Клиффорд Ирвинг - Король долины
— Но это Гэвин создал ее! — воскликнул Клейтон. — Больше, чем любой из вас, больше, чем кто другой…
Сайлас терпеливо вздохнул, будто говорил с ребенком, который не хочет понять простых вещей.
— Да, он создал ее, Клей, — а теперь делает все, чтобы ее погубить. Послушай меня, сынок, здесь многое изменилось. С тех самых пор, как твой папаша огородил реку, чтобы его скот мог пить, а у всех остальных подыхал от жажды, с тех самых пор ему стало наплевать на эту долину и на всех, кто здесь живет. С тех самых пор, как он пристрелил Сэма Харди — одному Богу известно за что — никто из нас не может чувствовать себя в безопасности. Стоит кому-нибудь встать на его пути — как бедняга Том — и он, секунды не раздумывая, спускает на него своих псов.
— А мне всегда казалось, что ты с ним заодно, Сайлас.
Сайлас опустил глаза, и двойной подбородок лег ему на грудь.
— Ты, Клей, его сын, а все же предпочел уйти от него. Кому же как не тебе понять, что я сейчас испытываю. Я был ему другом, но для такого, как Гэвин, это пустой звук. Он использовал нас всех — вот и все.
— Как и вы использовали его. А теперь хотите от него избавиться. — Клейтон подался вперед. — И как же вы намерены это сделать? Ведь парни из Санта-Фе все еще сидят там, у него на ранчо.
Сайлас улыбнулся.
— Нет, уже не сидят. Они убрались оттуда. Шестеро из них сидят сейчас здесь, в зале. Можешь поговорить с ними, они тебе скажут — Гэвин сошел с ума, сбесился. Они говорят, в жизни не видели, чтоб человека так переполняли злоба и ненависть.
Сайлас наклонился, и его припухлое лицо придвинулось почти впритык к лицу Клейтона.
— Тебя он тоже ненавидит, Клей. Все эти семь лет ненавидит. Стоит заговорить о тебе — плюется. Эта девчонка, его жена, задурила ему голову, свела с ума. Ему теперь на все наплевать, на весь белый свет. Ты ничего ему не должен, абсолютно ничего. Не вмешивайся в это дело, Клей. Уезжай из города.
— Пока не поздно, — пробормотал Джо Первис.
Клейтон медленно повернулся.
— Что ты хочешь сказать?
— Я помню, что ты говорил, когда Гэвин поставил изгородь. Что ты — его сын.
— Да, я его сын. — Клейтон сжал зубы и втянул воздух. Потом повернулся к Кэботу. — Мы с твоим отцом приехали в эту долину только для того, чтобы забрать тебя отсюда Поедешь с нами?
— Уехать с вами? — Кэбот захохотал. — Ты что, локо? Ты хочешь, чтобы я уехал сейчас?
— Лес, поговори с ним.
На скулах у Кэбота заиграли желваки.
— Па, ты держись подальше. Эта драка не про тебя. Поезжай домой и забирай с собой Клея.
— Не могу, сынок, — вспыхнул Лестер. — Я поклялся твоей матери, что заберу тебя отсюда и привезу домой.
— А я поклялся, что Том будет спокойно спать в своей могиле. Это для тебя что-нибудь значит или нет?
Лестер привалился спиной к двери.
— Если все, что ты сказал, правда… Если Гэвин действительно…
— Правда, правда, черт побери! И он за это заплатит! А тебе что, жалко его, что ли?
— Клей, — умоляюще проговорил Лестер. — Я не могу его остановить. Ты же видишь, не могу.
— Если бы ты хотел, Лес, ты бы смог. Только, сдается мне, ты не очень хочешь. Может, тебе напомнить, что сказала Мэри-Ли, когда мы уезжали, может, тогда ты действительно захочешь?
Лестер помнил ее проклятие. Он понимал, что Клейтон прав, понимал, что может что-то сделать, чтобы удержать Кэбота. Но что? У него не было своей собственной воли. Он чувствовал себя щепкой, увлекаемой бушующим потоком чужих желаний и страстей. И вспоминая Гэвина, вспоминая годы, проведенные с ним и матерью на его ранчо, медленную пытку, которую он терпел, вспоминая, как гибло в нем все мужское из-за страха перед этими бесстрастными голубыми глазами — вспоминая все это, он вдруг испытал прилив радости, представив себе Гэвина униженного, вышвырнутого из своего собственного королевства, может быть, даже мертвого. Неужели ему жалко? Разве не будет это местью за него самого, за все те годы? Мальчишкой он тоже клялся отомстить… Пустые слова, он так и не набрался мужества выполнить эту клятву. А теперь его сын решил мстить, мстить и за него тоже… Он вспоминал: это Гэвин убил его отца, это он свел в могилу его мать, сделал из него посмещище, довел его до последней черты в тот день, в конюшне, когда Лестер поднял бич… Вся его жизнь вдруг сошлась в нынешнем дне. Все верно, все так и должно быть, это искупление всей его вины и страха. Он вдруг испытал новое чувство — гордость за своего сына, за Кэбота.
— Я не могу его остановить, Клей. — Он проговорил это со смирением в голосе, но сдерживаемая улыбка на лице выдавала жажду мщения.
Клейтон смерил Лестера взглядом и отвернулся. Как долго Гэвину не было места в его душе? Семь лет! И Клейтон не хотел всего этого. Он здесь не за тем, чтобы судить, чтобы прощать или проклинать.
Он повернулся и посмотрел на людей, которые всегда клялись Гэвину в дружбе и всегда ненавидели его. — Меня они, конечно, тоже ненавидели. Петтигрю, Первис, юный Кэбот — даже Лестер: их раскрасневшиеся лица, воспаленные предвкушением, испарина на лбах, выдавала их с потрохами. Нет, у них не больше права судить, чем у меня…
Все низменное в них поднялось со дна и, как гной из нарыва, прорвалось наружу в этом акте справедливости. Справедливости! Он усмехнулся. Они больше думают о власти, чем о справедливости. Отдай им в руки эту долину — и они тут же превратятся в коллективного Гэвина, или в свору маленьких Гэвинов, каждый из которых по воскресеньям в церкви раскланивается с другим, а в темноте перерезает ему глотку.
Где-то глубоко-глубоко в нем поднималась спавшая до сих пор сила — верность крови.
— Вот, значит, вы как… — пробормотал он. — Все против него…
Первис стоял у двери, перекрывая выход, и взгляд его метался между Клейтоном, Кэботом и Петтигрю. Обращаясь к остальным, он зашептал, как будто Клейтон был в трансе и не мог его услышать.
— Нельзя его выпускать. Он предупредит Гэвина. Он такой же самый, я всегда говорил вам, такой же самый…
Сайлас провел рукой по губам.
— Напрасно ты приехал в такое время, Клей.
Клейтон спросил негромко:
— А где Лорел?
— Ушла из дома сегодня утром. Он держал ее взаперти в спальне. Она подкупила служанку, добыла ключи и добралась до города. Сейчас ее старый док Воль у себя прячет. Она знает, к чему дело идет, и не хочет, чтобы ее вышвырнули отсюда с каким-то психопатом. И она права, он же просто загонял ее в могилу.
— Значит, и она тоже бросила его…
— Клей, ты можешь уехать отсюда. Мы не станем тебе мешать. Садись и скачи, не оглядываясь, и просто забудь про всю эту историю.
— Нет, — пробормотал Первис себе под нос. — Надо его задержать. Не тот он человек, что бы доверять ему. Нельзя его выпускать. Нас четверо, а он один, — в его голосе пронзительно звучала угроза, — мы его задержим.
