Виктор Тюрин - Человек человеку волк или Покорение Америки
— Мама, я тебя прошу! У нас гости!
— Хорошо, милая, хорошо! Но почему ты… — заинтригованная нашим неожиданным появлением хозяйка дома все никак не могла успокоиться, и я разрешил себе вмешаться, чтобы погасить намечающийся семейный конфликт: — Миссис Картрайт! Разрешите представиться. Джек Дилэни. Это мои воспитанники. Луиза и Тим.
— Очень приятно, мистер Дилэни. Дети, садитесь на этот диван. Сейчас будет готов чай, но больше я вам ничего не могу предложить, так как…
— Все нормально, мэм. Так как мы сами навязались, то продукты с нас. И не спорьте! От вас нужен список продуктов, после чего мужчины идут в лавку.
— Ну, раз так вы решили, — при этом она бросила испытующий взгляд на дочь, — так тому и быть. А мы пока займемся приготовлениями. Луиза, девочка, ты нам конечно поможешь?
Странно, но Луиза была счастлива, как никогда. Я думал она расстроиться, что не попадет сегодня ни в кафе — кондитерскую, ни на спектакль, а получилось наоборот. Она весело засмеялась и захлопала от восторга в ладоши. А в глазах светиться радость.
"Черт возьми! Как я не подумал об этом! Она же ребенок. Ей не хватает матери, домашнего уюта, а я даже ни разу не привез ее к себе. Думал, что ее все устраивает. Промашка!".
— На обед я предлагаю отбивные с картошкой и салат. Было бы время, я бы вам пончики с повидлом сделала бы, но как видно не судьба.
— Мы купим на десерт пирожных.
— А вы не боитесь разориться мистер Дилэни? — чуть насмешливо спросила меня мать Джулии.
— Я неплохо устроен, мэм. Так что до разорения мне пока далеко.
— Рада за вас, мистер Дилэни. Кстати, я немного слышала о вас.
— Надеюсь только хорошее?
— И не только хорошее, судя по первому впечатлению, какое вы произвели на Джулию.
Но, глядя на вас сейчас, думаю, что моя дочь чересчур эмоционально восприняла…
— Мама!
— Все, мы пошли.
Через час, когда мы с Тимом принесли продукты, а женщины занялись кухней, я смог оглядеться. Маленькая гостиная с потемневшими, потерявшими свой первоначальный белый цвет стенами. Посредине стоял стол, к глухой стене прижался диван. Рядом с окном стояло кресло и столик, на котором стояла корзинка с разноцветными клубками. В углу находился камин, покрытый голубой изразцовой плиткой. На краях каминной полки стояли подсвечники со свечами, а посредине красовались часы. Жили они явно не богато, но очень мило и уютно. Яркие занавески на окне и кружевные салфетки, лежащие на мебели, сглаживали и оттеняли бедность обстановки. Просидев около десяти минут на диване, я уже не знал, куда себя деть. Встал, прошелся, затем заглянул в кухню. Джулия старательно делала вид, что очень занята, поэтому я снова вернулся в гостиную. Подошел к окну, выходившему на улицу, и тут же заметил подъехавший к дому экипаж.
"Быстро он, однако. Что же ему от Джулии надо? Впрочем, спущусь и потолкую. Много времени не займет. Да и темнеть уже начало. То, что надо для делового разговора".
Заглянув на кухню, я сказал: — С вашего разрешения милые дамы, я погуляю минут двадцать.
— Джулия, мужчина пробыл в нашем доме полтора часа и его уже тянет уйти. Что это могло бы значить? — в ее голосе легко читалась насмешка.
Встретившись с миссис Картрайт взглядами, мы улыбнулись друг другу, Джулия заметив наши улыбки, вспыхнула и опустила голову, так ничего и не сказав.
— Хорошо. Идите, но не больше двадцати минут. Отпустим его, Джулия?
— Идите и возвращайтесь. Мы вас ждем, — она постаралась говорить весело, но получилось несколько натянуто.
— Джек не задерживайся долго, — вставила свое слово Луиза, крутившаяся на кухне.
Не успел я открыть дверь, как за спиной раздался голос Тима: — Я с тобой, Джек.
Остановившись, я повернулся к нему: — Я пойду один Тим. Так надо.
— Тебе может понадобиться помощь, — он сказал это тихо, но твердо.
— Почему ты так решил?
— Он приехал не один.
"Почему я этому не удивляюсь?".
— Я разберусь сам. Оставайся здесь и никого не подпускай к окну. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из женщин видел мой разговор с этим типом.
Как я и думал, меня ожидали в полутемном подъезде. Два громилы с дубинками в руках надвинулись на меня из полумрака, как я неожиданно узнал одного из них.
"Попробуем обойтись малой кровью".
— Никак это ты Ушастый Билл?
Бандит замер, вгляделся, а когда узнал, подался назад. В его глазах легко читался страх. Второй громила замер в недоумении, не понимая, что нашло на его напарника. Наши пути с Биллом пересеклись месяца три тому назад. Наверно поэтому моя беседа с ним еще не выветрилась из его памяти. Он был единственным из банды грабителей, рискнувших грабить грузовые фуры в районе порта, кто остался в живых. Избитого до полусмерти, парни притащили налетчика на склад. Его ждала незавидная судьба, если бы по чистой случайности я, в это время, не оказался там. Учтя, что шайка только начала работать и не нанесла особого ущерба, я решил побыть немного добрым и оставил ему жизнь. Правда, меня потом некоторое время грызли сомнения в правильности своего поступка. И сейчас, похоже, наступил момент проверить, ошибался я тогда или нет.
— Матерь божья! Джон Непомнящий родства?! Черт, во что мы вляпались?!
Его напарник, до этого переводивший недоуменный взгляд с Билла на меня и обратно, после этих слов медленно развернулся к своему подельнику. На его лице была смесь испуга с удивлением.
— Ушастый, я тебя правильно расслышал? Это тот Джон, правая рука Сержанта? Босс из порта, чьи парни вас всех…?! Тебе что жить надоело?!!
— Заткнись, дерьмо собачье! Джон! Ни сном, ни духом! Клянусь тебе! Что б мне не жить! Этот фраер ни слова не сказал о тебе! Если бы знал, ни в жисть не подписался!
— А где он вас так быстро нашел?
Билл замялся, явно пытаясь соврать, но подельник ударил его локтем в бок: — Говори, как есть.
Громила нехотя полез в карман, долго копался в нем, но все-таки нашел и протянул мне измятую четвертушку бумаги. Я глянул, и мне стало смешно. На бумажке был прейскурант бандитских услуг, как раз в духе бандитов Нью-Йорка:
"Подбить оба глаза — 4 доллара;
Сломать нос, челюсть — 10;
Завалить дубиной — 15;
Отрезать ухо — 15;
Сломать руку или ногу — 19;
Пырнуть ножом — 25;
Большая работа — от 100 долларов".
"Бизнесмены хреновы! Но в этой идее что-то есть! Может нам организовать бюро добрых услуг? Надо будет поговорить на эту тему с Сержантом".
— Услуги, значит?
