Лучше ничего не делать, чем делать ничего - Лев Николаевич Толстой

* * *

«Это я сделаю, когда вырасту большой», «Я так буду жить, когда кончу учение, когда женюсь», «А я так-то устроюсь, когда у меня будут дети, когда женю сына, или когда разбогатею, или когда перееду в другое место, или когда состарюсь».

Так говорят и дети, и взрослые, и старики, а никто не знает, проживёт ли он до вечера. Про все эти дела мы не можем знать, доведётся или не доведётся нам делать их, не помешает ли смерть.

* * *

Награда доброй жизни никак не в будущем, а сейчас, в настоящем. Сейчас делаешь хорошо – и сейчас тебе хорошо. А если делаешь хорошо, то и последствия не могут не быть хорошими.

* * *

Если крест – болезнь, то нести её с покорностью, если обида от людей – то уметь воздавать добром за зло, если унижение, то смириться, если смерть, то с благодарностью принять её.

* * *

Только скажи себе, что во всем, что случается, воля Бога, и верь, что воля Бога всегда добро, и ты ничего не будешь бояться, и жизнь для тебя всегда будет благом.

* * *

Уединение так же полезно для человека общества, как жизнь в обществе полезна для человека, не живущего среди людей. Отделись человек от общества, останься наедине с собой, очень скоро рассудок его снимет с него очки, сквозь которые видел он всё в превратном виде. И станет непонятно ему, отчего он прежде не прозрел.

Прислушивайся к разуму, и он укажет тебе, как действовать, он даст тебе опору, с которой ты и в обществе будет ощущать себя защищенным.

* * *

Когда машина возьмёт колос, он – колос. Затем он станет зерном, потом мукой, потом хлебом, после кровью, после нервами, мыслью. Как только он станет мыслью, попадёт в мозг, оттуда – к Богу. В человеке, в жизни его, в умении размышлять – источник всего. Всякое жизненное явление, впечатление, получаемое извне, может пройти по человеку, как по проводнику.

* * *

Откровенно говорить можно только с Богом. Он тот, кому можно всё сказать.

* * *

Лучше хромать, чем сиднем сидеть.

* * *

В чужих руках ломоть велик.

* * *

Как можно положить жизнь свою в чины, богатство, коллекционирование, так можно выразить себя и в совершенствовании собственной жизни. Начать можно прямо сейчас: посадить семя в землю или пироги в печь. И будешь ждать и радоваться свершению ожидаемого.

* * *

Есть обстоятельство, условие жизни, которое мучает тебя: бедность, болезнь, неверность супруга, клевета, унижение. Стоит тебе начать жалеть себя – и ты несчастнейший из несчастных. Но стоит только понять, что это дело жизни, которое ты призван делать – жить в бедности, болезни, простить клевету, неверность, унижение, как вместо уныния и боли возникнут энергия и радость.

* * *

Прежде я курил запоем; затем, желая бросить это вредное и совсем не нужное занятие, перестал курить свои папиросы, а курил «чужие», пользуясь любезностью курящих гостей. Так и по отношению к газетному чтению: прежде я читал все газеты запоем, а теперь узнаю новости от своих родных и знакомых, которые охотно сообщают мне о всех выдающихся новостях и событиях.

* * *

Всё хорошее, всё настоящее, всякий истинный акт жизни совершается усилием: не делай усилий, живи по течению, и ты не живешь.

* * *

Так же, как я ношу в себе все физические черты всех моих предков, так я ношу в себе всю ту работу мысли (настоящую историю) всех моих предков. Я и каждый из нас всегда знает ее. Она вся во мне, через газ, телеграф, газету, спички, разговор, вид города и деревни.

* * *

Все мы думаем, что наша обязанность, призвание – это делать разные дела: воспитать детей, нажить состояние, написать книгу, открыть закон в науке и т. п., а дело у всех нас только одно: делать свою жизнь, сделать так, чтобы жизнь была цельным, разумным, хорошим делом. И делом не перед людьми, оставив по себе память доброй жизни, а делом перед Богом. Думать так, главное – чувствовать так, очень трудно. Всё сбиваешься на славу людскую.

* * *

Упади раз, два, три, но поднимись. И еще раз упади, но все поднимайся.

* * *

Во всём есть предел и зависть к больше успевшим. Во всём, кроме любви.

* * *

Странно, что не хочется умирать, хотя ничто не держит. Вспомнил об узниках, которые так обживутся в своих тюрьмах, что им не хочется и даже боятся покидать их для свободы. Так и мы обжились в своей тюрьме этой жизни и боимся свободы.

* * *

Для того, чтобы ответить на вопрос, предстоящий каждому человеку: «что я такое» или: «зачем я живу», или: «что мне делать», – человек должен прежде разрешить вопрос: «что такое жизнь всего неизвестного ему человечества, из которой ему известна одна крошечная часть в один крошечный период времени». Для того чтобы понять, что он такое, человек должен прежде понять, что такое всё это таинственное человечество, состоящее из таких же людей, как и он сам, не понимающих самих себя.

* * *

Человек, у которого нет такого обоснованного признания высшего начала, закона, которому он всегда при каких бы то ни было условиях, хотя бы и под угрозой величайших страданий и смерти, повинуется, такой человек – знай он все науки в мире – только животное. Крестьянская старуха, которая ни за что не оскоромится постом и, как бы это трудно ни было, будет говеть, считая это требованием высшего существа, – человек. Самый же ученый профессор, который считает, что в мире нет другого закона, кроме борьбы за существование, и самый утонченный художник, считающий высшим идеалом человечества красоту, – оба животные.

* * *

Из книги секретаря писателя Николая Николаевича Гусева «Два года со Львом Толстым»:

«На днях ко Льву Николаевичу приходил крестьянский парень Лисицын, приговорённый на один год крепости за то, что назвал царя «Николка – пьяница, рыжий дурак, синие штаны». На Лисицына донесла его мать, с которой он разошёлся из-за того, что она живёт распутно и дочь склоняет к тому же. Лев Николаевич просил Т. А. Кузьминскую[29]  через мужа – сенатора и знакомых сделать то,