Журнал «Техника-Молодёжи» - ОДНАЖДЫ…
— Сам не болтай, а отвечай только, когда тебя спросит граф.
— Садись только тогда и там, когда и где тебе укажет граф.
— Стой на том месте, где тебя поставили, и не ходи за графом, если он тебя сам не позвал.
— Ни о чем не расспрашивай графа.
— Не разговаривай с другими в присутствии графа и не улыбайся, пока не улыбнется он.
Что бы ни говорили об этих наставлениях, нельзя отказать им в разумности и практичности.
СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ!
Писатель М. Пришвин, в 1920-х годах живший в Сергиевом Посаде, на каком-то собрании, слушая красноречивого оратора, сказал соседу-крестьянину:
— Как хорошо говорит!
— Это всегда так, — откликнулся тот. — Кто хорошо говорит, тот плохо работает!
— Почему так?
— Потому что у каждого — своя специализация!
СМОТРЮ, НО НЕ ЛЮБУЮСЬ
Княгиня Воронцова-Дашкова (1743–1810), знаменитая тем, что возглавляла одновременно и Петербургскую академию наук, и Российскую академию, отнюдь не была красавицей, хотя сама придерживалась противоположного взгляда на свою внешность. Однажды, путешествуя по Европе, она оказалась в Париже, где во время прогулки ее окружила толпа любопытствующих парижан.
— Чего вы это так на меня с залюбовались? — кокетливо спросила княгиня одного из них, кавалера ордена св. Людовика.
— Сударыня, — ответил ей невежа. — Я смотрю на вас, но отнюдь не любуюсь…
ДВА НА ВСЮ РОССИЮ
Знаменитый русский контрразведчик времен Первой мировой войны Владимир Орлов (1862–1941) в своей книге «Двойной агент» писал о двух работавших у него дешифровальщиках — истинных гениях своего ремесла. Так, один из них получил на расшифровку телеграмму, написанную китайскими иероглифами. Не зная китайского языка, он пошел в церковь и молился там больше часа, после чего, уйдя домой, отказался есть и кого-либо принимать. Через три дня он изможденный пришел на службу, набросал на листе бумаги несколько слов и потом без всяких размышлений прочитал шифровку!
Все были потрясены столь необычайно проявленным природным даром. «На всю Россию нашлось всего два таких человека!» — писал Орлов.
ПОЕЗД-ПРИЗРАК В СЕРЕБРЯНОМ БОРУ
Слухи о бесследном исчезновении поезда с тремя вагонами для богатых людей впервые распространились Италии в 1911 году. Но, оказывается, первое появление поезда-призрака наблюдалось в России на несколько лет раньше. Вот как пишет об этом знаменитый богач и вельможа Феликс Юсупов.
— Однажды мы с братом Николаем стали очевидцами таинственного явленья, так никогда и не объяснившегося. Собирались мы с братом к ночному московскому поезду, уезжая в Петербург. После ужина простились с родителями в Архангельском, сели в тройку и поехали на вокзал. Дорога шла через Серебряный Бор, глухой и безлюдный на версты и версты. Ярко светила луна. Вдруг посреди леса лошади встали на дыбы. Впереди показался поезд и тихо прошел сквозь деревья. В вагонах горел свет, у окон сидели пассажиры, лица их были различимы. Наши люди перекрестились. «Нечистая сила!», — шепнул один. Мы с Николаем обомлели: железной дороги поблизости не было и в помине. Но видели поезд нас четверо…
КОНВЕРСИЯ ПО-СТАЛИНСКИ
У всех у нас на памяти затяжные рассуждения в газетах и на телевидении о том, как, дескать, трудна для военных предприятий конверсия — переход с выпуска военной продукции на мирную. Но, оказывается, И. В. Сталин в свое время решил эту, как нам доказывают, головоломную проблему за полчаса. Как-то раз после войны он собрал министров военных отраслей — Паршина, Малышева, Устинова, Ванникова, Зальцмана — и сказал:
— Положите ваши мундиры в сундуки и пересыпьте их нафталином, больше они вам не понадобятся. Забудьте о пушках, танках, самолетах, которыми вы занимались во время войны. Вот вы, товарищ Паршин, займетесь теперь турбинами, компрессорами, насосами, полиграфическими и текстильными машинами. Вы, товарищ Малышев займетесь тем-то. Вы…
И так каждому он определил новую работу. Все промолчали в знак согласия. Один только Зальцман встал и сказал, что он не сумеет сразу перейти с производства танков на производство тракторов и сельскохозяйственной техники. Сталин помолчал, потом сказал:
— Я убедился в том, что ты, Зальцман, министром быть не можешь! С этого часа ты не министр, а директор Челябинского тракторного завода…
ЧИЧИСБЕЙ ЕКАТЕРИНЫ НИКОЛАЕВНЫ
5 апреля 1979 года во время коронации в Кремле император Павел Петрович был сражен красотой дочери сенатора Лопухина и пожелал видеть ее при дворе в качестве камер-фрейлины. Родители красавицы Анны не могли отказать императору, и в считанные дни семейство Лопухиных было готово к переезду в северную столицу. Но в день отъезда возникло неожиданное препятствие: супруга сенатора отказалась ехать, если немедленно не будет исполнено ее желание…
Екатерина Николаевна Шетнева (1763–1839), вторая жена Лопухина, пользовалась в дозамужние времена благосклонностью самого графа Безбородко, и, заняв доминирующее положение в доме, помыкала слабовольным мужем и падчерицей. Дело дошло до того, что, стесняясь показываться в обществе со слабовольным супругом, она завела себе подобие чичисбея — так в старину называли в Италии наемное лицо, сопровождавшее знатную даму на прогулках. В этой роли выступил подполковник Федор Петрович Уваров (1773–1824), получавший за свои услуги 100 рублей в месяц и 35 рублей на наем кареты. И вот теперь Екатерина Николаевна отказывалась ехать в Петербург, если туда не переведут Федора Петровича…
Никакие уговоры на нее не действовали до тех пор, пока падчерица не пригрозила уехать одна. «Нет, милая Аннета, — воскликнула Екатерина Николаевна, — я с тобой не расстанусь, едем!». После приезда Лопухиных в Петербург не прошло и трех дней, как подполковник Екатеринославского кирасирского полка Федор Уваров был произведен в полковники лейб-гвардии конного полка. И получив от своей патронессы тысячу рублей ассигнациями, впервые в жизни покатил в Петербург не на перекладной телеге или на козлах рядом с кучером, а в коляске!
Но под новый 1798 год Уваров, узнав, что его нет в списке офицеров, которым император пожаловал новые чины и ордена, явился к Екатерине Николаевне и потребовал, чтобы она убедила падчерицу ходатайствовать о пожаловании ему ордена св. Анны 1-го класса. Но Екатерина Николаевна не могла этого сделать: она находилась в размолвке с падчерицей, а требовать, как прежде, уже не смела. Получив отказ, Уваров в бешенстве наговорил ей тяжелых слов и уехал.
Что делать? Екатерина Николаевна пришла к тяжелому решению: она решила отравиться. Добыв у аптекаря мышьяку якобы для травли грызунов, она выпила яд и начала умирать. Врачам удалось ее откачать, а полиция отыскала аптекаря, продавшего яд; весь Петербург только и говорил об этом происшествии. А когда жизнь ее была уже вне опасности, император Павел Петрович поручил Анне Петровне передать мачехе, что пожаловал орден св. Анны 1-го класса полковнику Уварову…
На этом успехи Федора Петровича на амурном фронте не закончились. После смерти его шефа, графа Валерьяна Зубова он женился на его вдове, кокетливой польке Марии Любомирской-Потоцкой-Зубовой, которая завещала ему все свое огромное состояние. «Подумать только! — сокрушался один из современников. — Все имение досталось болвану Уварову!».
Признаться, и у меня поначалу сложилось неблагоприятное мнение о Федоре Уварове. Но оно начало меняться, когда я узнал, что из полученного от жены наследства он выделил 400 тысяч рублей на сооружение памятника российской гвардии — знаменитых Нарвских триумфальных ворот. Торжественно открытые в 1834 году, они до сего дня украшают Нарвскую заставу в Петербурге.
Впечатляет и военная карьера Федора Петровича. Начав службу с 15 лет, он прошел боевое крещение во времена польского восстания и в 22 года самим Суворовым был произведен в подполковники. Покровительство Лопухиной сильно ускорило его военную карьеру: в 27 лет он уже генерал-лейтенант, приближенный к императору Павлу I, а потом и к Александру I.
Во главе кавалергардов он отличился в кампании 1805 года, участвовал в Аустерлицком сражении, в 1810 году командовал авангардом Молдавской армии, во время Турецкой войны участвовал во многих боях и был контужен. В Отечественную войну 1812 года в критический момент Бородинской битвы вместе с М. И. Платовым осуществил маневр в обход левого фланга войск Наполеона, участвовал в совещании в Филях, участвовал в битве под Вязьмой и Красном и в «Битве народов» при Лейпциге. По окончании военных действий семь лет исполнял обязанности генерал-адъютанта. С ноября 1821 года — командир гвардейского корпуса. С 1823 года — член Государственного совета. Его портрет украшает знаменитую Военную галерею Зимнего дворца.
