, что в некоторых местах, чтобы преодолеть преграды, им придется спешиваться.
Всадники направлялись к скале Желан, которая возвышалась в темноте, подобно великану Адамастору, но, не доезжая пятисот шагов до ее подножия, возглавлявший отряд Гийом Куте свернул на едва заметную тропу, уходившую влево. Четверть часа спустя все услышали шум воды.
Это был один из многочисленных притоков По; река переполнилась после обильных дождей и стала непредвиденной преградой.
Гийом остановился на берегу и принялся оглядывать русло верх и вниз по течению, очевидно, в поисках наиболее удобного места для переправы; между тем граф де Море, не оставляя проводнику времени для раздумий, направил своего мула к реке: подобно всем влюбленным, на которых смотрят прекрасные глаза, он горел желанием броситься навстречу опасности.
Однако Гийом Куте догнал молодого человека и произнес повелительным тоном, который в минуты подлинной опасности появляется у всякого проводника, взявшего на себя заботу о путешественниках:
— Это не ваша обязанность, а моя; остановитесь.
Граф повиновался.
Изабелла тоже спустилась к реке с откоса и встала рядом со своим возлюбленным. Галюар и г-жа де Коэтман остались на верху берегового откоса.
Госпожа де Коэтман, казавшаяся при свете луны еще более бледной, чем днем, глядела на бурный поток столь же невозмутимо, как смотрела в бездну: эта женщина, в течение десяти лет чувствовавшая дыхание смерти, не боялась никаких опасностей.
Мул Гийома продолжал двигаться вперед по прямой и преодолел уже треть ширины реки, но затем слишком быстрое течение заставило его отклониться в сторону и пуститься вплавь; на некоторое время всадник перестал управлять мулом, но благодаря своему хладнокровию и сноровке, приобретенной в такого рода происшествиях за годы контрабандной торговли, ему удавалось держать голову животного над водой. В конце концов мул, который боролся с рекой и которого отнесло течение шагов на тридцать, сумел выплыть; тяжело дыша, стряхивая с себя воду он выбрался вместе с всадником на другой берег.
Наблюдавшая за происходящим Изабелла схватила руку графа и сильно сжала ее — она волновалась не за рисковавшего жизнью проводника и не за себя, ибо ей тоже предстояло переправляться через реку — нет, ей было страшно за своего возлюбленного, который сначала собирался первым броситься навстречу опасности.
Добравшись, как уже было сказано, до противоположного берега, Гийом двинулся вверх по течению; поравнявшись со своими спутниками, стоявшими на другом берегу реки, он жестом попросил их подождать, а сам пошел дальше.
Сделав шагов пятьдесят, Гийом снова вошел в воду и стал возвращаться, собираясь испробовать новый брод; на этот раз ему повезло больше, и он не потерял точку опоры, хотя вода доходила ею мулу до брюха.
Приблизившись к берету, Гийом махнул рукой своим спутникам, и они поспешили к нему; он же боялся сдвинуться с места, чтобы не потерять из вида найденный путь и не попасть, а точнее, не завести других в какую-нибудь яму.
