Валерий Рыжков - Капитан Ориона

На радиоволне продолжается спектакль.

– Только у нас пустяки вызывают проблему. В жизни суть проста. Твои уста мои уста.

– Что ты желаешь? Так будет честнее. Нужно сказать слово из шести букв, чтобы я улыбнулась тебе, и твоим словам.

– Нежная? Нет. Добрая? Нет. Мудрая? Что за загадка?

– Прости.

– Мне проще сказать ятымынежно.

Женские размышления утомляют быстрее, чем мужские. Поэтому с женщинами долго не шути. Женщина больше философ, чем поэт.

Осмысление современных отношений по Тургеневу. Героиня была молода и одинока. Он был сам такой добрый и скромный. Остального доказать невозможно. Красоту женщина теряет в двадцать лет, а желанность – в тридцать лет. У одних полуслова, недоумение, у других порывы и задыхающаяся радость. На смену «бабам с мозгом», пришло поколение женщина с умом, или деловая женщина. Без чувств, и без привычек, но с охотой жить.

Годы проживут люди под одной крышей, а так, и ни разу, и не поговорят друг с другом по душам. Поговорят по пустякам, да по хозяйственным заботам. Из памяти легко уходят события, лица, потом имена, и не припоминается сразу, как того звали, ну того, который приходил в прошлый месяц, или год назад. Один день тянется, как год, в другой раз год проходит, как один день. Где-то затерялась моя старая записная книжка, это сейчас в компьютере есть корзина, в которую все прошлые памятные дела бросают, как мусор, или удаляют из истории. Компьютерная мышка в мгновение ока стирает с экрана все слова, как настоящий грызун съедает потерянные зерна. Только вот человеческая память лучше компьютера сделана. Вроде, и забыл, и долго не вспоминается, и будто из сердца вон, а вот, и нет, именно, то и вспомнится, да еще, и в не подходящий момент жизни, а как припомнится, да как откликнется, болью в сердце, и в руке. До стенокардии, до грудной жабы. До боли в зубах. Ах – ох. С памятью не шутят, уж слишком она контролирует совесть.

«Эх, печки – лавочки, чего обижаться, жизнь такая», – как говорил мой земляк Василий Шукшин. У целого послевоенного мальчишеского поколения бедность, безотцовщина, и не до тепла материнских рук. От того, и осталось целое поколение не полюбленное, оттуда пошло, и поехало, следующее поколение. Не поколение выбирает пепси, а навязанные ценности выбирают некоторых из толпы, и вводят в искушение слабых и незащищенных.

Слово, сказанное, наше, по сути, можно понять, и по – другому. Материал вроде наш, да фасон чужой, а потом подсунут по тому же фасону, но с нейлоновыми нитками. Как бывает, и вещь не нужная, взять, да и выбросить в мусорный бачок, не томить себя, и не по жадности, а все в корзину складывается на черный день. Будто в долг живется, а если, и так, как сказано, не оставь долги наши. Придумали умные люди пенсионную корзину, и сделали экономический расчет по потребительской корзине на сутки, то есть сто грамм мяса, шестьдесят грамм рыбы, которая и на закуску не пойдет, и опять эта корзинка, без маленькой добавки в сто грамм водки, просто ни куда не годится. Пустяки? И как от этого не закурить?

Свободная пресса сообщает, что Центробанк пообещал отпустить рубль в свободное плавание вместе с долларами и юанями. По прогнозам метеоцентра возможен тайфун с цунами. В собесе говорят, с пенсией пока подождите, все пересчитают, компьютеры дали временный сбой в программе, и теперь приходится сотрудникам вручную пересчитывать наши копейки. Что такое копейка, и что на нее купить можно, доживешь когда-нибудь до светлых дней, и все познается.

В трудовой книжке имеется странная запись, объявлена благодарность в честь праздника Первого мая. Что за праздник такой? Дай Бог памяти! Первое мая в тысяча девятьсот восьмидесятом году был праздник Мира и Труда. Награждались люди за высокие производственные показатели в своей профессии. Странный праздник, теперь такого нет. Конечно, другие люди – другие времена. Теперь сплошной праздник Хэллоуин.

В поселок привезли фермерское молоко. Очередь. Фермер коров держит у себя в загоне около дома. Кулак перестройки это фермер – бизнесмен. Восемь человек у него справляется с этим хозяйством. Еще есть поросята. Коз и баранов не держит, потому что эта живность с норовом, и часто убегают в лес. А там от них в лесу остаются только рожки да ножки.

«Эх, пустая кастрюля да сковорода. Жизнь такая, что и не расслабиться», – говорил всегда своему соседу. Сколько жили в одном доме, а по душам так и не поговорили. Только вот оказия, что он возьми, да на прошлой неделе и умри.

Пришла вдова, отошедшего в мир иной соседа, просит, написать от ее имени самому Губернатору, будто она неграмотная, а сама работала бухгалтером, пенсию высчитывала нам на прокорм. Теперь пиши за нее, что ее Палыч, такой сякой, болел, хворал, и заслужил о себе память. Зачем? Вот имеется выписка из морга, заверенная патологоанатомом, где он указал о скрытых при жизни его болезнях. О болезнях всю жизнь скрывал, хотел молодцом выглядеть. И выглядел, никто и подумать не мог, что он хворобой. Жизнь, какая была, и вспоминать не хочется.

Губернатор, и так ежедневную сводку получает, сколько померло, сколько народилось. Он и так знает. Губернатор все знает, обо всем ведает. Он соболезнование выражает, если только лицо было чем – то примечательное. Вот сколько лет с Павловичем в одном многоквартирном доме с ним прожили, а по душам, так и не поговорили.

Да и я с ним не очень много болтала, молчун, он был такой, а то и в день выборов депутатов, возьмет шкалик водки, и целый день проспит, так и не проголосует.

И, что я напишу, что был такой сякой, и на выборы даже не ходил, еще к ответственности тебя привлекут, как несознательную гражданку большой страны.

За что? Да я дальше этого косогора двадцать лет не выходила.

А сейчас тебе, зачем, геройствовать своим Павловичем.

Не говори, мой Павлович, вот какой герой был, и она руками нарисовала в воздухе квадрат.

Это уже памятник! Хотя, и из воздуха, но памятник. Это уже серьезно. Неси бумагу, и карандаш, что-нибудь напишем.

Ушла и не вернулась, либо авторучки не оказалось, либо бумагу пожалела.

Есть рассуждающие философы. Я говорю, или молчу, но думаю о тебе, значит, ты существуешь. Это философия факта. Это позитивно. Это приближается к философии любви. Я думаю о тебе, ты существуешь, перестал думать о тебе, ты не существуешь. Ты есть, и в тоже время, для меня – тебя нет. Только я в этом мире песчинка, и о том, что я думаю, многим тоже дела нет. А это другая философия. Мир разобщился только потому, что каждый живет своей философией.

В лесу стоят березы, утопая в белом снегу, две ели на примороженном снежном пригорке, а по обочинам дороги лежит фиолетовый снег. Стелется змейкой тяжелый туман между сосен. Из нор вылезают подмороженные грызуны. Подснежники в восемь лепестков в мелкой зелени листочков в подтаявших оврагах. Бабочка лимонница желтым листком парит над полянкой. Льдины на заливе разламываются до россыпи льдинок и отгоняются ветром от берега. Клином с юга возвращаются перелетные птицы. Приближается весна, как всегда, с опозданием.

От кольцевой автомагистрали убегают направо и налево в ямах проселочные дороги к дачно-садоводческим кооперативам. За полосой сосен открываются картины художественного ремесла последнего десятилетия двадцатого века, традиции которых продолжаются в двадцать первом веке. Картины холстов художников передвижников Шишкина, Репина оживают воочию. Взрослые, как большие дети строят сараи, бани, дачи, фазенды, хижины, дворцы в зависимости от фантазии и возможностей. Это надо видеть. Туризм пока в этом направлении не развивается, а жаль, поучительно и занимательно.

Сейчас бытует неправильно привитое слово дача, название которых колеблется от просмотров зарубежных сериалов, то дача превращается в хижину дяди Тома Петровича, потом в фазенду дона Карла Николаевича, потом в коттедж графа Ивана Непомнящего. И как не обидно, у одного действительно строение превратилось в хижину, у другого – в коттедж, или в шале, а начинали реэволюцию все вместе с шести соток земли. Кто-то строился на пригорке, а кто-то и на болотце.

Серьезного отношения к строительству дач поначалу не было ни у кого, как и становление бизнеса в период перестройки всей страны. Дают ваучеры, берут, потом передают, перепродают в акции, опять берутся с энтузиазмом за акции, и надеются на финансовое чудо, что бумажки превратятся в рубли. Что-нибудь, да и выгорит. И в действительности, а скорее в переносном смысле слова, чаще выгорало, а конкретно сгорало до последнего рубля, и оставался пустой кошелек с пеплом внутри.

Вспоминается рубка леса на садовом участке, как лесоповал по статье кодекса, раскорчевка, как поднятие целины по комсомольской путевке, закладка фундамента, установка бытовок, сараев, как строительство второй транссибирской магистрали. У многих вся история жизни промелькнула в панораме великих перемен шести соток огородного поля.