Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса - Маргарет Джордж
Известие о том, что Екатерина никогда не была мне законной женой, будет оскорблением, поистине мучительным ударом для ее набожной натуры. Перед выходом я подкрепился большим кубком вина.
Коридор был безлюдным. Очень странно! Обычно там толпами слонялись придворные, щеголяя новыми бархатными камзолами. А сегодня никого. Неужели все отправились на охоту? От волнения волосы у меня на затылке стали влажными. Как бы мне хотелось тоже оказаться на охоте – да где угодно, только не здесь.
Стража пропустила меня в первую приемную королевы. Я нервно прохаживался по аванзалу. Мне нужно встретиться с Екатериной, однако видеть ее я вовсе не желал. Наконец меня пригласили в гостиную, и я покорно пошел за чопорной фрейлиной. Она уверена, что служит королеве… Но королевы в Англии нет. Вот что из всего этого вышло: я обманывался сам, что привело к заблуждению многих, в том числе почтенную придворную даму.
И вот мы встретились лицом к лицу. Екатерина явно огорчилась, что ее оторвали от молитв. После мессы она обычно целый час стояла на каменном полу, преклонив колени, и просила помощи у Создателя.
– Чем обязана, милорд?.. – вопросительно произнесла она и направилась ко мне, приподняв свои пышные юбки.
Екатерина по-прежнему предпочитала испанскую моду времен ее юности. Перед моим мысленным взором невольно возникла Анна в новом красивом платье, но я мгновенно прогнал ее образ.
– Значит, теперь я должен заранее договариваться о встрече с моей Екатериной? – рассмеявшись, сказал я, зачем-то пытаясь шутить.
– Вам же известны мои молитвенные часы и… – начала она.
– Они беспрерывны, мадам, – ответил я.
Она ответила мне гневным взглядом. Я взирал на нее с удивлением. Когда же так изменились наши отношения? Мы стали посторонними людьми, которых страшила встреча друг с другом. Я обратил внимание, как скованно двигается Екатерина, и припомнил, что под одеждой она постоянно носит власяницу, следуя суровым заветам нищенствующего ордена святого Франциска Ассизского. Вероятно, то было суровое испытание для ее нежной кожи.
– Екатерина, – сказал я, – я пришел обсудить с вами крайне важный вопрос.
Мне подумалось, что такое начало будет уместным.
Она медленно приблизилась. Я отметил, что даже днем она надевает атласные платья.
– Неужели?
– Да…
Я медлил, не зная, как приступить к щекотливой теме. В тот момент стоявшая передо мной Екатерина казалась мне грозным благочестивым воинством.
– Вы знаете, что недавно для переговоров по поводу помолвки принцессы Марии и французского принца к нам приезжал епископ Тарба. Он упомянул об определенных препятствиях… одним из которых является…
– Препятствиях?.. – В ее пристальном взгляде сквозило удивление.
– …наш брак, – решительно заявил я. – Поскольку вы были замужем за моим братом, многие ученые мужи полагают, что наше супружество не могло быть освящено церковью, вследствие чего возникает вопрос о законном рождении Марии и…
Продолжить мне не удалось, ибо Екатерина начала кричать и размахивать руками, как ветряная мельница.
– Как смеет кто-то ставить под сомнение разрешение его святейшества? Да и наши с вами отцы с чистой совестью признали наш брак. Они оба…
Наши отцы? Сколько же лет минуло с тех пор… Когда-то они имели большое влияние, а теперь их забыли все, кроме Екатерины.
– …дали согласие! Более того, благословили нас. И они вели праведную жизнь!
Неужели? Только не Фердинанд, а уж если говорить о моем отце… кто знал, что было у него на душе? И тот и другой подчинялись папе, соблюдая законы политической игры. Наверное, этим и ограничивалась их праведность.
– Возможно, они действительно жили благочестиво, – сказал я, чтобы немного утешить Екатерину. – Но даже добродетельные люди допускают ошибки. А в действительности сам Господь давным-давно осудил наш брак. Как бы ни мучительно…
– Господь? – возмущенно перебила меня Екатерина, гордо выпрямившись.
– Да. Мы хоронили детей одного за другим. У нас нет наследника. Никогда еще английский король так сильно не нуждался в законном преемнике, и не бывало еще, чтобы все его сыновья умирали, как не случалось и того, чтобы король женился на супруге своего брата.
– У нас есть принцесса Мария.
– Дочь не удержится на троне. Если она выйдет замуж… и муж ее, как должно, будет королевского рода… то в итоге Англией будет править иноземец. Если ж она останется в девушках, род Тюдоров прервется и опять начнется гражданская война. У Ланкастеров и Йорков полно родственников. Какой исход вашей праведной душе кажется предпочтительнее?
– На все Божья воля. Какие бы испытания Он ни послал нам, сие есть Его воля. Мы должны покориться.
Неужели она не способна делать логические выводы?
– Увы! Мы как раз нарушили Его закон и Его волю! Мы с вами согрешили! И за это Господь карает нас!
Она начала перебирать четки. Я так и не сказал главного. Струсил. Мне следовало прямо сообщить ей о своем решении.
– Екатерина, – сказал я, подходя к ней, – я обсудил наш брак со сведущими теологами. Они кропотливо изучили Священное Писание и пришли к заключению, что законность наших супружеских уз вызывает большие сомнения. Вероятно, последние восемнадцать лет мы с вами жили в грехе. И пока этот вопрос не прояснится, нам следует поселиться отдельно и соблюдать целомудрие: мне – как холостяку, а вам – как вдовствующей принцессе. Вы можете выбрать любую королевскую резиденцию, и я желаю…
Екатерина взглянула на меня глазами, исполненными обжигающей силы.
– Я не ваша жена? – только и произнесла она убитым, глухим тоном.
– Не знаю, – ответил я. – Церковники должны вынести решение. А пока совесть не позволяет мне…
Она разразилась слезами… громкими мучительными рыданиями. Я бросился успокаивать ее, говоря, что это всего лишь формальность… что я по-прежнему люблю ее… и хотел бы, чтобы она осталась моей женой, но…
Плач не прекращался. Я не знал, что делать, и помчался прочь, стремясь найти спасительный покой в тишине своего кабинета.
Почему всегда все кончается слезами? И почему я сбежал?
Следующие несколько месяцев я провел замечательно – в двойственном положении не женатого, но и не холостого мужчины. Моя незаконная жена пребывала в безутешной печали, а будущая – в нетерпении и огорчении. Уолси подвел меня. Его великолепный план о «тайном суде» в Англии закончился неудачей. И это еще мягко сказано, поскольку впоследствии изменилось отношение ко мне в Англии… более того, во всей Европе. Причем далеко не в мою пользу.
И что мне оставалось делать в этой двусмысленной ситуации? Жить с Екатериной? Хранить целомудрие? Анна непреклонно заявляла, что возляжет со мной лишь на супружеское ложе.
Я предпочел воздержание. И теперь понимаю тех, кто утверждает: оно способствует усилению
