Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3
Он был без шляпы, чтобы все могли видеть его бледное лицо с обведенными тенью глазами. Солнце, словно нарочно вышедшее приветствовать его, играло его золотыми регалиями, сверкало в складках белого шелкового костюма. Падкие до зрелища итальянцы воодушевленно кричали ему Evviva[123], и он приветствовал их своим наместническим жезлом. Он проехал по улицам и площадям к Дворцу Синьории, где его ожидали все maggiori[124] Генуэзской республики.
По толпе уже передавали, что наместнику двадцать три года, что приехал он вчера ночью без всякой свиты, чуть ли не один, и что во дворец его ввел полковник Горн, который спал с ним в одной комнате. Держится он крайне надменно, однако услугами лакеев совершенно пренебрегает. Те, кто был на площади Синьории, своими глазами видели, как юный паж Андреа Паллавичино подошел, чтобы подержать наместнику стремя, но тот сам соскочил с лошади и как будто бы не заметил пажа. «Вот это мило! — судачили в толпе. — Какой-то странный маркиз. А помните, принц Вильбуа был в том же роде. Должно быть, все виргинцы таковы, северные варвары».
Войдя с наместником в Зал совета, Горн представил его генуэзским лучшим людям. Он сказал, что Ее Величеству благоугодно было послать наместника с тайными полномочиями, поэтому верительные грамоты не будут Синьории вручены.
Затем наместнику представили генуэзцев. Все они серьезно кланялись ему — целовать себе руку он не позволил, — но по глазам их было видно, что они узнали в нем вчерашнего «пилигрима» И наместник легким поджатием губ показал, что он тоже понял это.
Затем наместник произнес небольшую речь. Он говорил по-французски, медленно и тщательно выговаривая слова. Он сказал, что Джулио Респиги намеревался единолично захватить власть в Генуе, на манер флорентийских тиранов Медичи; кроме того, он входил в преступный заговор против Ее Величества королевы Иоанны Для того, чтобы разжечь возмущение в Генуе, Респиги, якобы по приказу королевы, запретил католическое богослужение. Подобного приказа не могла отдать королева Иоанна, выступающая всегда и во всем за свободу совести. Католическая церковь, сколько ему известно, не подчинилась этому приказу, и он, маркиз де Плеазант, ныне официально заявляет, что церковь была права. Королевство Виргинское переживает суровое время. Жертвой заговорщиков пал принц Отенский, без сомнения, известный преуспевающим господам. Маркиз Плеазант выразил надежду, что первые люди Генуэзской республики останутся верны договору, подписанному ими в марте сего года, и всеми силами будут препятствовать мятежу и беспорядку.
Кончив, наместник холодно оглядел всех. Горн что-то шепнул ему. Наместник кивнул и произнес:
— Имеете ли вы ко мне вопросы, господа?
Вперед выступил маркиз Бальби, председатель Совета:
— Ваша светлость, мы не имеем претензий по поводу генуэзских граждан, коих арестовали нынче в ночь по вашему приказу. В этом мы всецело полагаемся на добрую вашу волю. Если они виновны — пусть на головы их падет заслуженная кара, если они невиновны — вы, конечно, отпустите их, убедившись в их невиновности. Но в числе арестованных находится также мессир Лоренцо Контарини, гражданин Милана. Его арест вызывает нашу тревогу единственно потому, что грозит неприятными осложнениями с герцогом миланским.
— Лоренцо Контарини — пособник изменника Респиги, — ответил за наместника Горн. — Респиги взял его на службу с тем, чтобы Контарини ехал в Виргинию к заговорщикам. Оба они достаточно громко говорили об этом.
— Если же виновность господина Контарини, равно как и генуэзских граждан, не подтвердится, — добавил наместник, — то все они без промедления получат свободу. Даю вам слово, господа.
Когда наместник удалился и итальянцы остались одни, маркиз Бальби сказал:
— Синьоры, сдается мне, он ряженый.
— Если так, то это кукла Горна, — резонно заметил маркиз Пеллавичино. — А Горн, по мне, во всем лучше, нежели Респиги.
Андреус Ренар, граф Манский, всегда держал свое слово. Когда-то он обещал своему первому советнику Хапайоту, что сделает его дворянином, и вот в мае 1576 года Хапайот получил от королевы грамоту, которая удостоверяла, что теперь он — маркиз де Меланж. Королева охотно дала грамоту: она была довольна тем, что для нового маркиза не пришлось выискивать феодов и замков. Хапайот получил, по официальной формуле, лишь «титул и шпоры», да еще и за них приплатил в канцелярию министра двора; но и он был доволен, так как большего он и не желал.
Ренар тоже был доволен: имея титул, его советник мог совсем другим тоном разговаривать в Генуе, куда он собирался выехать по поручению своего патрона. Хапайот должен был основать в Генуе отделение банка Ренара и установить полезные контакты с господами из Каза Сан-Джорджо[125]. Разумеется, было ясно, что эту богатую, всемирно известную торговую компанию не удастся прибрать к рукам, по крайней мере сразу; но глупо было бы, сказал Ренар, истратившись на печку, не греть об нее хотя бы зад.
Хапайот был молод и энергичен; он имел в Италии хорошие знакомства еще с тех времен, когда учился здесь искусству коммерции. Он вынашивал массу выгоднейших проектов, но в некоторых случаях очень кстати была бы поддержка наместника. К сожалению, Респиги совершенно не занимали меркантильные идеи; он плевал и чихал на них, ибо он был рыцарь. Поэтому, как ни старался Хапайот, Респиги ни разу его не принял. Естественно, что, узнав о смене наместника, Хапайот, как истый финансист, решил попытать счастья в первый же день. Тщательно одевшись, при брыжах, шпаге и прочих маркизовых атрибутах, он наудачу направился во дворец.
Ему повезло: наместник оказался у себя и один. Человек в мушкетерском плаще, очевидно, дежурный, проводил маркиза ди Меланж прямо в кабинет.
Наместник, сцепив за спиной руки, стоял у окна и смотрел на стройную башню собора Сан-Лоренцо, всю исчерченную поперечными полосами белого и черного мрамора. Он обернулся навстречу Хапайоту. Вид его не предвещал особо приветливого приема; тем не менее Хапайот бодро представился и для начала попробовал изящно пошутить, что у его светлости-де наверняка имеются письма к нему, маркизу ди Меланж, за подписью графа Манского. Наместник с довольно вялой улыбкой подтвердил, что такие письма воистину у него имеются, и попросил объяснить цель визита. Тогда маркиз ди Меланж принялся рассказывать маркизу де Плеазант о компании Святого Георгия, чей дом — Каза Сан-Джорджо, или, как его еще называют, Палаццо дель Маре, хорошо виден вот из этого окна. Никколо Макьявелли в свое время предостерегал, что Каза Сан-Джорджо может поглотить всю республику, и он был прав, ибо дело явно идет к тому. Алые кресты на парусах генуэзских галеот-то видела Африка, и Турция, и обе Индии. Каза Сан-Джорджо — это и есть подлинная жемчужина Генуи. Именно потому, что Каза Сан-Джорджо находится в Генуе, великий король наш Карл и желал столь сильно овладеть ею, а его славная дочь…
— Погодите, — сказал наместник, — давайте-ка выпьем в честь великого короля Карла…
Когда они сделали по первому глотку, Макгирт отворил двери и доложил:
— Полковник граф Арвед Горн.
Оба маркиза отставили свое вино. Вошел Горн, кинул взгляд в сторону Хапайота. Он тяжело дышал от быстрой ходьбы.
— Простите, ваша светлость, меня задержали, — сказал он.
Наместник понял значение его взгляда.
— Маркиз Меланж, у нас с вами еще будет время побеседовать, сейчас мне недосуг, — сказал он. Хапайот с поклоном вышел. Наместник нетерпеливо повернулся к Горну:
— Что случилось, господин полковник?
— В гвардейском батальоне капитана Гатама была сделана попытка бунта, — сказал Горн. — Я арестовал там половину офицеров, начиная с самого капитана, сейчас, полагаю, опасности больше нет Мерзавцы, они потребовали верительных грамот…
Лицо наместника внезапно исказилось. Он сгреб хрустальный фужер и хлопнул его об пол.
— К черту! — закричал он срывающимся голосом. — Вы знаете, что значит по-итальянски marionetto, господин полковник?.. Кукла! Паяц на веревочке! Чудное словечко! Теперь я выучил его на всю жизнь. Кровь Господня, когда я командовал моим взводом, я, по крайней мере, знал, кто я такой! Маркиз де Плеазант! Кавалер Святого Духа! Наместник! Тайные полномочия, будь все трижды проклято! Marionetto! Кухонный мальчишка, чумазый ангелочек, показал мне на пальцах, что это такое! За заслуги, ведомые нам… преклоните колено, преклоните шею!..
— Ма-алчать! — рявкнул Горн, так что зазвенели стекла. — Сопляк, мальчишка! Рыцарь без страха и упрека! Да как ты смеешь осуждать здесь волю Ее Величества? Какой ты после этого дворянин? Паршивый молокосос!
Наместник, всхлипнув, схватился за шпагу. Горн пригнулся со сжатыми кулаками. Несколько мгновений два человека — пожилой и молодой — неподвижно смотрели друг на друга.
