Карл Май - Жут
– Так же думал и я, поэтому вы хотели со мной боксировать! Похоже, теперь вы отказались от сатисфакции?
– С удовольствием, с большим удовольствием! О боксе не может быть и речи, ведь вы были совершенно правы. Мне хотелось бы боксировать с самим собой. Будьте же так добры, мастер, и дайте мне пощечину, но такую, чтобы ее было слышно в старой, доброй Англии!
– Нет, сэр, этого я не стану делать. Кто сознает свой промах, того избавляют от расплаты. И чтобы успокоить вас, хочу заверить, что вы не причинили нам вреда. Лишь сами вы пострадали от последствий вашей ошибки.
– Вы говорите это, чтобы только успокоить меня.
– Нет, это правда.
– Не верю в это. Теперь этот Хамд эль-Амасат знает, что от вас ждать.
– Нет, ведь он уверен, что мы погибли.
– Не успокаивайте себя!
– Нет-нет! Он знает, что нас должны здесь убить. Он полагает, что, ежели нам удастся спастись, мы тем вернее попадем в руки Жута. Так что, он спокоен и не ждёт от нас никаких бед.
– Откуда он обо всем этом знает?
– От Жута, которого навестил.
– Ах! Вы думаете, что он побывал там?
– Да. Хоть я и не слышал, но догадываюсь. Можно сделать кое-какие выводы. Если вы полагаете, что купец Галингре впрямь находится в Приштине, то заблуждаетесь. Быть может, он был вашим соседом по тюремной камере, ведь он сейчас сидит в сторожевой башне под Руговой.
– Мастер!
– Да, да! Хамд эль-Амасат управлял его делами лишь для того, чтобы разорить его. Он сопровождал его на пути в Приштину, а потом выдал в руки Жута. Там они отобрали у него деньги. Я полагаю, что у него при себе была немалая сумма, ведь он собирался закупить зерно. Еще раньше, я полагаю, Хамд эль-Амасат убедил его продать свое дело и открыть новое. Так состояние Галингре превратилось в наличные деньги. Поскольку его самого не было в Скутари, деньги эти оказались в руках его жены или зятя. Чтобы заполучить их, Хамду эль-Амасату пришлось завоевать расположение домочадцев и при этом остаться неузнанным. Поэтому он обманом известил их, что Галингре отправился прямо в Ускюб и просит немедленно ехать к нему. Они пакуют вещи и уезжают, но не в Ускюб, а в Ругову, где исчезнут со всем своим скарбом. Этот план был задуман давно, и исполняли его с изощренной хитростью. Хамд эль-Амасат попросил своего брата Баруда прибыть к нему и встретиться с ним в Ругове, в Каранирван-хане. Эта записка попала мне в руки и подсказала маршрут. Оба брата, пожалуй, намеревались с награбленными деньгами открыть свое дело или попросту растранжирить добычу. Если Галингре не убили, то ему на какое-то время позволили жить лишь для того, чтобы, пользуясь его подписью, завладеть ускользнувшим пока от них имуществом. Так я представляю себе все случившееся и не думаю, что сильно ошибаюсь.
Линдсей молчал. Его промах так угнетал его, что он поначалу не хотел даже думать о чем-то ином. Я взял медвежью лапу и стал держать ее над костром, снова подогревая ее; потом я протянул ему угощение со словами:
– Ладно, не ворошите старое! Займитесь-ка лучше деликатесом. Вам это будет полезнее.
– Я тоже так думаю, мастер! Вот только слишком много чести получить в награду за все эти глупости жареную медвежью лапу. Я возьму ее, конечно, но свою вину все же заглажу. Горе этому управляющему, если он попадется мне в руки!
– У вас не будет возможности с ним поквитаться. Ведь проводник Садек, застреленный им, был отцом нашего Омара. Итак, по законам кровной мести Омар обязан рассчитаться с Хамдом эль-Амасатом. Нам не остается ничего иного, как завершить это, дело как можно гуманнее, сохранив мошеннику жизнь ради встречи с Омаром. Так что, угощайтесь пока, сэр! А потом вы расскажете мне, что случилось с вами в Ругове.
– Вы можете узнать об этом тотчас. Моя исповедь добавит толику соли к этому жаркому.
Сунув в рот изрядный ломоть мяса, он принялся жевать его так, что нос стал ходить ходуном. Тем временем он продолжал свой рассказ:
– Прибыв в Ругову, мы разместились, конечно, в Каранирван-хане. Хозяин был дома, и я вручил ему рекомендательное письмо. Он, не спеша, прочитал его, затем убрал письмо и самым радушным образом протянул мне руку. С помощью переводчика он уверил меня, что я рекомендован ему самым лучшим образом и во всем могу полагаться на него; я вправе оставаться у него в гостях, сколько захочу, и мне нет надобности платить за что-либо.
– Насколько я знаю вас, вы непременно показали ему свои деньги?
– Конечно! Пусть этот человек видит, что лорд из старой, доброй Англии готов щедро заплатить даже тогда, когда от него не требуют никакой платы.
– Я узнал про это, когда мне довелось подслушать разговор углежога с алимом. Последний рассказывал, что вы, должно быть, очень богаты. Какая неосторожность, приехав в чужую страну – и вдобавок к этим полудиким людям – хвастаться перед ними деньгами!
– Так неужели я должен был убедить их, что я нищий, раздобывший рекомендательное письмо только затем, чтобы есть и пить на дармовщинку?
– Это ваше мнение, сэр. Я же уверяю вас, что на всем нашем пути мы почти никогда не платили за кров и стол, однако нас никто не принимал за нищих.
– Тогда я не понимаю, каким образом вам это удавалось. Куда бы я ни прибыл, всюду хотят первым делом заполучить с меня денег. И чем больше я плачу, тем настойчивее требуют все новых денег. Короче говоря, я тотчас раздал каждому из слуг Каранирван-хане солидный бакшиш; в ответ они осыпали меня благодарениями.
– Да, благодарениями… И кончилось это тем, что у вас отняли все, даже свободу. Каким же образом вас заманили в ловушку?
– С помощью переводчика, которому я рассказал по дороге о своем путешествии и в том числе упомянул, что люблю искать клады – крылатых быков и так далее – но никогда не был в этом по-настоящему удачлив. Он поведал об этом хозяину, а тот спросил меня, не угодно ли мне заняться в этом краю поиском старинных сокровищ. На мой вопрос он поведал, что знает одно местечко, в котором стоит поискать что-нибудь ценное, однако власти запретили заниматься подобными изысканиями.
– Ах вот как! Он выдумал этот запрет, чтобы выманить вас ночью из дома?
– Именно так. Он тайком указал на переводчика, сделав жест, из которого я понял, что тот не должен знать ничего о наших планах. Вот тут мне пришла в голову мысль дать хозяину словарь, купленный мной без особой надобности в Стамбуле. Он взял его – наверняка, чтобы его штудировать.
– Здорово же вы поступили! Ведь он не мог говорить с вами без переводчика. Тот непременно бы вас предостерег. Вручив Жуту книгу, вы дали ему в руки прекрасный козырь, чтобы заманить вас в ловушку, не возбуждая недоверие переводчика. Не говорите же, что драгоман разделяет с вами вину. Запишите все на ваш счет. Что же Жут, он разобрался в этой книге?
