Эммануил Флисфиш - Кантонисты

КАНТОНИСТЫ

Памяти моего Абрама — малолетнего единственного сына, загубленного в советской больнице, я этот скромный труд посвящаю.

Автор

Работа г-на Эм. Флисфиша «Кантонисты» читается с интересом. Пожалуй, это наиболее обширная научно-популярная работа о военных поселениях, рекрутчине, кантонистах и воинской повинности евреев в эпоху Николая I.

Автор использовал богатую литературу. То, что г-н Флисфиш сумел собрать большое количество редких источников 19-го — начала 20-го веков, является его несомненной заслугой.

Первая часть работы автора посвящена общей характеристике эпохи Николая I: отношение царской администрации к евреям, создание кантонистских школ для солдатских детей — их быт, учеба, лагеря, выпуск в армию и т.д.

Вторая часть посвящена положению евреев в царской России и их быту в эпоху Николая I. Здесь дана характеристика кагала и местечек, еврейской рекрутчины, положения еврейских детей в кантонистских школах, насильственное обращение евреев в христианство и т.п. Вторую часть можно считать энциклопедией быта и рекрутчины еврейского населения в эпоху Николая I.

В общем и целом могу сказать, что работа интересна и читабельна, дает подробную картину отношения еврейства к николаевской рекрутчине и картину быта кантонистских школ.

Проф. Н. П. Полетика.

Царствование Николая I — один из самых мрачных периодов в истории России. Многообразие жизни пугало деспота, и отсюда его нетерпимость ко всякому самостоятельному мнению. Напуганный революциями в Европе, Николай I не желал никаких реформ и перемен и относился с величайшим подозрением ко всяким новшествам. Царское правительство отказывалось проводить какие бы то ни было прогрессивные мероприятия, дабы не дать повод надеяться на перемены и не нарушать устои жизни страны. Подавляя мысль, Николай I создал систему государственной опеки. Он хотел, чтобы все исходило от государственной власти и только от нее. Во всех вопросах внутренней политики царь исходил из интересов господствующего класса — класса крепостников-помещиков.

Время царствования Николая I характерно еще и тем, что глубокие внутренние язвы разъедали государственный организм России, Казнокрадство и недобросовестность чиновников в исполнении своих обязанностей были невероятны. Царь знал, что его обманывают, но его обманывали гораздо больше, чем он мог себе представить.

Центром государственной жизни николаевской эпохи была канцелярия с бездушным формализмом продажных чиновников. Запущенность в делах была неимоверная. Ссылка под надзор полиции того, кто добивался правды, практиковалась сплошь и рядом. Внешне была видимость благоустроенности, но во внутренней жизни царили неурядица и беспорядок. В экономическом отношении отсталость России была совершенно очевидна. Промышленность была на самом низком уровне, и сколько-нибудь сложное производство ввозилось из-за границы.

В экономической жизни страны большую роль играли откупы. Государство само не занималось хозяйственными делами, а любую статью дохода отдавало на откуп дельцам, которые вносили ежегодно в казну определенную сумму денег. Не только исправники получали взятки от откупщиков, но и губернаторы и даже архиереи были у них на содержании. Купцы, промышленники и владельцы разных предприятий в свою очередь платили полиции.

Гражданская администрация была военизирована, цензура — весьма строгой, и ее вмешательство в культурную жизнь доходило до крайнего предела. Учебные заведения и университеты находились под усиленным надзором властей. С точки зрения царского правительства просвещение было преступлением. Министр просвещения Шишков находил, что науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру. Обучать грамоте весь народ, утверждал он, принесло бы больше вреда, чем пользы.

Другим средоточием жизни страны, помимо канцелярии, была казарма с ее слепой, палочной дисциплиной. Армия была любимым детищем Николая, но вся забота о ней сводилась в основном к достижению парадной выправки.

Бюрократизм николаевского царствования коснулся и армии. В военном деле, как и во всем, Николай любил показную внешнюю форму. Стройное, вытянутое как по ниточке войско представляло действительно эффектное зрелище потому, что система военной дрессировки доведена была до предела и начиналась с малых лет. Но русская армия со своей отсталой тактикой и совершенно неудовлетворительным вооружением не выдержала впоследствии серьезной проверки. Это наглядно показала Крымская война.

Полиция защищала страну от «внутреннего» врага. Поскольку содержание полиции было скудным, ее чины жили большей частью побочными доходами. В те времена грабежи совершались часто крупными вооруженными шайками, и эти бандиты доставляли значительный доход исправникам и становым приставам. Захватить врасплох банду грабителей в ее притоне было трудным делом: сами власти нередко предупреждали бандитов какими силами располагает полицейская команда. Грабители располагались не только в лесах, но и в заброшенных нежилых домах вблизи дорог. По существовавшей установке, каждый исправник мог действовать только в пределах своего уезда. Пока велась переписка между исправниками разных уездов и губерний о поимке бандитов, те успевали переходить небольшие расстояния из одного уезда в другой.

Что касается мелкой полицейской сошки, то ее взяточничество и вымогательство не знало границ.

В полицейском околотке ни паспортист, ни письмоводитель жалованья не получали. Наоборот, они сами платили своему начальнику — квартальному — за право занимать должность. А из своих доходов паспортист и письмоводитель платили нескольким писцам. Откуда же брали деньги незначительные чиновники, чтобы давать взятки начальникам и платить за труд подчиненным? Эти вымогатели драли деньги со всех и за все. Осужденного преступника надо посадить в тюрьму, но за сто рублей квартальный пришлет бумагу, что осужденный тяжело болен. Разорившегося купца требуют в уголовную палату по обвинению в поджоге, но квартальный письменно удостоверяет, что подозреваемый выбыл из города неизвестно куда. Должникам полиция помогала скрывать имущество от кредиторов. Полиция покрывала воров и делила с ними краденое. Настоящими и фальшивыми паспортами торговали совершенно открыто. За малейшую справку приходилось платить, а кто отказывался платить, того сажали в кутузку. Полицейские питались в трактирах бесплатно. За незначительные проступки полиция немедленно чинила суд и расправу. Кто не был в состоянии платить, того избивали без пощады. Днем и ночью из квартального участка раздавались стоны и крики, на которые никто не обращал внимания: это было привычным делом. Полицейский участок был разбойничьим гнездом, а квартальный — бог и царь в своем участке.

Под стать полиции было и правосудие. Главными недостатками судебного дела были: многочисленность инстанций, невероятный бюрократизм, продажность чиновников и полное отсутствие гласности судопроизводства. Уголовные и гражданские дела начинались в полиции и затем передавались в суд для вынесения решения. При этом не было и намека на объективность и беспристрастность. Все зависело от секретаря суда. Постановления суда помногу раз изменялись, смотря по тому, чья сторона брала верх своими взятками. Все было обставлено формами, не имевшими разумного смысла. Дела дополнялись бесчисленными и порою ненужными справками. Были дела, тянувшиеся 12, 15 и более лет. Пословицы хорошо выражали отношение народа к тогдашнему суду: «Из суда, что из пруда, сухой не выйдешь», «Лучше утопиться, чем судиться», «Когда карман сух, тогда и суд глух» и т.п.

Да, взяточничество при Николае I было феноменальное и повальное, начиная с низов и кончая верхами. Царю это было хорошо известно, но всесильный деспот сознавал свое бессилие в борьбе с этим злом. Рассказывают, что когда самый близкий к Николаю человек, генерал Клейнмихель, указывал ему на вопиющие злоупотребления высших представителей власти, он ответил: «Что, брат, будем делать? Я не беру взяток, ты не берешь взяток, но разве мы вдвоем можем управлять Россией?»

Еще рассказывают, что когда Николай посетил какой-то губернский город и после смотра войскам губернатор предложил ему посетить гражданские учреждения, Николай ответил: «Зачем? Я их хорошо знаю по «Ревизору» Гоголя».

Уголовное судопроизводство по многим родам дел находилось в ведении военных судов.

Правосудию той жестокой эпохи соответствовали и телесные наказания, которым подвергали преимущественно грабителей и убийц. Делалось это следующим образом. К массивной доске, имевшей два метра в длину и 40—50 сантиметров в ширину, привязывали преступника. На одном конце доски был вырез для шеи, а по бокам — вырезы для рук. Преступника клали на доску, он обхватывал ее руками, а на другой стороне руки скручивались ремнями. Шея и ноги также притягивались ремнями к доске. Своим нижним концом доска упиралась наклонно к земле. Кнут, которым палач избивал свою жертву, имел в длину больше метра и заканчивался сыромятным четырехгранником. При первых ударах кнута казнимые глухо стонали, но скоро умолкали. От первых же ударов даже самые крепкие натуры теряли сознание, затем их уже рубили как мясо. При наказании присутствовал священник и врач. Когда стоны прекращались и у жертвы исчезали признаки жизни, развязывали руки и врач давал пациенту нюхать спирт. Потом, если человек был жив, опять привязывали к доске и продолжали истязать. Если кто не испустил дух под кнутом, то умирал через день-два.