Сочинения в трех томах. Том 3 - Майн Рид
Между тем катер быстро скользил по зеркально тихой поверхности воды. Несмотря на то что число его гребцов уменьшилось, он развил поразительную скорость. В движениях возвращающихся моряков чувствовалось громадное напряжение. Глядя на них, можно было подумать, что они участвуют в гонке.
Расстояние между катером и фрегатом уменьшалось. Вскоре матросы и офицеры оказались в состоянии назвать по имени каждого из гребцов. На катере отсутствовало трое людей: лейтенант, мичман и боцман. За рулем вместо боцмана сидел матрос.
Прошло еще несколько минут. С каждым мгновением лица приближающихся гребцов вырисовывались все отчетливее. Странное выражение застыло на этих лицах. Команда фрегата даже и не пыталась разгадать его. Она только молча жалась к поручням. Наконец катер подошел к фрегату вплотную и, проскользнув мимо его носа, остановился.
Офицеры кинулись к шкафуту. Матросы толпой поспешили за ними. Но и тех и других ожидало горькое разочарование. Команда катера не узнала о барке ничего нового. Краткое приказание лейтенанта: «Живо назад! Возвращайтесь с врачом!» — казалось не менее загадочным, чем все остальное. Передав это приказание, гребцы сообщили, что на барке действительно находятся обросшие шерстью люди, которых они не только видели собственными глазами, но даже и слышали. Эти люди говорят на каком-то непонятном языке. Двое из них вскочили на ванты и громкими криками пытались отогнать пришельцев.
Бесхитростный рассказ гребцов облетел военное судно с быстротою молнии. Через несколько секунд моряки затвердили его наизусть. Каждый считал своим долгом присовокупить к нему собственные комментарии. На шканцах его нашли в достаточной степени странным. На нижней палубе он способствовал укреплению веры в «сверхъестественное» толкование событий.
С трепетом выслушали моряки жуткое предсказание одного из вернувшихся товарищей. Этот товарищ повторял буквально то же, что он произнес в момент отплытия катера.
— Попомните мои слова, братцы! Никогда в жизни мы не увидим больше ни смелого капитана, ни юного мичмана, ни старого боцмана. Никогда!
Не успел суеверный глупец замолкнуть, как громкий крик, раздавшийся на юте, заставил всех вздрогнуть и устремить глаза вдаль.
На некоторое время и матросы, занятые обсуждением вестей, привезенных с барка, и офицеры, озабоченные посылкой помощи неведомым страдальцам, и врач, укладывавший инструменты и не знавший, какие именно лекарства понадобятся ему, — все прекратили наблюдение за странным судном.
Раздавшийся на юте крик напомнил морякам о его существовании. Они бросились к поручням и устремили взоры на барк.
Впрочем, нет. Не на барк, а на то место, где он только что стоял.
Ко всеобщему изумлению, барк исчез.
Глава IV
ЧЕРНЫЙ ШКВАЛ
Ужас, вызванный исчезновением загадочного судна, продолжался всего несколько секунд. Как и следовало ожидать, исчезновение это объяснялось чрезвычайно просто. Причиною его явился туман. Легкая голубовато-серая дымка, окутывающая море, уступила место плотной и темной пелене, внезапно поднявшейся над океаном и совершенно закрывшей барк. Матросы отлично понимали, что та же участь грозит и фрегату. Хотя в исчезновении «корабля-призрака» не было ничего таинственного, их продолжал томить какой-то неопределенный страх. Разумеется, они боялись не тумана. Такое обычное явление не могло устрашить людей, вечно борющихся со стихией и нередко пробивающих себе путь среди ледяных гор, невидимых во мраке вечной ночи.
Страх их объяснялся совсем иным: они сомневались в естественности происшедшего. Туман сам по себе мало беспокоил их. Но почему туман поднялся именно теперь, в ту минуту, когда они оживленно разговаривали о таинственном судне, вызвавшем столько противоречивых толков; в ту минуту, как одни из них уверяли, что на барке прячутся пираты, другие задавались вопросом о реальности его существования, а третьи во всеуслышание называли его призраком? Разве естественное явление, явление природы, не может быть следствием сверхъестественных, непостижимых причин?
Пробегая глазами эту страницу, читатель, наверное, улыбается. И конечно, будет прав. Такие рассуждения донельзя смешны и нелепы. Не следует забывать, однако, что английские моряки середины девятнадцатого века были людьми довольно невежественными и что суеверие, которым они страдали, до сих пор еще весьма распространено и в так называемом культурном обществе. Вековые предрассудки чрезвычайно крепко сидят в людях.
Кроме неопределенного страха матросы испытывали также и вполне понятную тревогу. Туман, становившийся с каждой минутой плотнее, быстро приближался к ним. Темная пелена, окутавшая барк, должна была в самом ближайшем будущем развернуться и над фрегатом. И матросы и офицеры отдавали себе ясный отчет, что на их судно надвигается не обычный, а особенный туман, предвещающий внезапную, страшную бурю, известную под названием черного тихоокеанского шквала.
Такие шквалы считаются очень опасными. Но не о себе думали моряки. Фрегат их был достаточно крепок, чтобы выдержать какую угодно бурю. Они беспокоились за отсутствующих товарищей, которым угрожала опасность несравненно большая. Ведь во мраке суда легко могли потерять друг друга. Что ждет трех смельчаков, оставшихся на барке? Чилийское судно выкинуло сигнал бедствия. В чем, собственно, состоит бедствие? В недостатке съестных припасов? В недостатке воды? И в том и в другом случае положение несчастных может только ухудшиться. Они вряд ли испытывают нужду в рабочих руках. Ведь паруса и снасти их в полной исправности. Уж не болезнь ли заставила барк подать зловещий сигнал? Уж не страдает ли его команда холерой или, чего доброго, желтой лихорадкой? Это предположение казалось вероятнее остальных. Недаром же лейтенант приказал как можно скорее привезти
