Уилл Генри - Золото Маккенны

Своим воспитанием Пелон Лопес также был прямой противоположностью Глену Маккенне. Он не имел ни религиозного, ни светского образования.

Неграмотный, бесчувственный, он производил впечатление полнейшего невежества, казалось, он постоянно стремится к уровню ниже отпущенного природой.

И всё же в натуре скандально известного бродяги оставался некий особенный намёк на лучшие стороны, некая слабая искра здравого ума и душевного здоровья, которая совершенно опровергалась его жизненным путём. И именно это скудное мерцание возможной чести Маккенна надеялся нащупать.

— Ну что, — промолвил он, вежливо улыбаясь, — мы разглядывали друг друга слишком долго для того, чтобы это показалось приличным, а, Пелон? Скажем так: никто из нас особенно не изменился и оба мы всё те же, что и раньше. Таким образом, мы вернулись к моему первоначальному вопросу: отчего ты не застрелил меня? И отчего не сделал этого сейчас? Мадре! Честное слово, ты и вправду изменился!

— Ни за что! — ответил тот. — Придёт время, и я тебя обслужу. Можешь быть уверен. И пока что — дело в этом старике-апаче, чьё тело валяется вон там.

При упоминании об Энхе улыбка Маккенны увяла. Внезапно он понял, что появление Пелона в Яки-Спрингс не было случайностью. Его взгляд стал напряжённым.

— Что это значит? — спросил он.

Бандит пристально посмотрел на него.

— Ты знаешь, что это значит, — сказал он. — Мы здесь оказались по той же причине, что и ты, — выслеживали этого чёртова скелета, старика индейца. Не гневи меня. Ты знаешь, что его семья владела тайной Сно-Та-Хэй.

Маккенна кивнул, неопределённо пожав плечами.

— Что до этого, какая семья в этой проклятой земле её не знает? Моя, твоя, семья твоих знакомых — все мы владеем этим секретом. Тайну Сно-Та-Хэй можно купить задёшево в каждой забегаловке Соноры и в любом из салунов Аризоны.

Пелон возвратил столь же неопределённый кивок, взведя попутно курок винтовки.

— Терпение, — сказал он, — добродетель, без которой я всегда обходился. Я сосчитаю до трёх, может, до четырёх, а потом пристрелю тебя.

Маккенна знал, что он это сделает. А не он — так пятеро его кровожадных волков-сотоварищей, которые тотчас же взвели курки винчестеров и придвинулись ближе. Но белый золотоискатель по-прежнему был в нерешительности. Не был он и в достаточной мере вооружён для спора. Его собственное ружьё, устаревший «спенсер» времён Гражданской войны остался вместе с седельными сумками за тридцать футов в стороне. Единственным аргументом в споре оставался тонкий мескитовый прутик, сломанный им для того, чтобы стереть начертанную Энхом карту. Мысль о возможности защититься с помощью этой колючей ветви породила на его губах кривую улыбку и с запозданием, в отчаявшемся уме, надежду на избавление.

— Хорошо, — сказал он, сделав пару шагов вперёд и тем заслоняя карту на песке, которую не успел стереть. — Это правда, я следил за стариком. Но я, как видите, поспел слишком поздно. Я нашёл его здесь, на одеяле, он умер сегодня от старости и жажды и сильного зноя.

— Это плохая ложь, — заявил Пелон, — но мне следует помнить об осторожности. Застрелить тебя прежде, чем я удостоверюсь, что ты не выведал секрета у старого Энха, для человека моей профессиональной репутации было бы непростительной оплошностью.

— Ты слишком умён для меня, Пелон. Да, я набрёл на старого негодника ещё до того, как он испустил дух. Мы поговорили немного, вот и всё.

— Да, но о чём?

— Ах, ну ты же знаешь, как бывает у стариков, когда настаёт их час. Он возвращался в памяти к дням своей молодости.

— Что он сказал, когда ты спросил его о копи?

— Ты имеешь в виду Сно-Та-Хэй, Каньон-дель-Оро?

— Больше не переспрашивай меня об этом, Маккенна.

— Ну конечно, Пелон, просто хотел уточнить. Едва я спросил старика об этой копи, он повёл себя так, словно зной вступил ему в голову, и он не в силах меня понять. Я уверен, что он мог, но не хотел понимать меня, ну ты знаешь, как бывает с такими стариками.

— Знаю, — ответил Пелон, оскаливая, всю в шрамах, верхнюю губу, — как было с этим стариком, а было это так: он был единственным братом Нана и хранил тайну Затерянной Копи Адамса и на прошлой неделе увёз её с собой в пустыню. Всё это я узнал от моих друзей рода Нана. Они поведали мне, что старик отправился умирать и что, несомненно, тайна копи Сно-Та-Хэй умрёт вместе с ним.

— Ничего не могу оспорить, — сказал Маккенна. — Зачем ты говоришь мне это?

— Затем, что, как я говорил, мы здесь по общему делу, и я могу использовать тебя для своих целей.

— То есть как?

— Ну, я расскажу тебе, как апачи хранят тайны. Знаешь ли ты, что ещё месяц назад никто, кроме Нана, не знал о том, что старый Энх держит тайну при себе? Да, это так. Не правда ли, позор? Так относиться к своим собственным родичам! Эти индейцы просто сумасшедшие.

— Некоторые, — согласился Маккенна — Так же как и отдельные белые.

Лицо Пелона дёрнулось.

— Но только не ты и не я, так, амиго?[6] — проговорил он — Мы знаем, что именно желаем узнать, правда?

— Иногда, — заметил Маккенна.

— Хорошо, но в этот раз, — заявил главарь банды, — мы знаем точно.

— Так ли? — осведомился Маккенна. — Каким образом?

— Вот каким, — отвечал приземистый краснокожий. — Я знаю, что каким-то образом ты проведал об Энхе, хранителе тайны, и отправился искать его, как и я, в надежде, обнаружив старика ещё до кончины, выжать из него историю о затерянном каньоне.

Маккенна решился.

— Хорошо, давай условимся, что мы оба ищем здесь пропавшее золото Адамса, — промолвил он. — Давай условимся также, что старый Энх хранил тайну и что мы оба надеялись выудить её у него, так или иначе. Согласившись на этом, зададим себе вопрос: если американец по имени Маккенна заставил старика рассказать ему, где находится золото, каким образом мексиканец по имени Франсиско Лопес сможет узнать об этом?

— Я могу убить тебя, — прорычал бандит.

— И что, это поможет тебе узнать? — удивлённо осведомился Маккенна. — Никогда не слышал, чтобы покойник мог давать точные сведения, а ты?

— Нет, конечно. Потому-то ты и жив до сих пор. Я всё ещё пытаюсь понять, рассказал ли тебе старик хоть что-нибудь.

— Что ж, — заверил его Маккенна, — позволь мне удовлетворить твоё любопытство. Он поступил куда лучше. Он нарисовал мне карту пути до этого каньона. Он начертил её вот здесь, на песке, прямо у моих ног.

— Ещё одна плохая ложь, — презрительно бросил Пелон. — Не силён ты притворяться, Маккенна. И ребёнок догадался бы, что ты лжёшь.