Вальтер Скотт - Обручённая

Вальтер Скотт

Обручённая

(Рассказы крестоносцев — 1)

Действующие лица

Альберик — оруженосец принца Ричарда.

Альдрованд, о. — капеллан сэра Раймонда Беренжера.

Амелот — паж Дамиана де Лэси.

Арундель — граф, один из Лордов Хранителей Марки.

Беренжер сэр Раймонд — старый норманнский воитель.

Болдрик — один из предков леди Эвелины.

Болдуин — архиепископ Кентерберийский.

Генрих II — король Англии.

Герберт сэр Уильям — друг Хьюго де Лэси.

Гленвиль Ральф — знаменосец в войске Дамиана де Лэси.

Глостер — граф.

Гуарайн Филипп — оруженосец Хьюго де Лэси.

Гуенуин — князь Поуиса.

Гуляка Уэнлок — родственник де Лэси.

Доггет — стражник.

Доуфид — предводитель разбойников.

Иеуан Иоруорт — валлийский парламентер.

Иоанн — принц, младший сын короля Генриха.

Кадуаллон, Карадок — барды при дворе Гуенуина.

Лорд-канцлер.

Лэси Дамиан де — племянник Хьюго де Лэси.

Лэси Рэндаль де — родственник Хьюго де Лэси.

Лэси Хьюго де — коннетабль Честерский.

Миллер Хоб — один из мятежников.

Монтермер Гай — норманнский барон.

Морган — валлийский солдат.

Морольт Деннис — оруженосец сэра Раймонда Беренжера.

Понтойс Стивен — солдат в войске Дамиана де Лэси.

Рауль — егерь сэра Раймонда Беренжера.

Рейнольд — дворецкий сэра Раймонда Беренжера.

Ричард — принц, второй сын короля Генриха.

Флэммок Уилкин — фламандец.

Форст Петеркин — фламандец.

Хансон Нейл — солдат.

Хундвольф — управитель в Болдрингеме.

Эйнион, о. — капеллан Гуенуина.

Аббатиса монастыря в Глостере — тетка Эвелины Беренжер.

Бервина — служанка в Болдрингеме.

Беренжер Эвелина — дочь сэра Раймонда Беренжера.

Бланш — служанка леди Эвелины.

Бренгуайн — жена Гуенуина.

Ванда — жена Болдрика, одного из предков леди Эвелины.

Джиллиан — жена егеря Рауля.

Марджери — кормилица леди Эвелины.

Тернотта — служанка леди Эвелины.

Флэммок Роза — дочь Уилкина Флэммока.

Эрменгарда из Болдрингема — родственница леди Эвелины.

Глава I

Жаркие шли в ту пору битвы на Валлийской Марке.

Исторические хроники, откуда извлекли мы это повествование, уверяют, что именно в году 1187-м властители Уэльса, так долго сражавшиеся за независимость, были особенно близки к миру со своими воинственными соседями, Лордами Хранителями Марки, обитавшими на границе владений древних бриттов, в укрепленных замках, руины которых доныне изумляют путешественников. То было время, когда архиепископ Кентерберийский Болдуин, сопровождаемый высокоученым Жиральдом де Барри, впоследствии епископом Св. Давида, переезжал от замка к замку, из города в город, оглашая долины родной Камбрии призывами к крестовому походу. Осуждая междоусобицы, раздиравшие христианский мир, он указывал рыцарям цель куда более достойную их воинственного пыла и честолюбивых замыслов — с оружием в руках освободить Гроб Господень, заслужив тем самым и милость Небес, и земную славу.

Однако среди многих тысяч воинов, которых его вдохновенные увещевания звали из родного края в далекий и опасный поход, у вождей британских кланов было, пожалуй, всего больше оснований не откликаться на эти призывы. Англо-норманнские воины, будучи более искусными, в непрерывных набегах на рубежи Уэльса обычно одерживали победы; захватывая немало земель, они стремились упрочить свою власть и строили укрепленные замки; бритты мстили завоевателям еще более яростными набегами, неся гибель и разрушение, но, подобно волнам отлива, при отступлении всякий раз оставляли неприятелю часть собственных владений.

Объединение местных властителей, не враждуй они между собой так же, как и с норманнами, могло воздвигнуть перед иноземцами прочный заслон; но, к несчастью, постоянные междоусобицы шли на пользу лишь их общему врагу.

Крестовый поход сулил хотя бы нечто новое народу, отличавшемуся столь воинственным пылом; и многие откликались на этот призыв, не задумываясь о последствиях такого решения для страны, которую оставляли незащищенной. Даже самые заклятые враги саксов и норманнов, позабыв о ненависти к завоевателям родной земли, встали вместе с ними под знамена крестоносцев.

В числе их оказался Гуенуин (а точнее Гуенуинуин), сохранявший непрочную власть над той частью области Поуис, что еще не была завоевана Мортимерами, Гуарайнами, Лэтимерами, Фиц-Аланами и другими представителями норманнской знати, которые под различными предлогами, а то и просто по праву сильнейшего присвоили немалую часть некогда обширного независимого княжества, при злополучном разделе Уэльса по смерти Родерика Маура доставшуюся его младшему сыну Мервину. Решимость, бесстрашие и свирепость Гуенуина, потомка этого князя, надолго сделали его любимцем «Высоких мужей», как именовали себя защитники Уэльса. Благодаря не столько мощи своих владений, изрядно разоренных, сколько численности воинов, привлеченных его славой, Гуенуину долго удавалось мстить англичанам опустошительными набегами.

Но теперь даже Гуенуин, казалось, забывал глубоко укоренившуюся ненависть к опасным соседям. Факел Пенгуэрна (так прозвали Гуенуина, не раз предававшего огню всю провинцию Шрусбери) стал гореть столь же ровно, как светильник в покоях знатной леди. «Плинлиммонский Волк» (то было еще одно имя, под которым прославляли Гуенуина барды) дремал так же мирно, как пастуший пес у домашнего очага.

Не одно лишь красноречие Болдуина или Жиральда укротило столь неугомонный и воинственный дух. Конечно, сила этих увещеваний оказалась сильнее, чем ожидали его воины. Архиепископ убедил вождя бриттов разделить трапезу и охотничью забаву с ближайшим соседом и непримиримым врагом, старым норманнским воином сэром Раймондом Беренжером, который, то побеждая, то терпя поражение, но не сдаваясь, удерживал, несмотря на яростные атаки Гуенуина, свой замок на Валлийской Марке, называвшийся Печальным Дозором. Этот замок, удачно расположенный и искусно укрепленный, бриттскому князю не удавалось взять ни силой, ни хитростью; оставаясь сильным гарнизоном в тылу неприятеля, он мешал вражьим набегам, ибо грозил отрезать отступление.

Вот почему Гуенуин, князь Поуиса, сто раз клялся, что убьет Раймонда Беренжера и разрушит его замок; однако мудрость старого воина и долгий военный опыт позволяли ему, с помощью более могущественных соотечественников, пренебрегать угрозами воинственного соседа. Если жил в Англии человек, которого Гуенуин ненавидел более других, то это был Раймонд Беренжер. И все же архиепископ Болдуин сумел убедить князя бриттов стать Раймонду другом и союзником в общем деле крестоносцев. И Гуенуин даже пригласил Раймонда на осенние празднества в свой замок; принятый с почетом старый рыцарь более недели пировал и охотился во владениях давнего неприятеля.

В ответ Раймонд в том же году пригласил к себе князя Поуиса с небольшой свитой на Рождество в замок Печальный Дозор, который некоторые историки отождествляют с замком Кольюн на реке того же названия. Однако отдаленность во времени и ряд географических несовпадений заставляют усомниться в этом предположении.

Когда валлийский гость проезжал по подъемному мосту, его верный бард Кадуаллон, отлично знавший своего господина, заметил, что тот явно не прочь воспользоваться случаем и, пусть ценою предательства, захватить крепость, столь долго бывшую предметом его вожделения.

Опасаясь, что эта борьба между совестью и честолюбием может плохо окончиться для доброй славы господина, бард шепотом сказал ему на их родном языке, что «страшен камень за пазухой, а кинжал в рукаве»; и Гуенуин, оглядевшись вокруг, убедился, что хотя во дворе замка собрались одни лишь безоружные слуги и пажи, но на башнях и зубчатых стенах стоят лучники и тяжеловооруженные воины.

Гости вступили в пиршественный зал, где Гуенуин впервые увидел Эвелину Беренжер, единственное дитя норманнского кастеляна, наследницу его владений и предполагаемых богатств; ей исполнилось всего шестнадцать лет, и она слыла прекраснейшей из всех девиц Валлийской Марки. Немало копий оказалось уже сломано во славу ее красоты. Доблестный Хьюго де Лэси, коннетабль Честерский, один из самых грозных воинов того времени, оставил у ног Эвелины приз, завоеванный на большом турнире, состоявшемся близ Честера. Для честолюбивого Гуенуина все это служило липшим доводом в пользу Эвелины. Красавица была к тому же наследницей крепости, которой он жаждал обладать и которую, казалось, мог приобрести теперь более мирным способом, нежели те, какими обычно удовлетворял свои желания.