ЖАК ДЮКЛО - На штурм неба. Парижская коммуна – предвестница нового мирового порядка.
Далее в этом воззвании, автором которого был Карл Маркс, парижским рабочим давались важные советы:
«Таким образом, французский рабочий класс находится в самом затруднительном положении. Всякая попытка ниспровергнуть новое правительство во время теперешнего кризиса, когда неприятель уже почти стучится в ворота Парижа, была бы безумием отчаяния. Французские рабочие должны исполнить свой гражданский долг, но, вместе с тем, они не должны позволить увлечь себя национальными традициями 1792 г., как французские крестьяне дали обмануть себя национальными традициями Первой империи. Им нужно не повторять прошлое, а построить будущее. Пусть они спокойно и решительно пользуются всеми средствами, которые дает им республиканская свобода, чтобы основательнее укрепить организацию своего собственного класса. Это даст им новые геркулесовы силы для борьбы за возрождение Франции и за наше общее дело – освобождение труда. От их силы и мудрости зависит судьба республики» [41].
Последующие события показали, что парижские рабочие подпали под влияние «традиций», о которых говорил Маркс. Одной из их главных забот было усиление борьбы против немецких захватчиков. Но этой борьбой руководило «правительство национальной обороны», от которого буржуазия ждала, что оно использует власть, украденную им 4 сентября у рабочего класса и народа Парижа, не для того, чтобы разбить пруссаков, с которыми она решила договориться, а для того, чтобы обеспечить «порядок» внутри страны.
Указания Генерального совета Интернационала не получили широкого распространения в массах и в конечном счете были известны лишь очень немногим. К тому же левореспубликанские газеты, которые опубликовали этот документ, изъяли из него одно из главных мест, содержавшее критику «правительства национальной обороны».
Сразу же после образования этого правительства, 5 сентября, парижская федерация Интернационала разоблачила узурпацию буржуазными республиканцами народного суверенитета. Но, учитывая состояние войны и неподготовленность народных масс, она считала борьбу против правительства несвоевременной и заявляла, что готова поддержать его, если оно удовлетворит требования рабочего класса, а именно:
упразднение полицейской префектуры и смещение должностных лиц империи;
отмена всех ограничительных законов (предусматривавших уголовную ответственность или денежные штрафы) в отношении печати, права собраний и союзов; немедленные выборы парижского муниципалитета; аннулирование всех приговоров и прекращение судебных преследований, возбужденных по делам, связанным с выступлениями против империи.
Кроме того, была принята резолюция о создании в каждом округе Парижа республиканского комитета; каждый из них должен был выделить четырех делегатов в состав Центрального комитета. Членами временного Центрального комитета стали Варлен, Привэ, Шпётлер, Гаан, Аме, Шуто, Робийяр.
Центральный республиканский комитет [42] и окружные комитеты [43] поставили своей задачей принять участие в обороне страны и помочь правительству в этом деле. В ходе собрания, состоявшегося 13-14 сентября, Центральный комитет принял программу мер, которые должно было принять правительство в области 1) общественной безопасности, 2) продовольственной и жилищной политики, 3) организации обороны Парижа и 4) обороны департаментов.
16 сентября Центральный комитет направил делегацию к правительству, но она не была принята. Когда об этом узнало население, то на следующий день, 17 сентября, снова явилась делегация, которая была принята от имени правительства Жюлем Ферри.
Пропасть между «правительством национальной обороны» и парижским народом все более углублялась. Перспектива выборов в парижский муниципалитет все более отдалялась – до такой степени клика Трошю боялась народного голосования. Мэрами парижских округов, назначенными правительством, были большей частью буржуа, ненавидевшие рабочее движение. Меры же, принятые для обеспечения обороны Парижа, не соответствовали требованиям момента.
Правительство не желало удовлетворять народные требования относительно роспуска бывших полицейских частей империи и преобразования муниципальной гвардии в республиканскую гвардию. Преобразование городской полиции в отряды «блюстителей порядка» (gardiens de la paix) никого не могло обмануть: полицейские силы Второй империи были сохранены.
Главной заботой так называемого правительства национальной обороны была борьба против рабочего класса, против народа. Что касается национальной обороны, то глава правительства (которое присвоило себе это громкое наименование) генерал Трошю [фамилия его звучала весьма двусмысленно:Trochu -это причастие от глагола «tropchoir» (слишком низко пасть), как говорил Виктор Гюго] начал исполнение своих обязанностей с того, что назвал безумием «попытку Парижа выдержать осаду прусской армии». Но подобные заявления делались лишь в тесном кругу, ибо перед широкой публикой правительство изображало себя полным решимости защищать страну.
Министр иностранных дел так называемого правительства национальной обороны Жюль Фавр был особенно искусным мастером говорить обратное тому, что он делал.
7 сентября он распорядился расклеить афиши, в которых заявлялось:
«Враг у наших ворот. У нас только одна мысль – прогнать его с нашей территории… Мы не уступим ничего! Никогда! Ни пяди нашей земли! Ни камня наших крепостей!»
И в то же самое время этот вероломный министр пытался организовать тайное свидание с Бисмарком. Несколько дней спустя он отправил Тьера со специальной миссией за границу, чтобы облегчить правительству заключение перемирия. 19 сентября, через пятнадцать дней после создания так называемого правительства национальной обороны, когда пруссаки оказались под Парижем, Жюль Фавр встретился с Бисмарком в Ферьере (департамент Сена и Марна).
С военной точки зрения у французов была в тот момент возможность взять инициативу в свои руки, поскольку окружение Парижа еще только начиналось и было завершено значительно позднее. Но правительство не хотело вести войну против захватчиков. Им владело только одно чувство – страх перед Парижем, страх перед народом, который был исполнен патриотизма и от которого приходилось скрывать преступные переговоры, подготовлявшие измену. Это поведение было обусловлено ходом мысли, аналогичным тому, который должен был привести Базена к предательству. Соображения такого же порядка побудили старого предателя Петена стать в 1940 году гитлеровским гаулейтером. Из тех же соображений отказался сражаться в 1940 году и генерал Вейган под лживым предлогом, будто Париж находится в руках коммунистов.
Даже Морис Баррес [44] вынужден был предъявить военачальникам 1870 года страшное обвинение:
«У них была, – писал он, – только одна тактическая линия, только одна стратегическая задача: добиться того, чтобы гражданское население согласилось на капитуляцию. Их целью была не победа, а капитуляция».
17 сентября Виктор Гюго обратился со своим знаменитым призывом к вольным стрелкам, который в мрачные годы оккупации был воспроизведен в наших призывах к борьбе против гитлеровских захватчиков:
«Вольные стрелки, пробирайтесь сквозь чаши, преодолевайте могучие потоки, укрывайтесь в тени, используйте сумерки, скользите по оврагам, переползайте, цельтесь, стреляйте, истребляйте захватчиков» [45].
Между тем правительство вело в это время переговоры с Бисмарком. Все военные операции были предприняты в таких условиях, что они заранее были обречены на неудачу. Нужно было только делать вид, что ведется борьба, и стараться, чтобы эти бои были совершенно бесплодными. Так Трошю осуществлял свой план, который он сформулировал следующим образом: «Мы не можем обороняться, мы решили не обороняться». Это была в какой-то степени та же «странная война», которую мы снова увидели в 1939-1940 годах. А для успокоения парижского населения ссылались на усилия, предпринимавшиеся в провинции Гамбеттой с целью организации национальной обороны.
Ненависть к народу обуревала «правительство национальной обороны», которое, по выражению Маркса, являлосьв действительности правительством «национальной измены». Эту ненависть разделяли с ним все реакционные круги, доверием которых оно пользовалось. Так, например, инициатор закона о религиозном обучении де Фаллу [46] говорил, что благоразумных людей «внутренняя угроза должна беспокоить не меньше, чем внешняя угроза». А весьма известный в ту эпоху католический публицист Луи Вёйо был еще более откровенным: он заявлял, что побеждать не следует, что победа была бы катастрофой.
Что касается генерала Дюкро, то он откровенно заявил: «Если пруссаки под стенами Парижа, то в самом Париже и у нас в тылу существует столь же грозный враг». Дюкро выразил тем самым общее мнение генералов и адмиралов, которые выходили из себя при одном упоминании о возможности всеобщей мобилизации, о Франции, поднявшейся против нашествия [47].
