Сам я родом из СССР. Воспоминания о себе любимом - Владимир Сергеевич Неробеев
Так вот надо было ехать на стрельбище, а офицера никакого не было. Командир роты только что уехал на полгода в академию на курсы повышения квалификации. Один командир взвода в отпуске. Другой на больничном. Третий с инспекторской проверкой мотается по периферии. Остался только старшина. Но не старшинское это дело боевая подготовка. Обмундирование там или оружие. Особенно он следил за оружием. Не дай Бог увидит в стволе автомата пятнышко грязи, – за можай загонит. Старшине пришлось всё-таки везти нас на стрельбище. Начальник штаба приказал и всё тут. Хочешь, не хочешь, а другого выхода нет. Загрузили ящик с патронами в машину и в путь. Надобно вам знать, что для учёбы отсекать выстрелы используют холостые патроны. Для солдата это такое муторное дело, ну просто швах. Представьте, когда стреляешь боевыми, пуля, проходя ствол, тащит за собой, как пылесос, всю грязь. И ствол, посмотришь, сияет радужными кольцами. А в холостых патронах другой порох, дешёвый (надо же хоть на чём-то экономить). После выстрела таким порохом ствол коксуется, и попробуй его вычистить. Мы пошушукались в машине и решили хотя бы чуть-чуть облегчить свою жизнь. Договорились набить до отказа несколько магазинов. При удобном случае садануть очередями. (Один, два автомата гуртом легче почистить, чем каждый будет мучиться над своим). Надо было выбрать из солдат смельчака, который пустил бы очередь, другую. Жребий пал на меня. Старшина, якобы передо мной благоволит. Да, действительно он ко мне, относился хорошо. Да и другие у него не были в опале. С чего они взяли, что я числюсь любимчиком у старшины. Просто у меня закваска такая. В детстве я не водился со сверстниками, а играл с ребятами старше меня. Наверное, вот отсюда всё пошло и поехало. В клубе в самодеятельном ансамбле было много офицеров и сверхсрочников. Я вёл себя с ними на равных. Наверное, это отложило свой отпечаток на мою жизнь в роте. Кстати, вновь назначенный командир роты капитан Старцев (очень хороший кларнетист) поручил мне постоянно вести политзанятия с солдатами нашего взвода. А командир взвода старлей Орлов, который должен был проводить политзанятия, вместе со Старцевым запирались на сцене клуба и резались в шахматы.
Наверное, вот поэтому в отношении холостых патронов я пошёл на сомнительный шаг, что чувствовал себя в роте вольготно.
На стрельбище была хорошая погода. Припекало солнце. Старшина разрешил нам раздеться до пояса, снять сапоги и ходить разутыми, что и сам с удовольствием проделал. Стали стрелять. Первым стрелял старшина из своего автомата. Он умудрялся отсекать по одному патрону аж десять раз к ряду. Это довольно сложно. По крайней мере мне, новичку в этом деле, нужны были тренировки и тренировки. Старшина даже ритм цыганочки изобразил, а паузы заполнял постукиванием костяшкой пальца по цевью автомата. (Кстати сказать, один сверхсрочник в штабе части, скорее всего бухгалтер, изображал мне цыганочку на счётах, при этом производил точные арифметические действия). Старшина, «сыграв» на автомате очередное колено, обернулся ко мне, говоря:
–Не ты один мастак выводить коленца. На, – протянул он мне свой автомат, – попробуй, может, получится.
Я промолчал. Из автомата старшины вылетело столь гари, да я ещё прибавлю сколько, а ведь чистить свой автомат он никому не доверит. Ан дудки! Доверил, только в приказном порядке. Я всё-таки дал две очереди из своего автомата (Договор с ребятами дороже денег). После этого старшина приказал нам отдельно собрать автоматы, которые надо было чистить. Связал их ремнём, добавив туда и свой автомат.
–Это тебе как бы премиальные за усердие, – сказал полушутя, полусерьёзно старшина. – Всем тихий час, а ты будешь в моей каптерке драить каждый ствол.
–Если так дело пойдёт, ты скоро разучишься играть на баяне, – смеялись Старцев с Орловым, проходя мимо каптёрки. О, «отцы родные», где вы!
Каждый тихий час я, согласно выпавшей на мою долю планиды, коптел в каптёрке, не покладая рук. Это было для меня как бы уроком: не прямиком надо ходить, а выбирать дорожку. Я ведь знал на эту тему хорошую притчу, да забыл про неё: спрашивается, почему Сталин ходил всегда в сапогах, а Ленин в ботиночках. Да потому, что Сталин пёр напролом, а Ленин искал удобные дороги.
Однако, кроме тихого часа была и другая жизнь в части, например, занятия по боевой и политической подготовке, репетиции в клубе. Конечно, для меня предпочтительней было второе. Я так не любил муштру боевой подготовки, зубрёжку наизусть того, что в гражданской жизни мне уже никогда не пригодилось. А политзанятия!? Это же анекдот. Три года изучать один и тот же доклад Никиты Сергеевича. Маразм, да и только. Как мы его изучали? Солдаты делали всё, кроме изучения этого доклада: втихаря играли в карты, на ушко шептали друг другу анекдоты, писали письма родным и близким. Кругом одно враньё: солдат врал сам себе, делая вид, что он изучает доклад; солдаты врали друг другу и коллективно делали вид, что заняты делом; комвзвода тоже врал себе и нам, что ведёт политзанятия. На самом деле офицер был занят составлением всевозможных отчётов, схем, графиков, таблиц, которые позарез нужны были штабистам для отчёта перед вышестоящим начальством. Бедняги, офицеры были завалены этими бумажками, отсюда и ложь не открою секрета, если скажу, что мы и сейчас живём, погрязшие во лжи. Думаем одно, говорим другое, а делаем и вовсе третье. Протектор на колёсах нашей жизни давно стёрся до нуля. Он способен только буксовать, а мы делаем вид, что едем и довольно неплохо. Вот-вот догоним Запад. По некоторым параметрам уже и перегнали ненавистных капиталистов. Например, по воровству из общего котла. И в этом вопросе мы вроде бы боремся. С коррупцией, например, а на самом деле только делаем вид. Кому охота, к примеру, торчать день, а то и два в очереди, чтобы пройти техосмотр. Не будь очереди и волокиты, да ради Бога. Нет, ты вынужден сунуть нужному человеку две, три тысячи рублей, и, получив от него оформленные документы, со спокойной совестью крутишь баранку. А если учесть, что у нас везде и во всём очереди, то можно смело заявлять: россиянин рождён для очередей.
Есть, однако, в нашей безобразной жизни небольшие отдушины. Это то дело, которые мы любим и отдаём ему всего себя без остатка, да и всю свою жизнь туда же. Живя этим делом, мы забываем обо всём на свете. Мне до лампочки
