Мишель Ловрик - Книга из человеческой кожи

Мишель Ловрик

Книга из человеческой кожи

Предисловие

«Книга из человеческой кожи» – один из самых необычных и виртуозно написанных исторических романов, которые когда-либо предлагались читателю. Он охватывает период наполеоновских войн, переломную эпоху в мировой истории, но представляет ее в весьма нестандартном ракурсе. Вы узнаете о том, как перемены в общественной жизни Европы повлияли на судьбу Марчеллы Фазан, девушки из благородной венецианской семьи, преследуемой своим злокозненным братом, намеренным лишить ее не только наследства, но и жизни. Однако все усилия Мингуилло Фазана идут прахом, потому что в новом, изменившемся мире гораздо больше свободы и любви, чем ненависти и насилия, а таким мрачным личностям, как Мингуилло, коллекционирующим книги из человеческой кожи и людские несчастья, суждено оставаться в Средневековье.

Еще одна интересная особенность романа заключается в том, что многие его сюжетные линии развиваются по другую сторону Атлантики, в испанской колонии Перу, представляющей собой удивительный новый мир, поистине Новый Свет, к тому же мало знакомый нашему читателю. Именно здесь Марчелла обретет свое счастье, а Мингуилло понесет заслуженное наказание.

И лечебница для умалишенных на венецианском острове Сан-Серволо, куда Мингуилло поначалу помещает Марчеллу, и монастырь в далекой перуанской Арекипе, где продолжатся ее злоключения, описаны автором с неподражаемым мастерством и правдоподобием, чему способствовала тщательная исследовательская работа, проделанная Мишель Ловрик, которая включала посещение каждого из этих мест и изучение архивов. Благодаря такому скрупулезному подходу к историческому материалу, а также богатому, сочному, образному языку читатель словно бы переносится в ту эпоху, на узкие улочки монастыря Святой Каталины, в увядающую, но все еще великолепную Венецию, и в новую Венецию, примостившуюся на груди вулкана Эль-Мисти – белый город Арекипу.

О языке романа стоит сказать особо, поскольку книга представляет собой многоголосый хор, ведь история Марчеллы рассказывается от лица нескольких персонажей: ее самой, ее брата, возлюбленного, ее друзей и врагов. Каждый из них – это особая, неповторимая индивидуальность, и знакомство с ними наверняка порадует читателя.

Мишель Ловрик – известный в Европе автор нескольких художественных произведений, которые были отмечены европейскими премиями и наградами, а ее книга «Love Letters» («Любовные письма») была признана бестселлером по версии книжного приложения к газете New York Times. Писательскую деятельность Мишель успешно сочетает с редактированием, оформлением и изданием литературных антологий, включая ее собственные переводы латинской и итальянской поэзии. Ловрик попеременно живет в Лондоне и Венеции, проводя семинары в этих городах с признанными и начинающими прозаиками и поэтами. А теперь с ее творчеством познакомится и отечественный читатель, который наверняка полюбит и этого самобытного автора, и его ярких, незабываемых героев.

А. Колюбакина

…Отвратительна и презренна та книга, которая нравится всем.

Часть первая

Джанни дель Бокколе

Я хочу рассказать вам историю Марчеллы Фазан. Кто-то же должен сделать это!

Но вы не поверите мне.

Вы скажете:

– Чтобы девушка так согрешила? Она же сущий Иов в юбке. Это грязная ложь, Джанни, ты просто водишь нас за нос.

А я отвечу лишь:

– Слушайте.

Предупреждаю: будет неудобно. И даже неприятно.

Мингуилло Фазан

Если вам когда-либо доводилось видеть портрет монахини, знайте: рисовали его уже с мертвой женщины. При жизни с монахинь не пишут портретов, и лицо монахини не интересно никому, включая ее саму, не говоря уже о ее брате.

Знай я об этом, когда отправлялся на поиски сестры, никуда бы я не поехал и вдобавок еще и избежал бы болезни. Кроме того, в руки ко мне никогда не попала бы та роковая книга из человеческой кожи.

В наше время требуется совсем немного, чтобы вызвать отвращение у обожаемого читателя, посему я не стану описывать приключившиеся со мной неприятности, во всяком случае, не сразу. Иначе после первой же главы я рискую оказаться погребенным под письмами, сочащимися негодованием, в которых, например, будут такие строки: «Как вы смеете заставлять меня читать подобные вещи, когда я только что сделала глоток горячего вина, а стена напротив была побелена совсем недавно!»

Ну и, разумеется, первый вопрос, который задает себе горячо любимый читатель, открывая книгу и прислушиваясь к своему внутреннему голосу, звучит так: «А хочу ли я долго блуждать в темноте с этим человеком?»

Ибо у него есть выбор. Вот почему я (Мингуилло Фазан, ваш покорный слуга и т. д., и т. п.) приложу все усилия, чтобы развлечь вас, а не утомить, вызвав раздражение. И постараюсь не забыть о том, что следует доставлять удовольствие, даже пересказывая самые отвратительные воспоминания. Другими словами, вгрызаться в жилистое мясо, сдобренное для виду ароматными специями.

Посему давайте-ка в таком вот духе вернемся к началу начал, поскольку есть некоторые вещи, которые искушенный читатель и впрямь должен знать, дабы со вкусом отобедать вышеозначенным мясом сей истории. Недалекий читатель может прямо сейчас переместить свой зад в любимое мягкое кресло в кофейне и взять в руки дешевый иллюстрированный журнал, с полным удовлетворением сознавая, что под этой обложкой для него нет ничего интересного. Итак, приступим.

Начну с той прелести, что может привлечь ваше внимание. Портрет моей сестры Марчеллы нежданно-негаданно прибыл в Венецию, пропутешествовав на осле вниз по не заслуживающим доброго слова склонам Эль-Мисти[1] в Перу, откуда на корабле его доставили в Вальпараисо (оставивший в памяти несравненно более приятный образ), и там он угодил в заключение на целых три дня в сырое здание таможни. К тому времени, как ее лицо вышло на волю, кожа моей сестренки стала рябой и покрылась оспинами. Чешуйки осыпались даже со зрачков ее глаз, оставив после себя многочисленные светлые пятнышки, создававшие весьма ошибочное впечатление, что она не только жива, но еще и отличается веселым и жизнерадостным нравом.

Моя сестра никогда не была веселой и жизнерадостной девушкой. Марчелла, даже когда была жива, всегда походила на потускневшую медную монетку, которую легче выбросить, чем носить, чтобы не пачкать ею кошель. Словом, совершенно не такая, как я. А я ждал от судьбы совсем другого.

Чего?

Чего?

У читателя есть замечательная история, которую готов выслушать весь белый свет?

Ля-ди-да, и т. д., и т. п. Знаю, знаю. Читатель должен удовлетворить свой зуд рассказчика и поведать свою историю, чего бы это ему ни стоило. А я пока немножко вздремну.

Замечательная история? Весь белый свет?

Моя намного лучше.

А ведь я еще даже не родился.

Два жалких ничтожества, которые произведут меня на свет, ковыляют к моему зачатию, с трудом переставляя ноги. Они уже сделали одну ошибку: родили девочку по имени Рива.

А как же Марчелла, объект и героиня моего рассказа? Увы, нетерпеливому читателю придется изрядно подождать, пока она появится, но мы придумаем, как убить время, верно?

Джанни дель Бокколе

На склоне дней своих, ежели проживу столько, конечно, я буду жалеть, что в молодости не вел дневник. Потому как теперь мне приходится вспоминать все, каждую мелочь, клянусь Распятием!

Тогда я был всего лишь мальцом на побегушках на кухне, да и родился-то я под кухонным столом, если на то пошло, ведь матушка моя была поварихой во дворце Палаццо Эспаньол. Папаша мой был бродячим торговцем, которого более не видали в наших краях после того, как он показал матушке свой товар лицом, ежели так можно выразиться. Наш славный хозяин, мастер Фернандо Фазан, позволил ей оставить меня, несмотря на то что это была ее вторая промашка, ведь у меня уже имелась сводная сестра Кристина, которую матушка прижила от какого-то углекопа.

Колыбелька моя стояла под кухонным столом, так что в первые годы жизни я любовался только его широкими досками снизу, вместо того чтобы глазеть в небо. О той поре у меня сохранились лишь два воспоминания. Одно – как улыбающаяся матушка то и дело откидывает скатерть, чтобы, значит, поцеловать меня, и второе – о ее tortellini in brodo,[2] лучше которых не найдешь на всем Гранд-канале.[3]

Нашу матушку унесла черная оспа, когда мне едва сравнялось шесть годочков. Нам с сестренкой пришлось бы плохо, если бы не доброта нашего славного хозяина, мастера Фернандо Фазана. Он не стал выгонять нас с Кристиной и даже не отдал нас монахиням.