Великие мысли великих людей. Средневековье и Просвещение - Коллектив авторов -- Афоризмы
От суеверия следовало бы лечить, как от запоя: суеверие — хроническое заболевание, поддающееся излечению. Правда, никогда нельзя быть уверенным, что эта болезнь не даст рецидива.
Что бы ни говорили наши богословы, не стоит большого труда понять, что христианское вероучение в конечном счете устанавливалось всегда властью императоров и королей; богословские догмы, якобы наиболее угодные богу, в каждой стране преподавались народу посредством вооруженной силы; истинной оказывалась всегда та вера, которую исповедовал государь; правоверными считались всегда те, кто обладал достаточной властью и силой, чтобы истребить врагов, которые объявлялись врагами самого бога.
Стоит только непредубежденными глазами взглянуть на вещи, чтобы убедиться, что священники — чрезвычайно опасные люди. Они ставят себе целью господствовать над умами, чтобы иметь возможность грабить кошельки.
Человек всегда будет искать наслаждений, потому что ему свойственно любить все, что скрашивает и делает приятным существование, никогда не удастся заставить человека любить неудобства и несчастья. Христианская мораль, словно нарочно придуманная для того, чтобы сковать человеческую природу и поработить ее выдуманным призраком, не имела поэтому никакого влияния на большинство людей. Она послужила лишь к тому, чтобы измучить, истерзать некоторые слабые и легковерные души, и не смогла удержать ни одного человека, увлеченного сильной страстью или укоренившейся привычкой.
Чем внимательнее мы будем изучать религию, тем больше будем убеждаться, что ее единственная цель — благополучие духовенства.
Умереть за религию еще не значит доказать, что эта религия истинная и божественная, это доказывает в лучшем случае веру мучеников в то, что их религия такова. Какой-нибудь энтузиаст, идущий ради религии на смерть, доказывает разве только, что религиозный фанатизм часто может быть сильнее привязанности к жизни.
Мораль не имеет ничего общего с религией… религия не только не служит основой морали, но скорее враждебна ей. Истинная мораль должна быть основана на природе человека, мораль религиозная всегда будет зиждиться только на химерах и на произволе тех людей, которые наделяют бога языком, часто в корне противоречащим и природе, и разуму человека.
Никакой необходимости верить в бога нет, а самое разумное — о нем вовсе не думать.
Религия есть не что иное, как искусство занимать ограниченный ум человека предметом, которого он не в состоянии понять.
В вопросах религии людей можно назвать взрослыми детьми.
Самое недостоверное во всякой религии — это ее основа.
Религия по существу своему враг человеческих радостей и человеческого благоденствия. Блаженны нищие! Блаженны плачущие! Блаженны страждущие! Горе тем, кто живет в довольстве и веселье! Таковы те редкостные открытия, которые провозглашает христианство!
Догмы всякой религии оказываются нелепостью с точки зрения другой религии, проповедующей иные, столь же бессмысленные доктрины.
Полагать, что мы обязаны верить в вещи, не доступные нашему разуму, так же нелепо, как утверждать, что бог требует, чтобы мы летали, не имея крыльев.
Выбор религии народом всегда определяется его правителями. Истинной религией всегда оказывается та, которую исповедует государь; истинный бог — тот бог, поклоняться которому приказывает государь; таким образом, воля духовенства, которое руководит государями, всегда оказывается и волей самого бога.
Некий шутник правильно заметил, что истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач.
Совесть — это наш внутренний судья, безошибочно свидетельствующий о том, насколько наши поступки заслуживают уважения или порицания наших близких.
Суеверие — явление преходящее: никакая сила не может быть долговечной, если она не основывается на истине, разуме и справедливости.
Говорят, что бог терпелив. Но терпеть явное зло не значит ли обнаруживать бессилие или даже соучастие в этом зле?
Отрекитесь навсегда от суеверия, могущего принести лишь несчастье; пусть вашей единственной религией будет естественная мораль, пусть вашей неизменной целью будет счастье, а вашим руководителем — разум, и да поможет вам добродетель достичь этой высокой цели; пусть эта добродетель будет вашим единственным богом. Любить добродетель и жить в добродетели — вот единственный способ поклоняться богу. Если действительно есть бог, заботящийся о своих творениях, бог справедливый, добрый и мудрый, он не прогневается на вас за обращение к разуму.
Пытаться излечить людей от пороков, не искоренив в них предрассудков, бесполезно.
Правосудие есть основание всех общественных добродетелей.
Смерть за какое-либо убеждение так же мало доказывает истинность или превосходство этого убеждения, как и смерть в сражении ни в какой степени не может служить доказательством правоты государя, ради интересов которого многие безумцы готовы отдать свою жизнь.
Говорить, что нравственные идеалы врожденны или представляются результатом инстинкта, — это все равно, что утверждать, будто человек способен читать, не зная еще букв алфавита.
Нравственность есть наука об отношениях, существующих между людьми, и об обязанностях, вытекающих из этих отношений.
Чтобы счастье наше было полно, мы нуждаемся в привязанности и помощи окружающих нас людей, последние же согласятся любить и уважать нас, помогать нам в наших планах, работать для нашего счастья лишь в той мере, в какой мы готовы работать для их благополучия, эту необходимую связь называют нравственным долгом, нравственной обязанностью.
Чтобы постичь истинные основы морали, людям нет необходимости ни в богословии, ни в откровениях, ни в богах, для этого достаточно простого здравого смысла.
Никогда нельзя жить счастливо, если все время дрожишь от страха.
Страх всегда был и будет самым верным средством обмана и порабощения людей.
Мораль есть единственный культ, единственная естественная религия человека на земле, единственное, что должно занимать его в этом мире. Только выполняя требования этой морали, мы можем считать себя выполняющими божественную волю. Если действительно бог сделал человека тем, что он есть, то, стало быть, бог наделил его и чувством самосохранения, и стремлением к счастью. Если это бог сотворил нас разумными, значит, он пожелал, чтобы мы считались с разумом, разбираясь, где добро и зло, полезное и вредное. Если он сделал нас существами общественными, значит, он хотел, чтобы мы жили в обществе и стремились к его сохранению и благополучию.
Никакой бог ничего не поделает с тем человеком, который настолько неразумен, что пренебрегает общественным мнением, игнорирует приличия, попирает законы и обрекает самого себя на позор и проклятие своих ближних. Всякий здравомыслящий человек легко поймет, что в этом мире уважение и любовь окружающих нужны для его собственного счастья и что для всех, кто вредит себе своими пороками и навлекает на себя презрение общества, жизнь становится мучительным бременем.
Друг, бесполезный для своего друга, становится для него чужим человеком.
Делать счастливыми других — вот
