Кормак Маккарти - Кони, кони…
Адвокат истцов встал с места.
Ваша честь, тут налицо ошибочное опознание.
Судья закрыл блокнот и встал.
Это точно. Ошибочней некуда.
Вечером Джон Грейди оказался возле дома судьи. Увидев, что внизу еще горит свет, он постучал. Открыла ему служанка-мексиканка. На ее вопрос, что ему угодно, Джон Грейди ответил, что хотел бы поговорить с судьей. Он произнес фразу по-испански, она же повторила ее по-английски и холодно велела ему обождать.
Вскоре в дверях появился судья. На нем был фланелевый халат. Если он и удивился, увидев на пороге Джона Грейди, то ничем этого не выдал.
Входи, сынок. Милости прошу.
Я вообще-то не хотел вас беспокоить, сэр…
Пустяки.
Джон Грейди мял в руках шляпу, не решаясь переступить порог.
Лично я не собираюсь выходить на улицу. Поэтому, если хочешь потолковать, заходи.
Хорошо, сэр.
Джон Грейди оказался в длинном холле. Справа имелась лестница с перилами, которая вела наверх. Пахло едой и мебельным лаком. Судья, шаркая кожаными шлепанцами, прошел по ковру и свернул налево, в открытую дверь. В комнате было много книг и горел камин.
А вот и мы! Дикси, это Джон Коул, объявил судья.
Седая женщина с улыбкой поднялась им навстречу. Потом она сказала судье:
Я пошла наверх, Чарлз.
Хорошо, мать, кивнул судья и, обращаясь уже к Джону Грейди, велел ему садиться.
Говори, я тебя внимательно слушаю, сказал судья, когда оба сели.
Ну, во-первых, меня смутили ваши слова в суде… Мол, что я рассказал чистую правду. Вот на этот счет я сильно сомневаюсь. Все вышло как-то по-другому.
А именно?
Джон Грейди сидел уставясь на шляпу.
Не чувствую я себя героем, пробормотал он.
Судья понимающе кивнул.
Но ты рассказал про лошадь все без утайки?
Да, сэр… Все как есть. Но дело-то в другом.
В чем же?
Не знаю… Наверное, в девушке.
Я тебя понимаю.
Вот ведь как все получилось… Я работал на того человека, я относился к нему со всем уважением, и он никогда не жаловался на мою работу. И вообще он вел себя со мной очень прилично… А потом он поехал на горное пастбище и собирался меня убить… Причем я был кругом виноват. Я, и никто другой.
Ты случайно не сделал девушке ребенка?
Нет, сэр… Я любил ее…
Что с того? Можно любить девушку и сделать ей ребенка. Одно другому не мешает.
Вы правы, сэр.
Судья пристально посмотрел на Джона Грейди.
Ты меня удивляешь, сынок. Ты, получается, из тех, кто относится к себе без снисхождения. Но, судя по всему, тебе крепко повезло. Ты вернулся, причем с головой на плечах. Теперь самое лучшее – постараться об этом поскорее забыть. Мой отец всегда говорил: не надо пережевывать то, что тебя гложет.
Да, сэр.
Там случилось что-то еще?
Да, сэр.
Что же?
В той тюрьме я убил человека.
Судья откинулся на спинку кресла.
Грустно это слышать…
Мне это не дает покоя.
Но у тебя, наверное, были на то основания.
Да, но не в этом дело. Он пытался зарезать меня. Напал с ножом. Но мне удалось взять верх…
Тогда почему же это не дает тебе покоя?
Не знаю. И о нем я тоже ничего не знаю. Я даже не знаю, как его звали. Может, он был не так уж и плох. Может, он не заслуживал такого конца…
Он поднял голову. В свете камина глаза его заблестели. Судья пристально посмотрел на него.
Но ты понимаешь, что он не был славным парнем…
Догадываюсь.
Ты, наверное, не хотел бы быть судьей, а?
Нет, сэр, думаю, что нет.
Я ведь тоже не хотел.
Правда?
Да. Я был молодым адвокатом с практикой в Сан-Антонио. Потом вернулся сюда, когда заболел мой отец. Стал работать в окружной прокуратуре. Я не хотел быть судьей. Я думал примерно как ты сейчас. Да я и сейчас так думаю…
Почему же вы тогда передумали?
Не то чтобы я передумал… Просто я видел, что в нашей судейской системе слишком много несправедливого. Я видел, что те, с кем я вместе рос, занимают ответственные судейские должности, не имея в голове ни капли здравого смысла. У меня в общем-то не было выбора… Да, пожалуй что так… А в тридцать втором году я отправил парня из этого округа на электрический стул. Его казнили в Хантсвилле. Я часто о нем вспоминаю. Причем он тоже не был пай-мальчиком. Но тот приговор не дает мне покоя. Отправил бы я его на электрический стул, если бы процесс был сегодня? Да отправил бы. Но не в этом дело…
Потом я чуть было не убил еще одного человека, пробормотал Джон Грейди.
Еще одного?
Да, сэр.
Ты имеешь в виду мексиканского капитана?
Да, сэр…
Но все-таки ты его не убил?
Нет, сэр.
Они сидели и молчали. В камине догорал огонь. За окном завывал ветер, и Джон Грейди знал, что скоро окажется там, в темноте и на холоде.
Я никак не мог решиться на это, снова заговорил он. Я не знал, как мне с ним поступить. Даже не знаю, чем кончилось бы дело, если бы там, в ущелье, не появились те трое и не забрали его с собой. Но скорее всего, его уже нет в живых.
Джон Грейди посмотрел на судью. Я даже не испытывал к нему ненависти. Он застрелил мальчишку… Меня это страшно потрясло. Хотя тот парень был для меня совсем чужим…
Почему же ты собирался убить капитана?
Сам не понимаю.
Значит, это тайна между тобой и Всевышним, так?
Наверное, вы правы, сэр. Я не жду ответа. Может, его и нет. Просто мне не хотелось бы, чтобы вы думали, что я какой-то особенный…
Ничего страшного…
Джон Грейди взял в руки шляпу. Казалось, он сейчас поднимется и пойдет, но он остался сидеть.
Я, наверное, хотел убить капитана, потому что он увел того мальчишку в рощу, застрелил его, а я стоял и молчал. Не вмешался.
Это что-то изменило бы?
Нет, но мне от этого не легче.
Судья наклонился, взял кочергу, пошевелил угли в камине, потом поставил ее на место и, откинувшись в кресле, сложил руки на груди.
Что бы ты сделал, если бы я принял решение не в твою пользу?
Не знаю.
Вот честный ответ.
Просто лошадь не принадлежала тем, кто заявил на нее свои права. Если бы вы отдали ее им, это, конечно, меня огорчило бы.
Могу поверить.
Мне надо обязательно разыскать хозяина гнедого. Иначе он повиснет на мне все равно как камень на шее.
Не беспокойся, сынок. Я думаю, все у тебя образуется.
Да, сэр. Если доживу.
Он встал.
Спасибо, что уделили мне время. И что пригласили в дом.
Судья тоже встал.
Будешь в наших местах, заходи.
Спасибо, сэр. Вы очень любезны.
На улице было холодно, но судья стоял в халате и шлепанцах на пороге и смотрел, как его гость отвязывает своих трех коней. Джон Грейди сел в седло, обернулся, пристально посмотрел на судью, застывшего на крыльце, поднял руку, и судья повторил этот жест. Потом Джон Грейди поехал по улице, то пропадая, то появляясь в свете фонарей, и наконец окончательно растворился в темноте.
