Катарина Причард - Золотые мили
— В конце концов, — лениво сказала она, — я не прочь, чтобы «Джейн» продержала нас тут денек-другой.
Фриско пел: «Славная девушка, милая девушка, косы, как смоль» и, не закончив, затягивал другую песенку:
Малютка Джейн, красотка Джейн,Я жду, не бойся встречи,Приди на луг, малютка Джейн.В душистый летний вечер.
— Все это очень хорошо, — буркнул Динни, — но, по мне, куда лучше двигаться в самую засуху с караваном верблюдов.
Поднявшись пораньше, он сразу взялся за машину и провозился с ней все утро. Салли помогала ему как могла, пробуя все средства привести «Джейн» в движение. Она старалась задобрить ее и взять лаской. Динни пускал в ход пинки и брань. Но, как доложил он Фриско, эту «упрямую бабу» невозможно заставить сдвинуться с места.
— Ничего страшного, — беспечно сказал Фриско. — Кто-нибудь проедет и поможет нам или подвезет до Лейвертона.
— На этой дороге можно проторчать неделю — и ни одной живой души не увидеть, — проворчал Динни.
— Если вся беда в том, что нет воды…
— Потише, — пробормотал Динни, — миссис Салли услышит.
Следующий день они провели на том же месте и не видели ни одной машины — ни легковой, ни грузовика. После полудня загремел гром и упало несколько капель дождя. Весь день, в нестерпимую жару, Динни сидел под палящим солнцем, не сводя глаз с дороги, и Салли начала догадываться, что его тревожит. К вечеру опять загромыхал гром и молния сверкнула над холмами. Когда гроза замерла вдали, Динни, молчаливый и угрюмый, присел на корточки в темноте, у последних угольев догоревшего костра. А Фриско все так же пел и бренчал на гитаре, любезничал с Салли и подшучивал над их великолепным путешествием.
На четвертый день положение стало серьезным: в бачке оставалось совсем мало воды, а в мешках с провизией набралось муки лишь на небольшую лепешку. Но в этот вечер с устрашающей силой прозвучали раскаты грома, ослепительные молнии прорезали небо. Потом хлынул дождь; он хлестал пересохшую землю, низвергаясь сплошной стеной. В нескольких шагах уже ничего не было видно.
Динни мгновенно выставил под дождь бачок, а заодно и все котелки и тарелки, какие только нашлись. Салли и Фриско забрались в машину, потом туда залез и Динни, промокший до костей но «Джейн» оказалась ненадежной даже в качестве убежища. Дождь захлестывал внутрь и просачивался сквозь потрепанный верх. Он лил всю ночь, но Динни только ухмылялся и радовался.
— Давай, давай пуще! — кричал он, по обычаю всех старателей Кулгарди и Хэннана.
Салли и Фриско, промокшие и озябшие, скорчившись на переднем сиденье, прижались друг к другу и просидели так до рассвета. Салли пыталась вздремнуть, положив голову на плечо Фриско, а Динни мирно храпел, лежа на груде вещей, наваленной на заднем сиденье.
Поутру он разжег костер. Салли с Фриско стояли у огня, стараясь обсушиться; в это время на дороге показался грузовик, и они услышали веселый оклик:
— Все в порядке?
— Черта с два! — заорал Динни и кинулся к шоферу с расспросами.
Молодой парень окинул «Джейн» опытным глазом, заполз под нее и вылез через минуту, весь покрытый красной грязью.
— Похоже, что-то с карданом, — сказал он. — Попробую взять вас на буксир, чтобы дотащить хоть до Лейвертона.
Так он и сделал. И это было жестоким испытанием для нервов Салли — следить за грузовиком впереди и приноравливать «Джейн» к изменчивой поступи их добросердечного спасителя.
Салли испытала огромное облегчение, оставив Джейн у кузницы и условившись с помощником кузнеца, который был «отчасти и механиком», что он приведет машину в порядок.
Вся прелесть придорожного ночлега поблекла. Даже Фриско и Динни радовались ванне и удобной постели в лейвертонской гостинице. Прошло несколько дней, прежде чем «Джейн» опять готова была двинуться в путь. Но Салли неплохо провела это время, гуляя по широкому плоскогорью, откуда открывался вид на сотни миль вокруг—на привольно раскинувшиеся равнины и курчавую поросль кустарников, которые после дождя окутывались туманом и становились дымчато-лиловыми. Громадный синеватый утес, служивший ей ориентиром в пути, теперь был у нее под ногами. Глубоко в недра его зарылся рудник Ленсфилд. За ним рассыпались хижины рудничного поселка.
Фриско и Динни почти все время проводили на окрестных участках, беседуя со старыми золотоискателями. Салли слышала их разговоры о Ручье Черепов, получившем это название потому, что немало туземных черепов было омыто его струями. Когда-то, в давние времена, туземцы убили копьями лошадей у старателей, и старатели жестоко отплатили им.
Кто-то вспомнил Джимми Пьяницу, туземца, которого повезли в Леонору вскоре после того, как была построена железная дорога. Скованный по рукам и ногам, он выскочил из окна вагона и удрал—скрылся в зарослях, в еще не исследованных горах на севере. По словам Фриско, туземцы в окрестностях Лейвертона всегда были жестоки и вероломны.
Теперь не могло быть и речи о поездке в Вилуну. Дождь размыл дороги, и озеро Вайолет наверняка разлилось. Кроме того, Салли утратила доверие к «Джейн», Динни сомневался даже, не рискованно ли возвращаться на ней в Калгурли.
— Конечно, она может завязнуть в трясине, или у нее сломается ось, — весело заявил Фриско. — Но не забывай, старина, что мы поехали забавы ради. И мы все-таки повеселились за свои денежки. Во всяком случае, Салли это дело понравилось.
— Это правда, вам понравилось? — спросил Динни.
— Я ни за что на свете не отказалась бы от этой поездки, — заверила его Салли. — Так приятно было побывать на Лейвертонских холмах и проехаться по всем этим золотым краям! А ведь за этими холмами еще столько миль золотоносных земель!
— Я и сам впервые забрался так далеко, — признался Динни. — И ей-богу, охотно остался бы тут и поразведал насчет золота.
— Но это невозможно, Динни, — запротестовала Салли. — Нам с Фриско вдвоем не управиться с «Джейн».
На другое утро они пустились в обратный путь. «Джейн» летела, как птица. Повсюду среди акаций уже проросли пучки дикого шпината. То и дело через дорогу проносились стайкой похожие на ласточек черноголовые пичуги, или стая маленьких зеленых попугаев с пронзительным криком взлетала в серебристо-серой и зеленой листве, дочиста вымытой дождем. Бледно-голубые дальние холмы превращались вблизи в красную землю. На горизонте их волнистая линия прочерчивала небо, а в глубоких лощинах между ними залегала пурпурная дымка.
В нескольких милях от Леоноры дорога пошла низиной, и «Джейн» увязла в мягкой красноватой грязи. Динни хотел уж было идти в город за грузовиком, чтобы вызволить злополучную машину, но тут на дороге показался караван верблюдов. Динни попросил старшего погонщика-афганца дать ему пару самых сильных верблюдов, чтобы вытащить машину из грязи. Афганец отказался. Он пробурчал, что верблюдов можно вьючить, но не запрягать. Динни сказал, что он лучше знает: они отлично вытянут машину, как только сзади них заревет мотор. Бумажка в фунт стерлингов убедила погонщика. Перед колесами «Джейн» постелили брезент и одеяло, и когда заработал мотор, верблюды с перепугу одним рывком вытащили ее из грязи.
В Леонору и в Гвалию приехали, когда солнце уже село. Равнины были синие, как море, белые хижины рудокопов на скалах вокруг рудника розовели в отсветах закатного неба.
В городе все ликовали по случаю дождя. В гостинице, где они остановились на ночлег, Динни и Фриско рассказывали всем о том, что видели в глубинке. На утро поднялись пораньше и пустились в путь. Салли была рада возвращению домой.
— «Джейн» бежит к дому, как двухлетка, — ликовал Динни.
— Сплюньте, чтоб не сглазить, — умоляюще сказала Салли.
— Я буду петь, чтоб она не сбавила ходу, — смеялся Фриско. — Это отличный способ подбодрить лошадь, когда она вымоталась.
Но ни пение Фриско, ни сплевывание Динни не помогли: в этот день у «Джейн» девять раз лопалась шина, а миль за пять до Калгурли сломалась ось.
Это было постыдное возвращение из дальних странствий: повозка дровосека тянула их на буксире, и «Джейн» ковыляла по Хэннан-стрит еще более неуклюжая, чем всегда, и такая перемазанная, точно ее нарочно вываляли в красной грязи; все прохожие провожали ее хохотом и грубоватыми насмешками.
— Ладно уж, — со вздохом облегчения сказал Динни, вылезая из машины. — Она сделала почти все, что могла, разве только шеи нам не сломала.
— Не чересчур ли ты строг к старушке, Динни? — засмеялся Фриско. — Что ни говори, а разве плохо было немножко прокатиться по диким местам?
— Да, да! — весело воскликнула Салли, когда Эйли, Том и дети вышли и обступили ее. — Мы замечательно провели время! Только дожди слишком размыли дороги и нельзя было съездить в Вилуну. Месяца через два мы опять прокатимся на север.
