Луис Ламур - Одинокие боги
Посмотрев на горы, я пояснил:
— Деревни индейцев с тех пор там. И еще в Санта-Росас. Горы и пустыню прорезают старые дороги, одни я хорошо знал, другие мне еще предстоит исследовать.
— Зачем? — поинтересовался Монте.
В самом деле, зачем? — задавался я не раз подобным вопросом, предаваясь размышлениям. Что я о них знаю? Знаю, что это моя пустыня, но мне не будет покоя до тех пор, пока не изъезжу ее вдоль и поперек по этим дорогам, куда бы они ни вели, — до тех пор, пока не смогу бродить по пустыне один.
— Мне знакомо это чувство, — задумчиво протянул Монте. — Кажется, что-то обязательно поджидает тебя за каждым новым поворотом, неизвестной горной вершиной. И ты должен сам убедиться...
Для нашей затеи требовалось немало арканов, поэтому, закупив у индейцев и мексиканцев кожу, мы не мешкая приступили к делу. Да кроме того, каждый день мы терпеливо поджидали прихода индейцев.
И как-то утром, выйдя во двор, мы увидели Франческо в сопровождении пятерых спутников, — все они сидели на лошадях. И словно застыли.
— Проходите в дом! — гостеприимно пригласил Джакоб. — Для начала немного подкрепимся.
Никто из прибывших не шелохнулся. Один курил, остальные как-то странно поглядывали в сторону пустыни. Франческо, взглянув на меня, пожал плечами, коротко объяснив:
— Ведь это дом Тэквайза.
Джакоб подошел поближе осмотреть лошадей. Все оказались породистыми и прекрасно подходили для той работы, которую должны были выполнять.
— Завтра мы выезжаем, — сообщил Джакоб и посмотрел на Франческо. — Ты с нами?
— Да.
Оставалось только собрать, увязав, припасы и переделать несколько слишком важных предотъездных дел. Выполнив свою часть работы, я уселся с книгой «Последние дни Помпеи», одной из тех, что привез для своего загадочного визитера, но решил дочитать ее. Теперь понял: вряд ли мне это удастся, поскольку едва я раскрыл нужную страницу, как тотчас вернулся мыслями к незнакомцу. Он гигант или монстр? Или, может быть, злой дух, как предполагают некоторые? Знаком ли с ним был мой отец? Видели ли его индейцы?..
Если он и в самом деле был великаном, как они могли ни разу не увидеть его? Где он живет? Как ему удается повсюду проскользнуть незамеченным?..
Конечно, он приходит по ночам и, я уверен, — с гор, потому что после него всегда в воздухе стоит свежий запах хвои.
Откуда вообще он взялся и где научился читать? И делать мокасины, в которые обут? И так прекрасно строить? Как он вообще проводит свои дни?..
Одно я точно знал о нем: он отличный строитель и плотник. Он любил также читать и читал хорошие книги. По-видимому, это все же человек. Но я не был уверен. Да и никто другой тоже.
А вдруг он сумасшедший, которого временами охватывают приступы ярости? Вдруг он решит, что я шпионю за ним? Он мог бы — и уже не раз делал это — войти ночью в дом, когда, предположим, я остаюсь один...
Я нервно вздрогнул, обернулся. В сущности, что я знаю о нем? Да ничего...
Когда была закончена книга, в доме уже все спали. Я затушил свечу и вышел на улицу. Кахьюллы предпочли ночевать в сарае. Одинокий брел я по дорожке, ведущей к холмам. Вокруг стояла тишина, на небе сияли звезды: такие сказочно красивые звезды можно увидеть только в пустыне.
Я стоял, наслаждаясь тихой безмолвной ночью. Где-то вдалеке вдруг послышалась музыка. Я напряг слух: похоже, звучала флейта, и мелодия напоминала ту, которую я сам когда-то наигрывал, будучи совсем маленьким.
Прислушавшись снова, обнаружил, что все стихло, и пустыня опять наполнилась привычным молчанием.
Может быть, это играл индеец? Но музыка, которую слышал я, имела мотив: скорее всего это была американская или европейская музыка.
Наконец я вернулся в дом и улегся в кровать. Завтра отправляемся в пустыню, а потом и в северную долину.
Первым, помнится, в тех местах побывал капитан Педро Фейджес, за ним еще несколько человек. Северная часть пустыни — излюбленное место обитания мохавов, в горах — юмов, хотя Франческо и сообщил мне, что они не так давно ушли оттуда: из-за чего-то, связанного с этой местностью.
— Но не знаю причины, — признался Франческо. — Рамон тебе объяснит.
— Рамон? — удивился я.
— Он встретит нас. Не знаю где, но встретит. — Франческо пристально посмотрел мне в глаза. — Он придет. Я говорил ему о тебе, и он придет. Рамон скажет, где сейчас нужно отлавливать лошадей. Он человек пустыни и гор. Рамон придет приветствовать нас.
— Он кахьюлл?
— Не кахьюлл, не юма... не знаю кто.
— И много там лошадей, как ты думаешь?
— Великое множество! Там, амиго, есть трава, поэтому повсюду, к северу, даже в горах, есть лошади, также и коровы.
— Мы не станем выжигать тавро на коровах, — успокоил я друга.
— Конечно. Я понимаю... — благодарно улыбнулся он.
Задумавшись о том, что нам предстоит, я решил: как все-таки хорошо, что Франческо снова рядом. Надо будет познакомиться получше и с его спутниками-индейцами... Завтра утром, прежде чем мы уeдeм, я вымою полы, чтобы оставить все в чистоте, — таким, каким все было до нашего прихода. С этой мыслью я заснул.
Встав на рассвете, быстро оделся, собираясь оседлать свою лошадь, прежде чем Джакоб позовет завтракать. Вышел во двор и увидел индейцев: они уже навьючивали своих лошадей. Прибрав в доме, мы тронулись в путь. Взглянув туда, где стояла лавка, я заметил рядом с нею четырех лошадей, щипавших траву в тени кустов возле желоба с водой.
Чьи это лошади и почему они тут? Для такого раннего часа появление их вызывало недоумение, и их вид почему-то встревожил меня. Индейцы тоже заметили животных и о чем-то тихо переговаривались между собой. Перед тем как свернуть на тропу, я еще раз оглянулся.
Из лавки вышел мужчина и явно наблюдал за нами. Чем-то он напоминал Флетчера...
Мои мысли вернулись к Лос-Анджелесу, где осталась тетя Елена. Такая красивая, одинокая, любящая женщина, и никогда не была замужем. Было чему удивляться.
О чем она думает, когда остается наедине с самой собой? Что думает о брате, который так к ней относится? А мисс Нессельрод? Кто все-таки она? Была ли она замужем? Или, может быть, выдуманная мною история о потерянной любви и разбитом сердце — правда чистой воды? Что движет ее поступками? Не было ли ее одиночество причиной того, что побудило ее взять меня к себе?..
Но какая бы она ни была, я доволен. Мисс приютила сироту в своем доме, вселила в него уверенность. И теперь я мысленно представлял ее себе: вот она стоит у окна одна, такая спокойная и милая в своем простом, но очень элегантном наряде и, как всегда, с улыбкой на губах. Невозможно предположить, что внутри нее — сталь, а ум не по-женски холодный и трезвый.
