Галина Петреченко - Князь Олег
Монахи скорбными голосами читали молитвы о заступничестве и спасении города от дикого врага, обращаясь то к Сыну Божию, то к Пречистой Деве Марии.
Патриарх Евфимий присоединился к монахам и православным прихожанам и, руководя молитвенными песнопениями, направил все молебное шествие в сторону форума Феодосия и к воротам Неория, где тоже собралась толпа православных верующих.
Ветер трепал языки факелов, освещавших каменные улицы и дороги, ведущие вдоль северной стены Царь-града, пролегающей по берегу бухты Золотой Рог. То тут, то там навстречу толпе молящих Бога о спасении пробегали ратники охранной дружины. Лучники тащили камни, стрелы, горшки с зажигательной смесью и ворчали на неповоротливость меченосцев, защищающих внутренние рубежи столицы. Водоносы сновали вдоль стен, поливая дороги и деревья, опаленные огненосными стрелами врага. Лекари, омывая настоями трав раненых воинов, помогали им преодолеть боль и спешили на помощь другим раненым.
Город не спал шестую ночь. Он сражался за каждую пядь своих древних стен, возводимых то Константином, то Юстинианом, то двумя императорами Феодосиями, деятелями Православной Церкви. Купола храмов возвышались среди яркой, пышной зелени и смело вонзались в небо спасительными мощными позолоченными крестами.
Все жители города схватили свои пищали, копья, стрелы, камни и мечи и старались поразить врага раньше, чем его нога ступит на святую землю Константинополя!
— Грех, великий грех тому, кто не защищает дух города, его древние святые камни, улицы, площади, храмы и дворцы, его жителей! Вставайте все — и стар, и млад — на защиту своего древнего города и спасите его от нашествия варварских полчищ! — звенело повсюду воззвание глашатаев, перекликающихся друг с другом с крепостных башен.
Толпа вокруг патриарха Константинополя росла и множилась с каждым часом. Слух о том, что сами братья-императоры вместе с Евфимием сначала трижды обойдут весь город, а затем отслужат ночной молебен в храме Святой Софии, облетел город и вытянул на улицы всех богатых вельмож, аристократов и купцов, которые так же, как и братья-императоры, с трудом отыскали в своих кладовых скудные одежды простолюдинов и в сандалиях на босу ногу присоединялись к молебному шествию, тщательно охраняемому императорской и столичной стражей.
В городе стало светло как днем. Факельное и знаменное шествие с ризницей Богоматери, тремя большими иконами Христа, Богородицы из Влахернского храма и иконой Петра и Павла, освященных в храме Святой Софии, двинулось по улицам Константинополя и запело стройными, красивыми голосами: «Боже, отринь от нас врага, изыми нас от врагов наших, восстань в помощь нашу! К Тебе прибегаем, Пресвятая Богородица, посети наши немощствующие души и испроси у возлюбленного Сына Твоего и Бога нашего дати нам прощения…»
Шествие миновало стену Константина, пройдя через ворота церкви Святых Апостолов, и ступило на землю Эксокионии, расположенную между стеной Константина и стенами Феодосия, подвергающуюся неустанному и жестокому обстрелу врага.
Вот когда дрогнуло сердце императора Льва и затрепетала душа у императора Александра! Они вдруг ясно услышали ухание стены, дрогнувшей от мощных «черепах» противника, затем другое, третье, а потом сбились со счета.
Голоса людей, поющих молитвы, потеряли свою стройность и силу, но патриарх Евфимий воззвал к Богу и приструнил свою ослабевшую духом паству. Голос его зазвенел скорбным, но стойким металлом и возымел свое действие. Он запел:
— Владычица! Не отрини раба Твоего, иже всю надежду свою по Бозе возлагаем на Тебя! Не возгнушай нами, помилуй рабов Твоих и пошли нам дух спасения на град наш!
Хор молящихся подхватил молитву своего патриарха.
Шествие вокруг города продолжалось…
Ранним утром седьмого дня штурма Константинополя в шатер князя Олега, раскинувшийся в кедровой роще возле Меландзийских ворот, вошел Стемир и взволнованно проговорил:
— О князь Олег! Раскрой свои очи и прочти вот это!
Олег, облаченный в мелкую финскую кольчугу и темно-синие штаны, заправленные в высокие коричневые сапоги, с раннего утра был бодр и деятелен.
— Ты хочешь сказать, что Второй Рим просит мира? — спросил Олег, приветствуя друга и забирая из его рук кусок пергамента. — Ну что, согласимся на переговоры?
— Думаю, пора!
— Ну, раз мои «Лучеперые» советуют сменить гнев на милость, то я готов! Передай Ленку, пусть прекратят пробивать стены и откатят ладьи на безопасное расстояние. А пока мы подумаем, каковы будут условия мира с хитрыми греками.
Стемир пошел было искать Ленка, но тот уже входил в шатер к своему тестю, спеша донести, что приказ его выполнен. Олег выслушал любимого зятя.
— Пусть седьмой день осады напомнит им о божественной вездесущности! Я не посмел перешагнуть предел, обозначенный богами! — И Олег пояснил: — Дух Живого присутствует везде: в воде, камне, траве, дереве, насекомых, животных и людях! Мне сегодня приснился тот самый древний семисвечник, что стоял в рарожском доме Рюрика, — грустно вдруг проговорил он. — Наверное, это был знак богов, чтобы я не переусердствовал в своеволии!.. Ты не все понял, сынок?.. Вот назад поплывем, и я тебе все объясню, — пообещал Олег зятю и раскрыл завесы своего шатра.
— Нам так немного осталось сделать, великий князь Олег! Еще чуть-чуть, и великая столица мира будет нашей! Это же удача для нашей рати! Почему мы должны прекратить осаду в такой благоприятный для нас момент? — возмутился Ленк, не покидая шатра тестя.
— Сынок! Да разве мы удержим ее навеки в своих руках! Или ты думаешь, что отсюда можно будет все народы, населяющие этот огромный город, сбросить в море, потопить, а затем поселиться в их каменных хоромах и жить, вечно борясь с их духами? Я не хочу обрекать себя и свою семью на такие муки! С меня довольно Аскольдова духа! И так я слишком долго громил древние стены, которые клал сам Феодосий Великий! У себя в стране я строил оборонительные сооружения, а здесь разрушаю творения рук человеческих и прослыл уже за это диким варваром. Я устал от этого, и надо готовиться к мирным переговорам с греками. — Олег почти силой выпроводил Ленка из своего шатра.
— Князь, из ворот Святого Романа вышел обоз с продовольствием и вином для нашей дружины, — доложил сторожевой, решив обрадовать князя.
— Немедленно прикажи предать огню весь съестной и винный запас греков! — приказал Олег стражнику. — Они же еще не знают, согласны мы на мир или нет, и идут на новую хитрость. Они хотят отравить нас! — вдруг догадался он и строго добавил: — Никому ничего не трогать!
— Князь, а осаду продолжать? — нерешительно спросил Ленк, ставший невольным свидетелем разговора Олега со стражником.
— Нет! Осаду снять! Выполняй немедленно мой приказ!..
Ленк понял, что великий князь не шутит, и нехотя направился выполнять княжеский приказ. Он посмотрел на ладьи, прилепившиеся бортами вплотную к Феодосиевой стене Константинопольского кремля и пытавшиеся выполнять роль подставок, где были установлены «черепахи» и лестницы, по которым беспрерывно перебирались ловкие лучники и секироносцы на гребень стен, чтобы отважно сразиться с защитниками великой столицы мира, и тяжело вздохнул. «Столько усилий! Столько выдумки и отваги проявили русичи и славяне, объятые неистребимым желанием ворваться в этот царственный, богатейший город мира и завладеть его сокровищами! И все впустую! Что за странная мысль вошла в голову великого князя и застопорила все дальнейшие дела громадного войска? Ну и что же, что греки просят мира?! А что им еще остается делать, когда половина Феодосиевой стены уже в наших руках!» — уныло подумал Ленк и нашел глазами Мути, прицепляющего очередное бревно к «черепахе», глубоко вздохнул и крикнул что было сил:
— Русичи! Князь решил сохранить Царьград!..
Войско русичей, вооруженное мечами, копьями, секирами и стрелами, вошло в Царьград спустя сутки после прекращения осады города. В соответствии с предварительной договоренностью, заключенной представителями с обеих сторон, дружина Олега вошла через Меландзийские ворота, ворота Святого Романа и через Деревянные ворота тремя мощными колоннами и направилась к форуму Тавра. Киевский князь двигался в сопровождении «Лучеперых», и только меченосцы вошли с ним в императорский дворец, который располагался сразу за собором Святой Софии, где и был подписан мирный договор между двумя громадными государствами: Киевской Русью и Византийской империей.
Олег, Стемир и Карл Ингелот, восседавшие на каурых жеребцах, казались сказочными богатырями в серебряных кольчугах, шеломах с маленькими золотыми головами львов; они держали в руках искусно изготовленные мечи и щиты.
Жители города, посыпавшие дорогу лепестками роз, жасмина, гиацинтов и ветками сирени, задрав головы смотрели на сильных, красивых витязей, которые важно гарцевали на гордых скакунах по древним каменным мостовым, и удивлялись: неужели это их лица, размалеванные, с длинными, растрепанными синими волосами видели они совсем недавно над своими стенами и пытались облить их горящим маслом? Неужели это те самые богатыри, которые пытались разрушить их любимый кремль и которые смогли вытащить свой флот из воды, поставить его на колеса и с раздутыми парусами проехать на нем вдоль всей Феодосиевой стены? И чайки летали над ними, как в море?
