Записки офицера Красной армии (СИ) - Песецкий Сергей Михайлович
Малуга ещё раз сказал мне, что Антося согласна пойти за меня замуж и что он сам ничего против не имеет. Потому что, как он сказал, хотя я и бедный, но у меня хороший характер. В конце концов он так мне сказал:
— Как врага прогоните, приходи. После Рождества поженитесь и свадьбу справим. А потом вам как-нибудь хозяйство устроим. Хоть ты и большевиком был, а отличаешься от других, у тебя доброе сердце. Поэтому мы тебя любим и поможем тебе.
Всё это было трогательно. Наконец я попрощался с ними и двинулся в путь. Медальон пани Юзефы я, естественно, сразу по дороге выкинул. Не подобает мне, офицеру и коммунисту, носить такие вещи.
1 июня 1944 года. В лесу, около Ландварова
Мы ведём показательные диверсионные акции и, можно сказать, нанесли серьёзный урон в тылу немецкой армии. Если и дальше так пойдёт, то мы прославимся как неустрашимые партизаны Советского Союза.
Первый налёт мы сделали на домик лесничего, где зимой были расквартированы немцы, которые управляли работой гражданского населения в лесу и вывозкой древесины. В начале весны немцы оттуда убрались, оставив пустой здание казармы на несколько десятков человек.
Мы вступили туда под вечер. Польские коммунисты показали нам вход в избу лесничего, а сами остались в кустах. Шестеро наших, с оружием наготове, отважно двинулись вперёд. Мы застали семью лесника за ужином. Приказали им поднять руки вверх. Майор грозно спросил лесничего:
— Ты зачем, подлец, поддерживал гитлеровцев?
А лесничий сказал:
— А что мне было делать? Они пришли сюда, построили казарму и руководили вывозкой леса. У меня сердце болело, глядя на их безобразия в наших лесах, но я не мог противиться и был вынужден молчать.
— Но ты платил рабочим за работу!
— Так мне приказали и надо было выполнять. Хотя, я никому не причинил вреда.
Жена лесничего и дети очень испугались и всё время плакали. Майор дал буржуйке в морду и приказал ей замолчать. Потом мы конфисковали у них деньги и забрали из кладовки продукты. Жена лесничего просила что-нибудь оставить хотя бы детям. Но мы укротили её прикладами. Я, пользуясь этим случаем, конфисковал её золотое обручальное кольцо. Оно всегда в цене и может пригодиться. Мы забрали у них всю одежду и обувь, потом вышли из избы. Посоветовались, что с ними делать? Я предложил расстрелять всех сразу, чтобы уничтожить это буржуйское гнездо. Но майор сказал:
— Сейчас не стоит оставлять за собой заметных следов. Мы их ликвидируем по тихому, когда наши сюда придут. В первую очередь надо будет отправить в лагеря всех лесничих и лесников. Такие люди, хорошо знающие леса, очень опасны для социализма. До войны мы больше половины таких мерзавцев ликвидировали. В следующий раз прикончим остальных.
На этом и решили. Наказали лесничему и его семье ни слова не говорить о нашем визите, иначе мы вернёмся сюда и постреляем как собак. Потом в полном боевом порядке мы отступили в лес.
Другой важной партизанской операцией была ликвидация нами почты в городке. Поляки-коммунисты из нашего отряда хорошо знали обстановку, но пошли туда ещё раз на разведку. Вернулись через два дня и сказали, что немцев в городке нет ни одного. Все убрались в Вильно, словно чувствовали, что мы поблизости.
Вечером, по полям, мы пробрались к задней части почты. Польских коммунистов мы оставили во дворе, чтобы обезопасить нашу операцию. Дело в том, что их знают в городке и они не могут появляться вместе с нами. Так что вошли мы вшестером в квартиру начальника почты. Сама почта была давно закрыта. Хотя, какая там почта: маленький деревянный домик. Со стороны улицы в одной комнате располагается почта. А сзади две комнатки начальника почты. Мы как буря ворвались в квартиру. Семья начальника почты готовилась ко сну. Мы приказали им поднять руки вверх и произвели тщательный обыск. Нашли немного денег, почтовых марок и пять посылок, приготовленных к отправке. Конфисковали всё это и прижали начальника почты за то, что он прислуживает гитлеровцам. А он нам сказал:
— Вовсе я им не прислуживаю. Я тут уже 25 лет работаю. И когда вы пришли сюда первый раз, тоже тут работал, ведь кто-то должен это делать. А зарплата у меня такая, что на неё не проживёшь. Жена подрабатывает шитьём, чтобы было что есть. Какое же это прислуживание гитлеровцам?
Языкастый полячишко! И видно не очень-то нас испугался. Но мы приказали ему снять обувь, уж больно хорошая была. Забрали также швейную машинку — один из наших коммунистов знал о ней и просил забрать её, ему нужны была машинка для своей девки в деревне. Мы уже собирались выходить, как начальник почты сказал нам:
Не надо забирать посылки. Ведь вы знаете, что все они в концлагеря Германии адресованы. Там наши солдаты в плену, так что их семьи посылают им отсюда что могут, чтобы помочь.
А майор как топнет ногой:
— Ты мне голос не подымай, фашистский пёс, а то мигом застрелю!
Начальник почты ответил на это:
— Никакой я не фашист. Я служу людям. А вы, если забираете посылки, деньги и почтовые марки, дайте мне расписку.
Тогда мы задали ему такую «расписку», что он до смерти не забудет! После расправы с ним мы отошли, в боевом порядке и полным составом, в сторону леса. Я при той операции разжился только будильником. Запасные часы пригодятся. Хотя, и продать их можно.
Теперь мы продолжаем жить в лесу. И неплохо живём. Еды навалом. А если чего-то не хватает, то по ночам делаем налёты на маленькие польские хозяйства и, по-социалистически, восполняем недостаток. Несколько раз добывали много выпивки — наши коммунисты из отряда знают всех самогонщиков.
Пару раз мы перерезали телеграфные провода на придорожных столбах. Майор говорил, что это диверсионная акция имеет важное значение и может помешать немцам вести их боевые действия. Про каждую такую операцию майор записывает в специальный «Дневник», на котором сделал такое заглавие: «Дневник диверсионной деятельности Коммунистического Партизанского Отряда им. Ванды Василевской». Там написано про каждого из нас и всем даны псевдонимы. У майора — «Грозный». У меня псевдоним, естественно, «Сталинец». Недавно майор прочитал мне детальное описание нашей первой операции у лесничего. Мне особенно понравилось то место, где рассказывается, как немцы во время нашей отважной атаки на домик лесничего в спешке бежали, оставляя нам крупные военные трофеи в виде не вывезенных из леса бревен, стоимостью многие миллионы рублей.
Я продолжаю потихоньку писать мои «Записки», которые могут пригодиться мне в будущем, для работы над большим, социалистическим романом. Да, Советский Союз, Красная Армия и коммунистическая партия могут мной гордиться!
18 июня 1944 года. В кустах
Мы узнали от польских коммунистов из нашего отряда, что немцы отступают по всему фронту. Красная Армия героически продвигается вперёд. Союзники высадили десант во Франции и гонят оттуда гитлеровцев. Одним словом: мы взяли немцев в клещи и они наверное уже не выскользнут из них.
Мы устроили военный парад, в котором, демократически, принял участие весь наш, уже покрытый бессмертной славой, партизанский отряд… то есть: майор, я, четверо наших бойцов и трое польских коммунистов.
Прежде всего, мы трижды крикнули «ура!» в честь нашего ВЕЛИКОГО вождя, Сталина. Потом ещё раз крикнули ура, но не так громко и только один раз, в честь покровительницы нашего геройского отряда, Ванды Василевской. И лишь потом состоялось военное совещание.
Мы решили — чтобы нанести решающий удар немецкой армии — сжечь деревянный мост на дороге, ведущей из деревни Кошки в городок. Несколько раз по этой дороге перевозили силос для лошадей. Этот мост около 15 шагов в длину и 7 шагов в ширину. Так что он представляет важный стратегический объект. Уничтожив его, мы могли серьёзно затруднить подвозку корма лошадям гитлеровской армии. Одновременно, это был отличный военный подвиг.
Из городка нам доставили большую бутыль керосина и мы двинулись в путь. Сделали лагерь на расстоянии пяти километров от места намеченной операции, на большой поляне. Когда стемнело, мы выпили пять бутылок крепкого самогона и, подкрепившись душой и телом, двинулись вперёд.
