Эвелин Энтони - Виктория и Альберт
– Подождите! – продолжала возмущаться Виктория. – Это все ерунда! Ерунда по сравнению с оскорблением, нанесенным мне! Эти низкие создания оказались настолько добры, что отметили, будто моя дружба с лордом Мельбурном наносит ущерб моей репутации. «Ходят слухи, – пишут они, – что наша любимая и невинная молодая правительница собирается вступить в брак, и этот ее шаг самые преданные ее подданные считают отвратительным и переживают за ее величество, когда слышат, как ее называют миссис Мельбурн»… Миссис Мельбурн!
Виктория швырнула леди Тевисток главную газету тори. Та заколебалась, не зная, как поступить. Не разозлится ли еще сильнее ее госпожа, если она поднимет газету?
– Прикажите немедленно унести эту скандальную газетенку! – распорядилась Виктория. – О, где Лизен, где хотя бы кто-нибудь, способный посоветовать, как отвести этот удар!
– Через час здесь будет лорд Мельбурн, – попробовала успокоить ее придворная дама. – Мадам, не расстраивайтесь, он знает, как поступить в этой ситуации.
– Да я и сама знаю, что мне хотелось бы с этим сделать!
Королева резко повернулась к придворной даме, и взрывной темперамент ее предков – «Мясника Камберленда» и ее собственного отца – вдруг выплеснулся в этом покое девятнадцатого столетия.
– Я высеку автора этой статьи!
Угроза была заведомо невыполнимая, и Виктория прекрасно понимала это. Далеко в прошлом остались дни, когда герцог Кента мог назначить наказание в девять сотен ударов для провинившегося солдата. Но в данный момент его рассвирепевшей дочери не пришло на ум ничего более подходящего для наказания человека, осмелившегося назвать ее «миссис Мельбурн».
– Если они считают, что подобными пасквилями сумеют заставить меня отказаться от дружбы с лордом Мельбурном, – продолжала бушевать королева, – то скоро поймут, как глубоко заблуждаются! Они, эти тори, больше никогда не посмеют появиться на моих приемах! По возможности я больше никогда не стану ни с кем из них разговаривать.
– Мадам, нельзя отвергать такое большое количество ваших подданных, – попробовала протестовать Элизабет Тевисток, пребывающая в состоянии шока от таких резких угроз и возможных последствий этих угроз. Королеве, конечно, все могло сойти с рук, даже повадки настоящего тирана, но каково будет лордам, принадлежащим к партии тори, и даже их женам, если она выполнит-таки свою угрозу! Некоторые друзья леди Тевисток принадлежали к этой партии. А кроме того, может настать время, когда виги проиграют на выборах.
– Я и не подозревала, что в ваши обязанности входит давать мне политические советы, – холодно заметила королева. – Лояльность к лорду Мельбурну стоит на втором месте после верности мне! Прошу вас впредь не забывать об этом!
– Простите, ваше величество, – пробормотала дама, – я только попыталась ради вашего же блага…
– Спасибо, – отрезала Виктория. – А теперь пришлите ко мне Лизен и прикажите, чтобы подали стакан воды – мне как-то не по себе.
Прошло некоторое время, прежде чем удалось отыскать баронессу. Виктория дожидалась ее в одиночестве, расхаживая взад и вперед по новому ковру своего нового дворца. Она вся дрожала от возмущения и чуть не рыдала. Королева действительно пролила несколько слезинок, но это были слезы возмущения, уязвленной гордости и злости. Ее в шок повергло открытие, что в этом мире люди смеют думать и говорить о ней безо всякого уважения, что ее достоинство можно замарать, и причем безнаказанно!
Тори! С самого ее восшествия на престол эти отвратительные людишки пытались в завуалированной форме критиковать ее. Они ненавидели Мельбурна… Это была обыкновенная ревность – ведь он такой умный, и ей приятно находиться в его обществе. Королева к тому же не допускала до себя ни одного человека из их числа… Когда в палате состоялось голосование по поводу суммы, выделяемой на содержание королевского двора, они имели наглость торговаться по поводу ее денег, выражая недовольство суммой в 380 000 фунтов в год, а их отвратительные газетенки нападали на Мельбурна и вигов в каждой статье. И это до того противно! Но сейчас они посмели открыто назвать ее имя и намекнуть, будто она ведет себя… Виктория принялась яростно вытирать глаза, а затем засунула платок в рукав.
В следующий момент в комнату вошла Лизен. Она увидела, что Виктория плакала, и сразу же бросилась обнимать ее, как будто та все еще оставалась ребенком и они по-прежнему находились в Кенсингтонском дворце.
– О мадам, мадам, моя маленькая и любимая. Не волнуйтесь.
Баронесса знала, что это было проявление капризного и взрывного характера Виктории, но сделала такой вид, будто королеву постигло настоящее горе.
Когда леди Тевисток вызвала баронессу, которая спокойно дремала после ленча в своей комнате, то успела шепнуть ей кое-что о статье в «Таймc». Между этой высокородной леди и незначительной гувернанткой возникла удивительная дружба. Леди Тевисток сплетничала с Лизен и обращалась к ней за советами о том, как лучше вести себя с королевой, и наконец баронесса растаяла. Все дамы Виктории относились к баронессе с уважением, прекрасно понимая, что она в фаворе у королевы. Только герцогиня Кента и ее окружение сохраняли к ней прохладное отношение. Лизен продолжала страдать от насмешек и оскорблений, которые ей приходилось выслушивать от них, когда рядом не было Виктории. И самой нахальной была эта непробиваемая леди Флора Гастингс.
Сейчас Лизен внимательно слушала королеву и одобрительно хмыкала, когда Виктория на чем свет стоит кляла наглецов из «Таймc» и вообще всех тори. Да как они посмели так нападать на бедного лорда Мельбурна?! А уж по поводу неслыханной вольности, когда ее, великолепную госпожу, посмели назвать «миссис Мельбурн» – то у Лизен просто не хватало слов, чтобы выразить свое возмущение.
– Как только он прибудет, я поговорю с ним об этом, – заявила Виктория. – Ты только послушай, Лизен! Здесь написали, будто я собираюсь за него замуж! Можешь себе представить, как ему будет неудобно!
– Боюсь, ваша мать скажет, что во всем виноват только он, – подпустила яду Лизен. – Понимаете, мадам, ей никогда не нравился лорд Мельбурн. Мне кажется, что она ревнует вас к лорду из-за вашей с ним дружбы.
Не стоило баронессе снова ворошить старое, потому что герцогиня уже давно оставила попытки давать советы дочери и вообще вмешиваться в ее дела. Но герцогиня продолжала холодно держаться с Лизен, и в этом состояла ее серьезная ошибка.
– Мама не посмеет сказать что-либо подобное мне! В этот момент в комнату осторожно заглянул, а потом и робко вошел слуга. Во дворце новости распространялись со скоростью света, и все, начиная с герцогини Сатерленд и кончая последней судомойкой на кухне, уже знали, что у королевы ужасное настроение.
– Ваше величество, пожаловал лорд Мельбурн, – объявил слуга.
– Пусть войдет, – распорядилась Лизен. Королева старалась никогда не приказывать слугам и не разговаривать с ними.
Баронесса ушла до прихода Мельбурна. Королева сидела в кресле у окна, напряженная, с покрасневшими глазами. Всякий раз, когда лорд видел Викторию, у него начинало сильнее биться сердце. Он считал ее красавицей, ему представлялось иногда, как ее легкая грациозная фигурка скользит к нему, протянув вперед обе ручки.
Мельбурн сразу увидел, как расстроена Виктория, и у него екнуло сердце. Так бывало всегда, когда Каролина, его жена, падала в его объятия рыдая, после того как открывался ее очередной грешок. Он не мог переносить женские слезы, а газету сегодня утром уже видел.
Виктория встала и подошла к нему. Он неожиданно взял обе ее руки в свои и поцеловал их, удержав на секунду дольше, чем того требовали приличия.
– Мадам, не нужно ни о чем говорить. Я все понимаю. Опять выпад этой проклятой газеты!
– Сядьте рядом со мной, – попросила Виктория. – Я в такой ярости, что боюсь, как бы не разрыдаться. Как они могут печатать подобные вещи? Как они посмели?
Мельбурн придвинул к ней свое кресло.
– Они могут это делать и делают. Мадам, я уже привык к нападкам. Мне все равно, что там враги говорят обо мне, но мне ужасно больно, когда они чернят вас! Попытайтесь не обращать на это внимания, умоляю вас! Смотрите на все это с презрением, они большего не заслуживают!
– Игнорировать? – Виктория обескуражено уставилась на него. – Но, мой дорогой лорд М., как я могу не обращать на это внимания – они посмели рассуждать о моем браке… И они связали с этим вас! Это просто чудовищно! Они специально старались выставить нас на посмешище!
Королева не заметила, как он поморщился и как слегка покраснело его лицо. Он пытался убедить себя, что королева, конечно, права. Разговор об их браке просто смешон. Он даже наедине с собой никогда не задавался подобной целью. И если он не представлял себе, сколь болезненно станет реагировать Виктория на эти намеки, – что ж, эта полностью его вина. Ему не на что обижаться.
