Остров русалок - Лиза Си
Ми Чжа возмущенно покачала пальцем:
— Нет-нет!
Отлично, наконец-то я ее задела. Может, теперь она скажет правду. Но Ми Чжа лишь глубоко вдохнула и вернулась к пугающему спокойствию, которое ей так хорошо удавалось.
— Нет смысла рассказывать тебе, что у меня на сердце, — заметила она. — Гнев отравил тебе душу. Ты стала как Хальман Чжусын: ко всему прикасаешься цветком разрушения, убиваешь каждое прекрасное чувство — нашу дружбу, свою любовь к Чжун Ли, счастье молодой пары. — Ми Чжа встала и пошла через комнату к выходу. Дойдя до двери, она развернулась ко мне: — Чжун Ли говорит, что ты присматриваешь за моим домом. Почему?
— Мне казалось… не знаю, как объяснить, — призналась я. Много лет я верила, что буду готова к возвращению Ми Чжа, но жестоко ошиблась. К сегодняшнему разговору мне не удалось подготовиться.
— Все равно спасибо. — Гордо подняв голову, она добавила: — Как я уже сказала, свадьба завтра в церкви. Прием пройдет в доме моих дяди и тетки. Ты приглашена. Дети будут рады, если ты разделишь с ними праздник.
Но, при всей любви к дочери, пойти к ней на свадьбу я не могла. Прежде всего это значило бы проявить неуважение к ее отцу, брату и тетке. А кроме того, меня очень задела многолетняя ложь Чжун Ли и нарушенные обещания, и сейчас мне даже видеть ее не хотелось. Чтобы пробиться через стену, которая выросла между нами, требовалась долгая внутренняя работа.
Весь долгий и жаркий следующий день я провела с Мин Ли и ее семьей — они тоже отказались идти на свадьбу. Наконец наступила ночь. Спальные подстилки мы развернули в главной комнате, чтобы быть всем вместе. Дети уснули. Муж Мин Ли негромко похрапывал. А мы со старшей дочерью вышли наружу, сели на ступеньку, взялись за руки и стали слушать музыку, песни и смех, которые доносились с другой стороны деревни.
— Так много дурных воспоминаний, — прошептала Мин Ли. — Так много боли.
Она тихо заплакала, а я погладила ее по спине. Мы обе никогда не сможем забыть о том, что видели и кого потеряли двадцать три года назад, но то же самое можно было сказать о большинстве жителей Чеджудо. В эту ночь я неотрывно думала про Чжун Бу, про его мечты о будущем детей и его страхи. Если у дерева много веток, даже легкий ветерок может обломить одну из них. Наш старший сын погиб слишком рано, зато теперь у нас есть внуки, которые обеспечат продолжение рода. Но что, если Чжун Бу, где бы он ни был, разочаровался в Чжун Ли, а еще больше — во мне, которая и вырастила ее такой? Младшая дочь, моя былая гордость, и стала той веткой, которая нежданно-негаданно отломилась от дерева. Войдя в семью Ми Чжа, она разбила мне сердце.
* * *
Четырнадцать месяцев спустя, жарким осенним утром, я вела внуков в школу. Обычно они ходили с отцом, но сегодня утром он спешил на собрание. По олле шли и другие дети в школьной форме: девочки в темно-синих юбках, белых блузках и широкополых панамах и мальчики в синих брюках и белых рубашках. Уже на подходе мы встретили учителя. Чжун Бу всегда носил на работу традиционную одежду из ткани, крашенной хурмой, но теперь учителя одевались по-городскому — в брюки, белые рубашки и галстуки. Мы поклонились в знак уважения, учитель кивнул нам в ответ и деловито зашагал по направлению к старшей школе. Когда мы подошли к начальной школе, я дала мальчикам по мандарину. Учителя в Хадо теперь привыкли, что по утрам им на стол складывают аккуратную горку мандаринов, и я гордилась тем, что мои внуки тоже вносят свой вклад. Я проследила, как они бегут в здание школы, и пошла домой. Мин Ли по-прежнему сидела на низкой каменной ограде. В руке у нее был конверт — первое письмо, которое нам прислала Чжун Ли после свадьбы.
— Ты готова? — спросила дочь.
— Открывай.
Мин Ли распечатала конверт. Оттуда вылетели деньги, и мы поспешно их подобрали. Потом старшая дочь начала читать: «Дорогие мама и сестра, я родила дочку. Она здорова, и у нас все хорошо. Мы назвали девочку Чжи Ён. Надеюсь, что вы за это время смягчились по отношению к нам с мужем и приедете в Сеул нас повидать. Посылаю деньги вам на дорогу. В декабре мы переедем в Америку. Ё Чхан будет работать в отделении компании „Самсунг“ в Лос-Анджелесе, а я хочу пойти учиться в Университет Калифорнии и получить степень. Не знаю, когда мы вернемся, так что вы обязательно должны приехать повидаться. Мама, ты всегда говорила, что дети — это надежда и радость. Чжи Ён — надежда и радость для нас. Надеюсь, что и для тебя тоже. С любовью и почтением, Чжун Ли».
Мин Ли умолкла и поглядела на меня, пытаясь разгадать мои чувства. А я разрывалась между противоположными эмоциями. У меня родилась новая внучка. Такое благословение. Но еще она внучка женщины, которая почти разрушила мою жизнь.
— Если думаешь поехать, — осторожно сказала Мин Ли, — я могу взять на работе отпуск и составлю тебе компанию, хочешь?
— Ты хорошая дочь, — сказала я, — но мне надо подумать. — Заметив вспышку обиды на лице Мин Ли, я попыталась объяснить: — Пойми меня правильно, если я поеду, то, разумеется, буду рада взять тебя с собой. Ты замечательная дочь и будешь очень нужна мне. Но я не уверена, что хочу ехать.
— Но, мама, это же Чжун Ли. И ребенок…
Я медленно поднялась на ноги.
— Дай мне все обдумать.
Весь тот день и всю ночь я мучилась, пытаясь решить, как поступить. Посреди ночи я вдруг поняла, что мне нужен совет шаманки Ким. Я приготовилась к встрече по старинным традициям: обтерлась губкой, оделась в чистое, постаралась припомнить, не совершала ли поступков, требующих последующего очищения, но ничего не пришло в голову. Я не пила в последнее время рисового вина, не спорила с родными, соседями или подругами по бультоку. Месячные у меня уже не приходили, любовью я ни с кем не делилась. Я не забивала ни свиньи, ни курицы, ни утки и не собирала на прошлой неделе никаких морских тварей.
Еще до восхода солнца я повязала голову белым платком и вышла из дома, повесив на руку корзинку с рисовыми колобками и другими подношениями. Шаманку Ким с ее дочерью я нашла в самодельном святилище Хальман Ёндун, богини ветра
