Авессалом Подводный - Избранные афоризмы

— Я буквально разрываюсь между любовью к себе и к людям, — пожаловался Ходже Насреддину юный мистик.

— Просто ты не считаешь себя человеком, — заметил Ходжа.

— Как ты отбираешь себе учеников? — спросили Ходжу Насреддина.

— Я готовлю себя к встрече с ними, — ответил Ходжа. — И они охотно идут на готовенькое.

— Встречал ли ты в жизни людей, чья мудрость превосходила твою? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Встречаю каждый день, — ответил Ходжа. — Однако не всегда хватает ума это понять.

— Не боишься ли ты, что знание, которому ты учишь, может быть использовано во зло? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— Боюсь, мне лучше тебе не отвечать, — сказал Насреддин.

— Ты говоришь все притчами да иносказаниями, — упрекнул Ходжу Насреддина скептик. — А почему бы не сказать прямо?

— Иди к Богу, — ответил Ходжа.

— Чем отличается ум от мудрости? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Ум подобен мечу в руках воина, — ответил Ходжа, — а мудрость — его умению вести бой.

К Ходже Насреддину зашел сосед.

— Что-то давно тебя не было видно, — приветствовал его Ходжа.

— В глубоком уединении я проращивал в себе семена Добродетелей, — сумрачно сказал сосед. — Взошли все засеянные, кроме Мудрости и Милосердия.

— Ты забыл удобрить почву навозом ишака Жизненного Опыта, — предположил Ходжа.

— Учитель! Я пришел к тебе! — закричал, бросаясь к Ходже Насреддину, юный мистик.

— «Я» уже пришло, ты — еще нет, — мягко поправил его Ходжа.

— Хорошо ли живется ученикам под твоим игом? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— Не хуже, чем под собственным эгом, — уверил его Насреддин.

— Приближает ли ученость к Богу? — спросили Ходжу Насреддина.

— Кто ближе к горизонту: верблюд или ишак? — ответил Ходжа.

— Чему ты меня учишь?! — в отчаянии воскликнул ученик.

— Ничему, — спокойно ответил мастер.

— Каков вопрос — таков ответ? — подозрительно уточнил ученик.

Мастер промолчал.

Ученик разозлился.

— Я так не уверен в себе, — пожаловался ученик.

— Отправь Кролика своей неуверенности в пасть удава Медитации, — посоветовал мастер.

— А он не подавится?

— Что значит быть в миру, но не от мира? — спросил сосед Ходжу Насреддина.

— Мир с его страстями подобен злобному джинну, просидевшему в заточении не одну тысячу лет, — сказал Ходжа. — Мудрец всегда носит его с собой: надежно запечатанным в бутылку Отрешенности.

Ходжа Насреддин сидел с учениками в чайхане; его ишак пасся рядом в кусте чертополоха.

— Объясни нам, что значит жить здесь и сейчас, — попросили ученики.

Ходжа поднялся, вскочил на ишака и ударил его пятками по бокам.

Ишак не сдвинулся с места и продолжал жевать чертополох.

Насреддин слез с ишака и стал что было сил тянуть его за узду.

Ишак уперся всеми четырьмя копытами и не сдвинулся с места, продолжая жевать чертополох.

Ходжа, утирая пот со лба, сел рядом с учениками и стал выжидательно смотреть на ишака.

Наконец ишак доел чертополох и подошел к Насреддину. Ходжа сел на него и поехал домой.

— До свидания! — крикнул он ученикам.

— Расскажи нам о ревности, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

— Ревность — это реакция человека на те формы Божественной любви, которые в данный момент его не устраивают, — объяснил мудрец.

Сосед зашел к Ходже Насреддину в некотором смущении.

— Мне кажется, в своих отношениях с Аллахом я перехожу опасную грань: начинаю Ему противоречить, — сказал он.

— Это невозможно, — ответил Ходжа. — А ты подслушал перебранку своего эго с шайтаном.

— Что является признаком истинного религиозного опыта? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Острое ощущение своей человечности, — ответил мудрец.

— Очень боюсь впасть в соблазн дуализма, — признался сосед Ходже Насреддину.

— По-настоящему един лишь непроявленный Абсолют, — успокоил его мудрец.

— Когда можно быть уверенным, что ты встал на Путь? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Когда исчезает разница между самопознанием и самовыражением, — ответил мудрец.

— Зачем нужна философия? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Повседневную жизнь можно уподобить длинной шерсти, а философию — густому подшерстку Шкуры Бытия, надежно отделяющей человека от Бога, — ответил мудрец.

— Познал ли ты самого себя? — строго спросил учитель.

— Сначала я должен познать самого тебя, — преданно ответил ученик.

— Что такое гордыня? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Месть выброшенного на помойку эго, — ответил Ходжа.

— А не является ли твое обучение манипуляторством? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— Я, конечно, езжу на своем ишаке, — подумав, сказал Ходжа, — но никогда не уверяю, будто он — благородный конь.

— Не празднует ли себя в твоих учениках твое эго? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— Бывает, но редко, — ответил Ходжа, внимательно взглянув на собеседника.

— Обладает ли твой ишак природой Будды? — спросил Ходжу Насреддина юный мистик.

— Разумеется! — воскликнул Ходжа. — Перед тобой — племянник Абсолюта!

— Как можно бороться с ленью? — спросил ученик Ходжу Насреддина.

— Иногда помогает сила воображения, — ответил Ходжа. — Вот, например, ты лежишь, не в силах встать с кровати. Представь, что океан мирового «я» выходит из берегов и заливает пол твоей комнаты. К тому времени, как вода достигнет твоего носа, ты или встанешь, или захлебнешься, или просветлишься.

— Расскажи нам про унижение, гнев и гордость, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Ящерицей Унижения оборачивается низшее «я», когда чувствует приближение высшего.

Себе на помощь она зовет индюка Гнева, который, грозно поднимая гребень, говорит: кулды-кулды.

Потом вперед выходит павлин Гордости и веером распускает разноцветные перья хвоста Личной Значимости.

А высшее «я», терпеливо дождавшись конца этого представления, принимается за работу.

Ходжа Насреддин пропалывал свой огород.

— Скажи, тебе не жаль преждевременно уходящих из жизни сорняков? — спросил его сосед.

— Я выбираю лишь те, чья карма подошла к концу, — объяснил мудрец. — А карма овощей созреет ближе к сентябрю.

— В чем причина твоей скромности? — спросили Ходжу Насреддина.

— Верблюд моего Самомнения ни за что не встает на колени, — объяснил мудрец, — поэтому мне не удается на него влезть.

— С чего начинается самовоспитание? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Когда человек понимает, что скромность не бывает ложной, а величие — истинным, — ответил мудрец.

— Скажи, что такое карма? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Карма есть понятие противоположное свободе, — объяснил мудрец. —

Например, корова обречена родиться с рогами и выменем, и в этом ее карма. При виде человека она может начать бодаться или доиться, и в этом его свобода.

— Что такое зависть? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Зависть есть форма переживания человеком единства мира. Для нее характерно выведение сознания за пределы эго.

Низшая ступень зависти — «черная» — возникает, когда эго полностью отрицает недоступный, но желаемый объект.

На второй ступени находится «белая» зависть, когда эго идентифицируется с желаемым объектом.

Третья ступень развития зависти — это поклонение желаемому объекту как идолу.

И лишь немногие достигают четвертой ступени, когда зависть полностью растворяется в любви к Единому.

— Учитель! Не слишком ли много вопросов мы задаем тебе? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Какой же крокодил сочтет свою зубастость чрезмерной? — удивился Ходжа.

— Чем отличается истинный энтузиазм от ложного? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Ураган Ложного Энтузиазма ломает мачты и рвет паруса ладьи Намерения, сажая ее на рифы Неучтенных Препятствий и сбивая с курса на остров Намеченной Цели.

Истинный Энтузиазм подобен могучему стволу пальмы Устремленности, неуклонно возносящему кокосы Добродетели в небеса Богоугодных Свершений.