Юлиан Семенов - Синдром Гучкова
Успокоилась она лишь в тот день, когда до конца уверовала в Распутина: тот, властно подняв руки, остановил кровотечение Алешеньки, а врачи-то были в полнейшем бессилии.
Сделалось нехорошо, когда увидела, как старец обвалился в обморок от нервного напряжения: Господь дал человеку магическую силу, которую Григорий Ефимович безвозмездно отдает ее сыну; как не преклоняться перед таким даром?!
…И первое слово неодобрения позиции Александра Гучкова произнесла именно она, государыня, прочитав в газетах речь лидера октябристов в далеком еще девятьсот шестом юду, после разгона первой Думы и ареста ряда ее кадетских и социалистических депутатов.
Казалось бы, речь Гучкова должна была государыне понравиться, — Петр Столыпин, например, тогда еще не глава кабинета, но министр, прислал поздравительное письмо: "Смело и честно!"
Казалось бы, один из* популярнейших лидеров центра сказал все, что хотели услышать в Зимнем: ударил кадетов и тех, кто стоял левее их, отмежевался от их программы, которую, по его словам, можно было решить лишь "путем революционной борьбы", но дальше он загнул такое коленце, которое Александра Федоровна отчеркнула карандашиком и дала прочесть августейшему супругу: "Если раньше мы были единственной партией, защищавшей принципы монархизма, го ныне правее нас организовался целый блок, объединенный защитой начал Устоев Державы. Однако организации эти, ставшие партиями, есть явление достаточно сложное. Программы их — смесь прогрессивных тенденций с положениями прямо-таки реакционного характера. Самый состав их, опирающийся на широкие народные массы, обеспечивает демократическое направление в решении многих вопросов в области социальных и экономических отношений. Го живое национальное чувство, пламенный патриотизм, который их одушевляет и который доведен у них до степени экзальтации мучениями и унижением нашей родины, сближает их с нами. Но эти партии относятся к Манифесту о свободе иначе, чем мы, ибо единственной формой государственности они признают абсолютизм, не ограниченную ничем монархию. В этой области между нами не может быть соглашения. Но если в Думе снова поднимется штурм против прерогатив верховной власти, они найдут в нас союзников в отстаивании монархического начала.
Однако существует роковая опасность для этих партий, ибо в их состав вошли те, которых раньше мы всегда привыкли видеть на службе реакции. Они были и остались нашими противниками, ибо они мертвили общественную самодеятельность, топтали свободную мысль, держали народ в темном невежестве и нищете, не раз становились поперек реформ. И теперь, когда я вижу этих господ среди монархических партий, пытающихся занять там руководящую роль, я начинаю опасаться и за судьбу этих партий, и за судьбу того дела, которое они хотят защищать".
…Государь поднял на супругу свои голубые глаза: к изумлению своему, Алике заметила в них смех.
— Ангел мой, — мягко сказал он, — Гучков просто завидует… Наверное, узнал, что министерство внутренних дел дает моим славным националистам большие ссуды, а ему — ни копейки…
— Но ведь это высший секрет государства, — Александра Федоровна даже руками всплеснула. — Как это могло дойти до него?!
— Очень просто… Окончил историко-филологический факультет, наверняка там учились те, кто сейчас сидит в министерствах… Поехал в Малую Азию, чтобы лично расследовать причины армянской резни, а ею занимались именно чиновники департамента полиции… Был в Македонии во время восстания, вернулся героем, все салоны открылись ему… В нашей Державе личные связи в салонах играют первейшую роль, шери…
— Читай дальше, Николенька, — попросила государыня. — Если такие люди имеют личные связи, то это страшно — он волк в овечьей шкуре… Читай, родной…
Алике заметила, что следит за тем, как медленно двигаются зрачки государя. "Даже я быстрее его читаю этот язык, — раздраженно подумала она, — как можно быть таким бесстрастным?!"
"Самодержавный строй, — продолжал между тем Гучков, обращаясь к громадной аудитории, — создавший наше государство, еще недавно имел перед собою великое будущее. Если бы самодержавие осознало свою миссию, если бы оно сделалось демократичным, оно заслужило бы право на славное существование. Но его толкнули на иной путь, связали с узкосословными, кастовыми интересами, сделали ответственным за все зло, которое своекорыстно творили его именем, и привели его к гибели.
Но и в новом, конституционном строе монархическое начало призвано играть важную роль. Возносясь над ожесточенной борьбой интересов, оно берет на себя роль великого примирителя. Поэтому мы и желаем его сохранить в новых политических условиях. Но возникает опасение, что те темные силы, которые называли себя "опорами" самодержавия и привели его к гибели, могут и сейчас сыграть такую же роковую роль по отношению к конституционной монархии. Эта тревога естественна именно в нас: или монархия будет конституционной, демократичной по форме, или ее вовсе не будет!"
Трудно скрывая нетерпение, государыня дождалась наконец, пока Николай кончил читать Гучкова:
— Я ощущаю ужас, родной, он пишет о нас, как о покойниках! О живых покойниках!
— Все люди, — после долгой паузы, не поднимая глаз, горестно ответил император, — живые покойники, шери. Особенно мы, на кого пало бремя высшей власти…
Ту речь, которую Гучков произнес спустя несколько лет в Думе, избранный туда представителями промышленных и купеческих кругов, государыня прочитала — в выдержках — старцу. Тот слушал жадно, вбирающе, заставляя себя отводить глаза от левой ножки государыни, легко заброшенной на правую, мамашка стройненькая, как сноровистая лошадка, вот бы такую объездить, сразу б все нервы исчезли и слез в глазах не было б…
Имени оратора государыня не назвала, предложив Григорию Ефимовичу — несколько экзальтированно, со странным смешком — определить самому.
"Тот строй, который мы называем бюрократическим, — читала Алике звенящим, всепроникающим голосом, — нигде не свил себе такого гнезда, как в военном ведомстве. Канцелярии заполнили собою все, строй оказался подчиненным канцелярий. И в армии канцелярии проводили ту разрушительную работу, которая давно наложила свою печать на все области нашей общественной и государственной жизни..: Вот что писал командующий первой Маньчжурской армией, прощаясь со своими войсками: "Ни школа, ни жизнь не способствовали подготовке самостоятельных характеров в великой России за последние сорок — пятьдесят лет, иначе их было б поболее в рядах армии. Мы бедны самостоятельными, инициативными, энергическими людьми. Самостоятельные люди в России, к сожалению, не только не выдвигаются, но преследуются… Люди без характера, без убеждения, но покладистые, готовые всегда и во всем согласиться со своими начальниками, выдвигаются вперед"… Что же изменилось с тех пор? Ничего! Остался тот же противоестественный подбор, когда смелое и талантливое задвигается, а ничтожное всплывает наверх… А хамство по отношению к подчиненным?! Хамство не помогает дисциплине, а разлагает ее! А возьмите снабжение армии боеприпасами! Мы же во всем зависим от иностранных поставок! А что случится, если случится европейская война и все пути подвоза будут перерезаны? Нам нужно срочно строить гильзовые, трубные, артиллерийские заводы! Но армией руководит совет под председательством великого князя Николая Николаевича, совет, который стал главным тормозом на пути реформ! Должность инспектора артиллерии занимает великий князь Сергей Михайлович, генерал-инспектора по инженерной части — великий князь Петр Николаевич, главноначальника поенных учебных заведений — великий князь Константин Константинович! Лица эти по своему положению безответственны, и то, что они возглавляют столь ответственные ведомства, — ненормально. Поэтому мы вправе обратиться к этим безответственным лицам и потребовать, чтобы они отказались от некоторых благ и радостей тщеславия… Этой жертвы мы от них ждем!"
Государыня подняла глаза на Распутина; тот, начав белеть лицом (речь эту ему уже прочитали третьего дня), попросил текст, положил на него руки и, прерывисто дыша, начал вжимать в литеры свои сухие, горячие, требовательные ладони…
После долгой, тяжелой минуты отвалился на спинку стула:
— Враг это твой говорил… Имя его начинается с буквы "А", видом здоровый, сам торгового звания.
Государыня взяла руку Распутина своими ледяными пальцами, прижалась к ней щекой:
— Какой же ты русский! Какой настоящий, прозорливый русский!
А премьера Столыпина и его ближайшего сподвижника Гучкова, усмиривших страну после первой революции, наладивших деловое сотрудничество между кабинетом и парламентом, проведших земельную реформу, которая должна была положить конец консервативной дремучести общины, сковывавшей самодеятельность Личности, и превратить крестьянина в истинного хозяина земли, сделав его заинтересованным в интенсивном развитии своего хозяйства, не стесненного рамками волостной тупоумной власти и завистью лентяев-соседей, государыня русскими не считала: "Затаившиеся республиканцы, а любая республика не есть русское".
